Он вежливо подает ей руку и помогает выбраться.

Вид у Валерии одновременно пристыженный и бунтарский. Она снимает очки и яростно протирает их салфеткой.

Арсений выскакивает чертиком из табакерки и занимает соседний стул.

— Здрасте, — он тянет Ремезову ладонь для пожатия. — Арсений.

Ремезов ладонь игнорирует.

Арсений неловко прячет руку под стол и набычивается.

Мужчины скрещивают взгляды. Воздух трещит от электричества.

— Сеня, это Родион Романович, мой жених, — говорит Валерия, изнывая от неловкости.

Арсений трагически вскидывает брови и бурно дышит. Его глаза непримиримо сверкают. Теперь он видит в Ремезове соперника.

Ремезов насмешливо кривит губы.

— А это Арсений Ким, мой магистрант. Пишет у меня выпускную работу.

— Что же вы делали с магистрантом под столом? — ласково спрашивает Ремезов.

Я сжимаюсь. Если бы он смотрел на меня так, как на Сеню и Валерию, я бы умерла от страха. Но Ремезов не удостаивает меня взглядом, и я понимаю, что мое наказание впереди.

— Статью обсуждали, что же еще, — брякает Арсений. — О консультации договаривались.

— И кто кого будет консультировать? На какую тему? И почему для обсуждения статьи обязательно нужно снимать штаны и лезть под стол?

— Родион, перестань, пожалуйста, — просит Валерия. — Ты все не так понял.

— Да ну? — весело изумляется Ремезов. Он поворачивается ко мне, и я облизываю пересохшие губы. — Татьяна, будьте добры, объясните, чем вы руководствовались, когда потащили Валерию в этот вертеп с голыми мужиками?

— Это не вертеп, а культурно-развлекательное шоу, — нахально говорит Арсений. — А я вам не какой-нибудь редис с горы, а профессиональный танцор и будущий кандидат экономических наук. Поэтому попрошу повежливее.

У парня есть стержень!

— Штаны сначала надень, кандидат, — отрезает Ремезов.

— Родион, перестань! Арсений, и вы тоже! Таня вообще ни при чем. Это была моя идея.

— Таня всегда при чем. Она по умолчанию не может быть невиновной.

— Как вы узнали, что мы здесь? — спрашиваю беспомощно.

Нет, в самом деле, почему я чувствую себя виноватой? Я не должна! Мы с Валерией проводим время, как хотим! Ремезов не имеет права нас тиранить!

— Телефон надо плотнее рукой прикрывать. Я услышал название клуба.

Потом он наклоняется и внимательно смотрит под стол.

— Что вы там ищете? — не выдерживаю я.

— А вы, Татьяна, своего жиголо где спрятали? Под другим столом?

— Нет у меня никакого жиголо! Как вы вообще смеете такие предположения делать? Я порядочная девушка, у меня жених!

— Ну да, у Валерии тоже жених, — соглашается Ремезов. — И кого это когда останавливало?

Голос у него, однако, не сердитый, а как будто веселый. Но на щеке дергается мускул.

Ишь ты, ревнивый какой!

Ремезов берет меню и изучает его как ни в чем не бывало. Арсений пыхтит и кипит. Валерия переживает, но скрывает это под холодной маской.

— Ну-с, чем тут кормят и поят… — бормочет Ремезов. Вскидывает глаза и замечает:

— Арсений, мы вас не задерживаем. Вам, наверное, работать пора, клиенток ублажать?

— Да, вы правы, — Арсений встает с гордым видом, как поручик, которого вызвали на дуэль. — Мне скоро на сцену. Шоу должно продолжаться. Валерия Андреевна, так во сколько завтра на консультацию приходить?

— После четвертой пары ко мне в кабинет, — отвечает Валерия голосом робота.

— Буду с нетерпением ждать!

Арсений залихватски подмигивает, игриво оттягивает резинку трусов, резинка звонко щелкает по его голому пузу. Он отходит от стола и теряется в толпе девушек, которые тут же облепили его, как муравьи кусок сахара.

Официант приносит рюмку коньяку, Валерия в расстроенных чувствах хватает ее и махом выливает в рот.

— Это был мой коньяк, — замечает Ремезов. — Но ты пей, конечно. Мне для тебя ничего не жалко.

Валерия машет рукой, морщится от коньяка, икает и говорит пьяным голосом.

— Мне пора домой.

— Да, пожалуй. Хватит вам на сегодня веселья.

Ремезов бросает меню на стол, идет к бару рассчитаться, а мы с Валерией уносим ноги в гардероб.

Валерия опьянела. Коньяк плохо лег на коктейли и бурные переживания. Она спотыкается, ее шатает. Мне приходится держать ее под локоть.

— Эх, какой был классный вечер! — сетует она и горько вздыхает. — А Родион все испортил! Он иногда такой вредный бывает, просто ужас. Запомни это, Таня. Когда он вредничает, ему лучше не перечить. Он скоро сам успокоится. И обманывать его не надо… запомни, ладно? А вообще Родион хороший, добрый. Зря мы с ним так… Он обиделся.

— Зря, — подтверждает нагнавший нас Ремезов. — Я и правда обиделся. Больше так не делайте. Девушкам опасно ходить в такие места в одиночку. А врать мне еще опаснее.

— Мы не врали, мы просто не посвятили вас в свои планы, — возражаю я.

— Это и называется вранье. Вот что мне с вами делать, гулены? Идите в машину. Быстро, шагом марш! Развезу вас по домам, а завтра разбираться будем.

В машине мы молчим. У Ремезова неприступный вид. Валерия пригорюнилась и смотрит в окно. Я вжимаюсь в заднее сиденье, чтобы казаться незаметнее.

Подъезжаем в дому Валерии. Ремезов подает ей руку, чтобы помочь выбраться из машины, но Валерия промахивается, спотыкается, летит носом на асфальт, Ремезов едва успевает ее подхватить.

— Что-то у меня голова кружится, — слабо говорит Валерия. — Наверное, от переутомления. Больше не буду по воскресеньям работать.

— Лучше коньяк на голодный желудок не пей, ни по воскресеньям, ни в любой другой день, — советует Ремезов и рывком поднимает ее. Валерия роняет сумочку.

— Таня, помогите!

Я подхватываю сумочку и семеню сзади.

— Валерия, дай ключи от подъезда.

— В сумке…

Мы подводим Валерию к дверям ее квартиры, Ремезов нажимает кнопку звонка.

Дверь открывает строгая женщина в очках, очень похожая на Валерию.

— Мама, а вот и я, — Валерия нетрезво улыбается. Отталкивает Ремезова, пытается стоять прямо.

Мама Валерии всплескивает руками.

— Ты где была? Ты почему в таком виде?! — спрашивает она страшным голосом.

— С подружкой гуляла!

Мама переводит суровый взгляд на меня. Потом укоризненный на Ремезова.

— Родион, ну как же так! Голубчик, что же вы за ней не уследили? Не ожидала от вас.

— Все в порядке, Таисия Сергеевна, — успокаивает он ее. — Надо же иногда девушкам расслабиться.

— Девушкам вредно пить спиртное! — укоряет мама Валерию. — Я тебе сколько раз говорила! Тебя подружка подначила, да?

Мне так стыдно, как будто мне опять двенадцать лет и я уговорила Крисю попробовать пива из папиного холодильника, а папа нас спалил. Прячусь за Ремезова.

— Лерочка, не надо с такими девочками дружить, — шепчет ей мама, помогая скинуть плащ. — Они тебя плохому научат. Иди выпей литр воды, угольную таблетку и ложись спать. Завтра поговорим.

— Мама, хватит! — у девочки Леры вдруг прорезается начальственный голос. — Сколько можно, мне уже тридцать три!

— Лера, не груби маме!

Валерия машет рукой и гордо удаляется по коридору.

Таисия Сергеевна заискивающе обращается к Ремезову:

— Родион, вы не подумайте, Валерия никогда себе такого не позволяет! Что-то нашло на нее… Наверное, на работе неприятности или на кафедре. Больше этого не повторится. Она у меня приличная девочка! Мы столько в нее вложили, столько от нее всегда требовали!

— Мы пойдем, Таисия Сергеевна, — перебивает ее Ремезов и берет меня под руку. — До свидания. Не ругайте Валерию. Она не виновата.

Лерина мама бросает на меня враждебный взгляд и закрывает дверь.

За дверью слышу ее голос: «Лера, больше с этой девочкой не водись! Откуда вообще она взялась? С женихом твоим под руку ходит, смотри-ка!»

Молча садимся в машину.

Боже, как я люблю моих маму и папу, думаю я. Да, они тоже строгие и до сих пор считают меня маленькой, но Таисия Сергеевна — это нечто! Почему Валерия, такая суровая, властная, кандидат наук и хозяйка фирмы, до сих пор живет с мамой? Ох, как непросто все бывает в отношениях с родителями. Это для подчиненных ты грозный начальник или преподаватель, а для мамы — малыш, которого когда-то приходилось водить за ручку.