Китий не был созданием финикийцев. Он существовал задолго до их прибытия. Уже в начале XIII в. до н. э. этот город являлся значительным центром медной металлургии. Позже он был покинут и вновь населен, разрушался при землетрясении и снова возрождался (Webb, р. 4–11). Это свидетельствует о значительной роли Кития, так что обоснование там финикийцев не было случайностью. К середине IX в. до п. э. финикийское поселение здесь уже существовало. Возможно, что его центром был храм Астарты, созданный финикийцами на месте более раннего, разрушенного около 1000 г. до н. э. (Karageorghis, 1982, 123). Столь значительная роль храма Астарты могла быть связана с тем, что основателем финикийского Кития был, возможно, Итобаал I, который, как об этом говорилось, до своего воцарения являлся жрецом Астарты (Karageorghis, 1982, 124; Les Pheniciens, 1997, 188). Если связь между жречеством Итобаала и ролью Астарты в Китии действительно существовала, то основание этого города относится ко времени царствования этого царя, т. е. к самому раннему периоду второго этапа колонизации, и, следовательно, Китий, как и Ботрис и Аузу, надо считать плодом деятельности Итобаала. Другим очень важным центром городской жизни был хорошо оборудованный порт, в районе которого имелись святилища Астарты и Мелькарта — главного бога Тира (Karageorghis, 1982, р. 123; Baurain, Bonnet, 1992, 111). Возможно, что именно в районе порта финикийцы первоначально обосновались, создав там нечто вроде торговой фактории, т. е. пристани с доками и складами, окруженной оборонительной стеной (ср.: Dupon-Somer, 1974, 78; Yon, 1987, 373). И не более чем за 20–30 лет финикийцы распространились на весь город, а около середины столетия смогли основать храм Астарты (Michaelidou-Nicolaou, 1987, 332). Как и другие города Кипра, Китий остался во многом космополитическим центром, в котором, кроме финикийцев, жили, вероятно, греки и потомки местных жителей (этеокиприоты), но доля финикийцев там, видимо, была большей, чем в других городах острова.
Китий был главной базой финикийцев на Кипре и основным портом связи Кипра с восточносредиземноморским побережьем. Поэтому достаточно рано слово «киттим» стало обозначать у евреев не только сам Китий и его жителей, но и весь Кипр, о чем довольно ясно свидетельствует Иосиф Флавий (Ant. Iud. 1, 6, 1). Это название было широко распространено и принималось за обозначение киприотов даже в иудейском Араде, расположенном в далеком Негеве (Heltzer, 1988, 169–171). Позже для евреев это слово стало обозначать все западные острова, а затем и представителей Запада вообще, включая римлян (Амусин, 1971, 166). В библейской «Таблице народов» (Gen. 10, 2–4) Киттим назван внуком Иафета, сыном его четвертого сына Иавана. Эта «Таблица» была составлена в первой половине VII в. до н. э. (Tsirkin, 1991, 130–131) и частично (по крайней мере, в части, относящейся к потомкам Иафета) отражает финикийские знания о мире. Означает ли это, что и финикийцы называли весь Кипр Киттим? В египетских и хеттских текстах II тысячелетия до н. э. Кипр назывался «Алашия» (Helck, 1962, 289–290). То же название использовалось и в Угарите (Lipinski, 1977, 213–215). Хотя угаритяне не были финикийцами, и те и другие были довольно близки, составляя элементы ханаанско-аморейской культурной общности (или ханаанско-аморейского культурного круга). Исследования показывают наличие континуитета в рамках этой общности (Olmo Lete, 1996, passim). Поэтому вполне возможно, что и название «Алашия» продолжало существовать у финикийцев I тысячелетия до н. э. Наличие на Кипре финикийского бога Решефа с эпитетом «аласийский» (Thyts) (Lipinski, 1995, 188) свидетельствует в пользу такой возможности.
В той же «Таблице народов» среди сыновей Иавана наряду с Киттим назван и Элиша. И уже давно была высказана мысль, что под этим названием также подразумевается Кипр (Dhorme, 1932, 44–45; Bunnens, 1979, 86). То, что в одном документе рядом указываются два названия одного острова, может вызвать сомнения и подтолкнуть к поискам страны, города или народа, обозначенного этим топонимом (Bunnens, 1979, 85–86; Tsirkin, 1991, 121). Наиболее близким к истине в таком случае представлялся бы Карфаген, названный так по имени своей основательницы Элиссы (Дьяконов, 1981, 49, прим. 73; Mazzarino, 1947, р. 117–118). Однако в финикийском пространстве до сих пор не обнаружено случаев, чтобы название происходило от имени небожественного основателя этого города. И хотя позже Элисса, возможно, была обожествлена в Карфагене (lust. XVIII, 6, 8), это произошло столь недавно, что едва ли имя основательницы укоренилось настолько, чтобы по нему на Востоке называли город. Думается, что нет оснований и для отождествления Элишы с Сицилией (Branden, 1977, 141–142). Неизвестно, как называли Сицилию финикийцы, поэтому всякие предположения между связью этого названия с библейским топонимом пока никак не обоснованы. Между греческим Σικελια и латинским Sicilia или Siculia и еврейским ’Elisa(h) установить связь довольно трудно. Поэтому гораздо вероятнее, что автор «Таблицы народов» использовал, сам того не ведая, различные традиции. Поскольку древние евреи имели весьма смутные представления о море и тем более о заморских странах, то для создания общей картины мира библейский автор, видимо, использовал чужеземные сведения, в данном случае — финикийские. Уже к тому времени укоренившееся в еврейской среде название «Киттим», происходившее от названия города, было соединено с известным, вероятнее всего, от финикийцев, названием «Алашия — Элиша», причем автор воспринял их как имена разных субъектов географии и этнографии. Так что вполне можно считать, что финикийцы продолжали называть Кипр «Алашией» (или близким к этому слову названием), и важнейшей финикийской колонией на Кипре-Алашии был Китий.
Часто полагают, что Китий был, по существу, и единственной подлинной финикийской колонией на Кипре (Meyer, 1975, col. 406; Michaelidou-Nicolaou, 1987, 335). Однако на острове найдены финикийские надписи с упоминанием города Карфагена (CIS I, 5). Исследование показало, что речь идет не о знаменитом африканском городе, а о кипрском, который упоминается и в ассирийских надписях (Lipinski, 1983а, 209–218). Часто этот кипрский Карфаген отождествляют с Китием, считая его либо финикийским названием города, либо названием части Кития. Поскольку название «Китий» было довольно хорошо известно и в Финикии, и у ее соседей, то порой в і встраивается сложная и весьма искусственная конструкция, согласно которой финикийцы назвали Китий «Новым городом», но позже вернулись к местному названию «Китий», которое все это время существовало параллельно финикийскому (Bunnens, 1979, II; Karageorghis, 1982, 123; Michaelidou-Nicolaou, 1987, 332–333; Yon, 1987, 366–367). Эта точка зрения практически опровергается тем, что около 400 г. до н. э. в одной из надписей Кития упоминается и н от город, и некий Абдубаст из Карфагена (Masson, Sznycer, 1972, 62; Teixidor, 1975, 125–126; Lipinski, 1983, 218–219). Карфаген (Картхадашт) означает — Новый город», что, естественно, подразумевает основание его колонистами. Но финикийцы не были основателями Кития, город существовал задолго до і їх обоснования там. Карфаген явно должен быть другим городом, так как надписи с его упоминанием найдены недалеко от современного Лимассола (этот город одно время греки и римляне называли Неаполем, т. е. тем же Новым городом), то вполне логично (читать, что кипрский Карфаген располагался на месте Лимассола или вблизи него (Katzenstein, 1973, 207–208; Lipinski, 1983, 209–234). Поскольку надписи, о которых шла речь, относятся к середине VIII в. до н. э. (Lipinski, 1983, 209), то можно с уверенностью говорить о существовании города в это время. Насколько раньше он был в действительности основан, пока сказать невозможно.
Недалеко от современного Лимассола располагался древний Аматунт. Иногда полагают, что именно этот город именовался Карфагеном (Hermary, 1987, 379–381). Насколько можно судить по нынешнему состоянию археологических исследований, Аматунт был основан местным населением (этеоки-приотами) в XI в. до н. э. и оставался довольно скромным поселением до прибытия финикийцев, после чего город превратился в один из важнейших центров Кипра (Hermary, 1987, 376–379) — Первые следы финикийского присутствия в этом городе относятся к концу IX в. до н. э. (Karageorghis, 1982, 127). Может быть, и обоснование финикийцев в Аматунте относится к этому времени. Существование этеокипрско-го поселения говорит, скорее, в пользу невозможности наименования города Карфагеном.' Не пытаясь ставить финальную точку в исследовании, можно предположить, что финикийцы основали по крайней мере три разных города — Китий, Карфаген и Аматунт.
