— А почему не сегодня? Я что, должна ночевать в этом бедламе?! В одной палате со всеми этими людьми?! Здесь плохо пахнет!

— Мама! — предостерегающе говорит Родион.

— Что «мама»? Я уже тридцать шесть лет «мама», — отрезает она. — Все эти годы я учила своих сыновей говорить только правду. И сама говорю только правду. Имею право высказать мнение!

Бабушка с кровати у окна звучно говорит «Тьфу! Вот ведь халда честная какая!», встает и уходит, шаркая тапками. Другие пациентки бросают на маму Катю убийственные взгляды. Не исключено, что ночью они захотят устроить ей «темную».

К счастью, мама Ремезова переходит на обсуждение домашних дел. Ее увезли внезапно, она требует, чтобы Родион заехал к ним на квартиру и проверил, выключена ли плита и заперта ли дверь. Чтобы встретил завтра папу в аэропорту, позвонил брату, завез ее бумаги на работу и переделал кучу других ее поручений. Она не просит — она диктует и приказывает.

Родион кивает и незаметно косится на часы.

— Пожалуй, нам пора… — робко говорю я, правильно истолковав его взгляд.

— Вы и пяти минут тут не сидите, — возмущается мама и опять переходит на эмоциональную критику больничных порядков.

Я незаметно выскальзываю в коридор и звоню Родиону.

— Да! — слышу в трубке его голос с нотками отчаяния. Фоном тарахтит голос мамы Кати.

— Родион Романович, мне кажется, вас срочно вызывают на работу, — говорю я. — У вас в офисе вторжение инопланетян. Требуется ваше присутствие, чтобы установить с ними контакт.

— Да. Сейчас еду. Спасибо, что сообщили.

И в сторону, твердо:

— Мама, извини, но мне пора! Срочное дело.

Он выскакивает из палаты через минуту, весь красный и взмокший.

— Спасибо. Ты спасла меня.

— Можно, я не буду прощаться с твоей мамой?

— Можно. Я потом извинюсь за тебя.

Мы выходим на улицу, вдыхаем свежий весенний воздух, Родион говорит «Фуух!», трясет головой, усмехается и разводит руками.

— Ну да, она такая, — отвечает он на мой невысказанный вопрос. — Говорит, что думает, и всегда приказным тоном. С ней непросто.

— Ей сейчас плохо, она испугалась, — объясняю я и ему, и себе. — В такой ситуации сложно сдержать негативные эмоции. Прекрасно ее понимаю.

— Она всю жизнь такая. Но когда ей весело, она точно так же щедро делится хорошим настроением с окружающими. Поэтому мы с отцом и братом все-таки ее любим. Отец с ней отлично ладит, ну а мы с братом сбежали из дома сразу после школы. Маму Катю проще любить на расстоянии. Таня, спасибо, что поехала со мной.

— Не за что…

— Никогда так не отвечай на благодарность, — строго велит Родион. — Не принижай свои заслуги. Я растерялся, когда мне позвонили. Ты помогла мне собрать мозги в кучу. При тебе мама вела себя лучше, чем обычно. Мне было проще. Постой… Посидим немного на скамейке? Вечер чудесный.

Мы садимся на скамью под цветущей яблоней. Родион закладывает руки за голову, откидывается на спинку и подставляет лицо солнцу.

Я замечаю, что он осунулся, приобрел интересную бледность, под глазами темные круги. И он какой-то невеселый. Таким я его еще ни разу не видела.

У Ремезова был тяжелый день, а до этого всю неделю на него сыпались мелкие неприятности.

Однако он не раскис. Мне понравилось, как Родион держался со своей мамой. Не спорил с ней, не психовал, но и не потакал ее характеру. Заботился, но не прогибался.

Говорят, мужчина будет обращаться со своей женщиной так, как он обращается со своей мамой.

Он поворачивает ко мне голову, наши глаза встречаются, и на миг у меня возникает чувство, что в его взгляде промелькнул настоящей Ремезов. Шебутной, надежный и проницательный парень Родик, который до этого момента прятался под маской язвительного, властного шефа-самодура.

У меня к горлу вдруг подкатывает комок.

— Как у тебя дела? — спрашиваю внезапно. — Ты решил проблему с твоим другом, который тебя кинул?

Родион улыбается — но невесело, уголком губ.

— Да, решил. Начал так, как ты посоветовала — поговорил. Напомнил ему о годах дружбы, обо всем, через что мы прошли. Спросил, что им двигало.

— И… что?

Он выразительно пожимает плечами.

— А с Валерией как?

— С ней все прекрасно. Звонил ей вчера по делу, она сообщила, что не сможет срочно заняться моим заказом, потому что ей нужно на первый урок танцев на пилоне.

— Ты не думаешь… попробовать… построить с ней отношения заново?

Он отрицательно качает головой.

— Я ей не нужен.

— Не расстраивайся, — утешаю его. — Это не потому, что ты для нее недостаточно хорош. Она просто лучше узнала себя. Дай ей время. Покажи ей, что она тебе нужна.

Родион смотрит на меня внимательно и задает внезапный вопрос:

— Таня, как ты думаешь, что больше всего нужно мужчине от женщины?

— Секса и чтобы вами восхищались, — отвечаю не задумываясь.

— Ну да. Но есть еще одна вещь. Очень важная.

— Какая?

— Нам порой нужно, чтобы нас выслушали. Не осуждали, не советовали, не восхищались. Просто выслушали. Обняли — без всякого эротического подтекста — и сказали, что все будет хорошо и в нас верят.

— Это всем нужно, — улыбаюсь я. А потом, повинуясь порыву, придвигаюсь ближе, обхватываю его руками и говорю:

— Родион, с тобой совершенно точно все будет хорошо. Я тебя недолго знаю, но вижу, что ты такой человек, который всегда справляется. Честно-честно! Я это не просто так говорю, чтобы утешить. Ты крутой мужик. И с мамой твоей все будет хорошо. Она уже вон какая бодрая, с соседками по палате воюет! И с Валерией все будет хорошо. Вы останетесь друзьями, а дальше мало ли как все повернется! И с конкурентом тоже все уладится. Ты быстро найдешь новых клиентов.

— Спасибо, Таня, — говорит он мне в макушку серьезно.

И тоже обнимает меня, и какое-то время мы молча сидим, прижавшись друг к другу, и смотрим, как медленно гаснет небо.

Мне хорошо. Сердце колотится быстро, голова немного кружится, и хочется, чтобы наши объятья стали не такими… дружескими.

Надо отвлечься, и я спрашиваю:

— А все-таки, что с тем твоим другом-предателем вышло? Что он ответил-то?

— Поржал надо мной. Сказал, что в его поступке нет ничего личного, просто он увидел возможность и воспользовался ей, как хороший бизнесмен. И посоветовал мне бизнес-тренинг, чтобы отточить деловую хватку как у него.

— А ты что?

— А я позвонил тем клиентам, которых он увел, и предложил им новые условия. И они все до одного вернулись ко мне, и на следующей неделе я подписываю пару выгодных договоров. Еще и несколько его клиентов ко мне переметнулись.

— Вот ты хитрый змей! — я смеюсь и отодвигаюсь.

Ремезов недовольно хмурится, когда я разжимаю руки.

— Таня, я иначе планировал этот вечер провести, — признается он. — Я собирался тебя похитить.

— Чего?! Это еще зачем!

— Хотел выманить тебя из дома и увезти на свидание. В Ботанический сад. Ты сказала, что любишь живые цветы, я купил два билета. Но потом из больницы позвонили… айда сейчас в Ботанический сад?

— Уже поздно, там закрыто, — трясу головой, польщенная.

— А мы проверим. Идем! — он встает и властно тянет меня за руку. Я подчиняюсь с радостью. Меня еще никогда не похищали, но с Ремезовым я постоянно расширяю границы своего опыта.

Ботанический сад, разумеется, уже закрыт. На кованых воротах висит замок. Но Ремезова это не останавливает.

— Идем! Только тихо!

Он хватает меня за руку и тянет в заросли у забора. Каблуки моих шпилек проваливаются в земле, юбка цепляется за кусты, комары атакуют шею, но мне ужасно весело.

— Что мы делаем?

— Ищем дырку в заборе.

И находим. Видимо, не нам одним ударяла в голову мысль вломится в Ботанический сад, потому что за кустом боярышника прутья раздвинуты чьей-то дурной силой.

— Я тут не пролезу, я через верх. А ты давай, ты худенькая, — командует Ремезов и подтягивается. Секунда — и он уже сидит на заборе, как пират на рее.