Грохот!

Перепугавшись, я перегнулась через стол и увидела, как безразличное к сопротивлению сияние окутывает руку адептки Эвард и оседает рисунком браслета сирени… бледная бедная Лия, глядя на это, едва не плакала.

Спустившись на пол, я подползла к ней, печально заглянула в большие грустные глаза и попыталась успокоить хоть одну из нас:

– Лия, да ладно тебе, это же просто глупое развлечение. Никто не заставляет тебя после танца выходить за него замуж…

Ответом мне был полный ужаса и отчаяния вой.

За завтраком выяснилось, что «повезло» не только нам с Лией. Дух Весны в этом году разошёлся и свёл просто-таки несводимых. Меня с Элтоном, Аделию с ректором, нашего скромного лекаря Эдину – с деканом некромантов! Тем самым, которого она сначала обокрала, а потом от него на дереве пряталась!

Судя по хмурым лицам и мрачной атмосфере в столовой, досталось всем. Девочки ругались, шипели, требовали справедливости и местами едва не плакали. Парни ржали и издевались. Ну, конечно.

Особо инициативные решили не мелочиться, и пока дамы находились в подавленном настроении, взяли дело в свои руки. Буквально. Закатав рукава рубашек до локтей, парни, смеясь, бродили по столовке, сравнивая метки с адептками.

Потешались многие, но я, кривясь, смотрела лишь на одного.

Элтон, где-то потеряв свою куртку, стоял у стола в одной чёрной майке, плотно обнимающей накаченное тело, да в чёрных штанах и сапогах по колено. После завтрака у них, по всей видимости, будет тренировка на улице.

Хорош, негодяй. Он стоял ко мне спиной, облокотившись двумя ладонями на стол, и о чём-то говорил с друзьями. Разговор явно был весёлым, потому что буквально через пару фраз за их столиком взорвался хохот.

Дальше случилось неожиданное и совсем неприятное.

Элтон вдруг вскинул голову, будто что-то почувствовал, и единым быстрым плавным движением развернулся на месте, чтобы посмотреть не куда-нибудь, не на кого-нибудь из тысячи адептов, а на меня! Прямо на меня! Через всю столовую!

Проклиная себя всеми словами, я резко отвернулась, сморщилась и просто помолилась, чтобы он не…

Клянусь, его хитрую предвкушающую ухмылку я почувствовала всем телом.

Его лёгкие быстрые шаги я слышала сквозь гул голосов, смех и грохот собственного сердца.

Хотелось бросить всё и убежать. Хоть через окно! Но я сидела, прямая, как палка, напряжённая, как натянутая тетива, злая, но всё же больше испуганная, и…

– Привет, девчонки, – весело поздоровался некромант с обитателями нашего столика. И бессовестно рухнул на скамейку рядом со мной, добавив, обращаясь уже исключительно ко мне: – Здравствуй, Лягушка.

Не ответила, чувствуя, как бледнею от напряжения и… злости. Ох, Элтон… будь проклято твоё пари! И дух Весны заодно! И ты вместе с ними!

– Радость моя зеленушная, что же ты молчишь? – пропел гад некромантский, развалившись на нашем столе половиной своего накаченного тела. Подперев щеку кулаком, влюблённо посмотрел на меня и коварно добавил: – Неужели ничего сказать мне не хочешь? Может, тогда покажешь чего, а?

Я даже рта открыть не успела, как в мои рёбра не больно, но ощутимо и совершенно неожиданно ткнулся палец этого наглеца.

Меня подбросило! Элтон хитро и довольно оскалился.

У меня дёрнулся глаз – некромант просиял!

И дриада поняла, что удобрять почву – полезное и в данный момент необходимое дело. А какие удобрения у нас лучше всего? Правильно, мёртвые наглые маги!

На этой оптимистичной мысли я и принялась угрожающе подниматься.

– Ректор запретил применять магию за пределами полигонов! – крикнул кто-то со стороны.

Да плевать мне! Я бы так и сказала, но попросту не успела.

– А трусы мне теперь тоже на полигоне стирать, да?! – прозвенел чей-то яростный голос.

Временно отложив убивательную деятельность, я вместе со всеми повернулась и посмотрела на поднявшуюся и теперь стоящую, опираясь ладонями на стол, бытовичку Сальду Мелирш.

Её реплика не осталась без комментариев.

– И мои постирай, Мелирш! – взмолились хохочущие парни.

Грянул смех и другие фразочки подобного содержания.

– А давайте! – разошлась Сальда. – Все трусы несите, устроим ему полномасштабную стирку! Прямо под окнами!

– Угу, прямо в спальне, – вставила Лия так тихо, что кроме меня в поднявшемся шуме её никто и не услышал.

– Совсем уже стыд потерял! – удивительно, но недовольных новым руководством оказалось много.

Что тут началось… Шум, крики, негодование. Грохот сдвигаемых скамеек и ударов по столам.

Я даже на секунду позабыла о злости на духа и Элтона.

И тут раздался негромкий и насмешливый, но услышанный всеми и каждым вопрос:

– Кто?

Не знаю, как такое возможно, но в следующую секунду столовая погрузилась в мёртвую тишину… Жуткую и нерушимую. Но самое страшное – голос ректора мы все мгновенно узнали!

Все к дверям и повернулись. У меня и вовсе сердце ёкнуло и сжалось.

Лорд Армейд стоял, широко расставив ноги, сложив руки на мускулистой груди и вздёрнув подбородок, и со снисходительным высокомерием оглядывал присутствующих.

У нас с преподавателями разные столовые, и появления ректора никто не ждал ну просто никак.

Зато он терпеливо ждал – ответа на свой вопрос. Даже не поленился в звенящей напряжением тишина насмешливо повторить:

– Ну так у кого совесть умертвия сожрали и стыд отсох? Насколько я понимаю, это одна личность? И будьте добры пояснить, – добавил архимаг елейным голосом, – какую роль во всём этом играют трусы, о которых вы орёте на весь древний замок.

Почему-то стало очень стыдно, причём всем. Особенно Сальде, направившей полный ужаса взгляд в пол перед собой.

– Что же вы молчите? – продолжил издеваться лорд Армейд. – Видимо, придётся включить в учебный план курсы риторики… – и уже совсем иным, твёрдым, приказным тоном было сказано: – До конца семестра каждому бытовому магу сдать мастерство магической стирки.

Что?!

Бытовики ужаснулись все и разом. Видя наши бледные лица, некроманты принялись потешаться, но тут:

– Каждому некроманту и боевику сдать мастерство стирки ручной.

Эти не бледнели, они по обыкновению своему начали возмущаться, и делали это весьма успешно, правда, совсем недолго, ровно до тех пор, пока ректор не бросил на них предупреждающий взгляд.

Природники и лекари напряжённо молчали, молясь всем известным и даже забытым богам о том, чтобы страшная участь обошла их стороной.

И она в какой-то степени и правда обошла, потому что архимаг решил:

– Лекари сдают искусство тонкой ручной работы, природные маги – степень контроля водной стихией.

Припоминая всё, что было сказано, стонущие мы внезапно все и разом осознали – вручную плести лекарям придётся злосчастные трусы.

И непонятно даже, кому хуже… вот и довозмущались!

А уже развернувшийся лорд ректор внезапно помедлил, хмыкнул, вынуждая всех нас застыть без звука и даже дыхания, повернул голову, поверх плеча оглянулся на собственных адептов и… добил всех нас повелительным:

– До конца недели отдраить комнаты. Лично проверю.

Раньше мы магией спокойно убирали, но теперь, когда её нам фактически перекрыли, придётся где-то искать тряпки, швабры, мётлы, вёдра, губки… упрашивать завхоза нам всё это выдать… таскать туда-сюда и отмывать всё вручную… А до конца недели три дня, считая сегодняшний!

Ещё никогда ученики Государственной магической академии не были так близки к массовому убийству. Просто не существовало человека, которого бы мы в один миг возненавидели так сильно.

Но невозмутимо уходящего лорда Армейда провожала тишина… мрачная, недовольная, злая. Адепты молчали, потому что при всех наших недостатках самоубийц здесь не имелось. А перечить архимагу – это хуже, чем самоубийство… повезёт, если сразу убьёт.