Сразу перешла к этапу смены обстановки. Мне нужно побыть наедине с собой. Послушать внутреннюю тишину, успокоиться, повысить убитую в хлам самооценку. Подумать, как жить дальше.

Я безжалостно заблокировала на телефоне номера Эдика и Родиона. Эдику больше нет места в моей жизни. А Родиону…

Честно говоря, не знаю, зачем я удалила его номер. Под горячую руку, на эмоциях? Или потому что сейчас я никому не могу доверять?

…Или же потому что мне стыдно за все, что я Родиону наговорила?

Но нет — никаких сожалений и самокопаний!

Решила уехать на дачу бабы Аглаи. Тем же вечером собрала вещи, упаковала хомячий аквариум (Афоню я выкупила у его владелицы за бутылку виски, он теперь полностью мой) и укатила за город.

Дача у бабы Аглая шикарная, двухэтажная, построенная силами дедушкиных солдатиков. Располагается она в элитном поселке, куда кому попало ходу нет — на дороге шлагбаум и будка с охранником.

Вот и славно. Незваные гости до меня не доберутся. Эдик не придет валяться в ногах. И Родион не прибежит… или он и не подумает за мной бегать? У него и без меня хлопот хватает, у него офис спалили.

Первые дни предаюсь ничегонеделанию. Встаю поздно, выпиваю чашку кофе на веранде, лениво дергаю сорняки. Они у бабушки на даче тоже экзотические, как и ее растения. Вместе с заморскими саженцами к ней на участок проникли иноземные захватчики, колючие и вредные.

Афоне на даче нравится. Я выпускаю его побегать на травке. Однажды его чуть не утащил ястреб. Но вступился бабушкин кот Сема — дал ястребу по мордасам, Афоню успокоил и облизал. Они подружились.

Меня никто не тревожит. Новые заказы я не беру, репетиторство только одно осталось, с Артемкой, тем самым мальчиком, с которым я познакомилась в гараже, когда мы с Ремезовым гуляли по окраинам. Но родители Артемки понимающие, согласились на короткие каникулы.

Неделю провожу в безмятежном спокойствии. Об Эдике вообще не думаю. Провались он пропадом! Как же права была на его счет баба Аглая. Буду теперь всегда ее слушать.

А вот о Ремезове думаю постоянно. С каждым днем все больше и больше. Злюсь на него и скучаю.

Мне хочется его увидеть. Хочется показать ему, как играет утреннее солнце в листьях. Рассказать ему о приключениях Афони. Эпизод с ястребом был волнующий и смешной, Родион бы оценил. Посмеялся бы вместе со мной… Я даже чуть не скинула ему фото Афони между грядок, но вовремя спохватилась.

Мне хочется показать ему речку, где я в детстве плавала на самодельном плоту и чуть не утонула. Хочется вместе с ним разжечь мангал во дворе и ругаться на сырые угли. А потом сидеть в комнате перед телевизором и пить глинтвейн.

Но я смотрю кино в одиночестве. Вчера показывали старый фильм ужасов про маньяка, который по пятницам надевает хоккейную маску и гоняется за жертвами. Такой у него способ снять напряжение после тяжелой рабочей недели.

В другое время мне бы и в голову не пришло смотреть эту страшную хрень одной ночью в деревенском доме. Но теперь я досматриваю фильм до конца, хотя за происходящим на экране мало слежу. Потому что вспоминаю, как мы с Родионом целовались у него дома под фильм ужасов. А ночью мне снятся не кошмары, а эротические сны.

И все же я злюсь на Ремезова. Хотя пытаюсь оценить его беспристрастно. С одной стороны, он поступил жестоко — открыл мне глаза на Эдика некрасивым способом. С другой стороны, он вел себя сдержанно и почти по-джентльменски. Он меня утешал, жалел.

Всегда ли стоит обижаться на жалость?

Но я понятия не имею, как Родион ко мне относится на самом деле. Очередное предательство все-таки больно меня ударило. Не знаю, смогу ли когда-нибудь доверять мужчинам. Все они врут, все они играют в свои игры, и все считают Таню глупой. А сами-то! Идиоты самодовольные.

Но Родион не такой. Или такой?

Я начинаю понимать его подход. Может, даже сама буду его применять. Устраивать людям разные ловушки, подвохи, экстрим. Втягивать их в неожиданные ситуации. Тогда люди показывают свое настоящее лицо, на что они способны и что скрывают.

…Но уже неделя прошла, а Родион и не чешется! Ну да, я скрылась из города, телефон его заблокировала, но если бы он хотел объясниться — то нашел бы способ!

Или ждет, когда я сделаю первый шаг?

Нет, ни за что. Я не смогу. Ну, позвоню я ему, скажу: «Хочешь встретиться, сходить куда-нибудь»?

Так должна поступить каждая взрослая девушка, которая твердо знает что хочет. А я сейчас хочу поверить, что я стою того, чтобы меня добивались. Что я единственная и неповторимая, и хороша такая, какая есть.

Однако желающих это сделать не находится… Никому ты Таня не нужна. Ремезов о тебе уж и забыл.

От таких мыслей к концу недели прихожу в уныние. Одиночество начинает давить.

Но тут на дачу заявляется баба Аглая и приносит новости о Ремезове.

Она приезжает ближе к вечеру, нагруженная баулами, саженцами и журналами.

Я слышала, как отъехал чужой автомобиль, но кто ее довез — рассмотреть не успела, потому что была занята — искала Афоню в траве. Ему надоело сидеть в клетке, он отправился на поиски приключений и чуть не потерялся среди смородины.

— Привет, ба, — беру привезенный ей журнал со стола и листаю. Это последний номер «Дачного домика». Остальные журналы тоже строительные — на фото планы бань, теплиц, септиков

— Ты что затеяла? — спрашиваю с подозрением.

— Хочу летнюю кухню! — объявляет баба Аглая и вытаскивает папиросы. — Большую, с русской печкой, как у моей знакомой Нади Хейфец*. Помнишь, одноногая скалолазка?

— Ну да, — киваю рассеяно. — Которая в Тридевятово живет, ассистентка профессора Онежина. Но у нее летняя кухня здоровая, как дворец! Ты такую же хочешь?

— Даже больше! Места хватает.

— Но это надо полноценное строительство затевать!

— Справлюсь! Я уже кое с кем знающим поговорила.

— С кем?

— Да с Ремезовым твоим. Он же в строительном бизнесе крутится.

Мое сердце замирает, кровь приливает к щекам.

— Ба! — ору возмущенно. — Ты говорила с Ремезовым?!

— А что такого? Я же с ним не ссорилась. Эгоистом его не обзывала. Мы отлично ладим.

— Ты с ним общаешься?! Откуда у тебя его контакты?

— Да я еще тогда у него телефон потребовала и паспорт. Разве я позволю внучке неизвестно с кем встречаться? Когда ты на кухне была, я все про него вынюхала, паспорт пролистала.

— И… что там, в паспорте?

— Все в порядке. Прописка есть, женат не был, детей не записано. День рождения у него через неделю. Не забудь, поздравь.

— Не морочь мне голову! Ты ему звонила?

— Вчера еще звонила, а сегодня встречалась. Он меня в хорошую строительную контору свозил, с прорабом познакомил. Подсказал кое-что по летней кухне.

— Предательница.

— А что сразу предательница? — обиделась баба Аглая. — Он нормальный мужик. Держалась бы ты за него, Таня. Не дури, позвони ему.

— Вот еще! Пусть первый звонит и извиняется.

— Да ты ж телефон его заблокировала и из города сбежала.

— Ну и что? Хотел бы со мной поговорить, нашел бы как, — упрямлюсь я. — Погоди-ка… Это не он тебя подвез?

— Он.

Мое сердце и вовсе пускается в пляс. Родион был рядом с домом! Приехал и уехал. Но не зашел!

— Я ему не сказала, что ты тут. Я не предательница, — гордо заявляет баба Аглая.

— А он обо мне… не спрашивал?

— Ну почему же, спросил, как у тебя дела. Я сказала, что ты у подруги. Ты же велела молчать, что ты у меня на даче. А уж как Эдик умолял твои контакты дать…

— Ты и с Эдиком виделась?!

— Ага. Он вчера ко мне заявился. Денег просил одолжить. Таких наглых я даже среди прапорщиков не встречала. Ему хоть плюй в глаза, все божья роса.

— А зачем ему деньги?

— Ущерб от пожара оплатить.

Перевожу дух. Голова идет кругом. Что, оказывается, на белом свете делается, пока я тут отсиживаюсь!

— Ну и как он?

— Да никак. Просил передать, что его подставили и оболгали, что он только тебя любит и будет ждать, когда ты одумаешься.