После чего ушла порталом и она.

Сковавшие Аеда магические путы наконец порвались от очередного рывка мага, через миг он уже был на коленях возле тихо плачущей меня.

– Сейчас-сейчас, – приговаривал нервно, оглядывая меня быстрым цепким взглядом и заметно бледнея всё сильнее, – потерпи, девочка моя, сейчас распутаю, сейчас…

И он коснулся одного из магических потоков.

Я взвыла от боли!

– Вот Тьма! – в сердцах выругался король Ингареда, впервые на моей памяти бывший таким испуганным, растерянным и не знающим, что делать. – Лия, Ли… у заклинания защита от снятия, я даже не успел определить, что это, Ли…

Мне было больно, просто очень-очень больно. Заклинание кромсало живот и спину, горячими судорогами разносясь по всему телу, и слёзы жгли глаза, горло сжималось от рыданий, дышать было тяжело, я… Кажется, я умирала…

Яростный рёв портала я услышала краем сознания, как и судорожный выдох Аеда.

А затем лицо обняли до боли родные ладони и губы накрыло поцелуем.

«Дыши!» – мысленный приказ.

И влитая с воздухом магия тёплой успокаивающей волной прошлась от головы до ног.

Мой судорожный выдох, хриплый вдох Ренара и новый поцелуй с новой порцией магии.

Боли стало меньше. Мне уже не хотелось кричать и выгибаться, катаясь по полу.

Поцелуй.

Вдох.

Магия.

Раз, раз, ещё раз – до тех пор, пока во мне не осталось даже отголосков неприятного ощущения. Ренар остановился только тогда, чуть отодвинулся, внимательно вглядываясь в моё лицо и собираясь противостоять любой напасти, если разглядит хоть намёк на её присутствие.

Я смотрела на него сквозь мокрые ресницы, жадно вглядывалась в каждую черту лица, в каждую деталь, и с трудом сдерживала рыдания.

– Лия, – хриплое, а в голосе облегчения пополам с яростью.

А мне было страшно до крика! За него, за себя, за едва не погибшего Аеда… оглядев Ренара сквозь слёзы и убедившись, что он цел, я повернулась к боевику.

Аед выглядел подавленным, растерянным и виноватым, и на меня не смотрел, но главное, что жив… главное, что они просто живы!

Хотелось разреветься. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной и слабой, и никогда раньше не ощущала дыхание Смерти на помертвевших губах.

Я едва не умерла. Осознание этого казалось каким-то диким, неправильным, оглушающим и вымораживающим до костей. Я едва не умерла…

Но выжила.

Эта мысль как-то вмиг отрезвила, заставила перестать паниковать и успокоиться. Я выжила. Я продолжаю жить.

– Так, – я с трудом села, руками вытерла мокрое от слёз лицо и заговорила, всей душой чувствуя, что времени непозволительно мало. – Она что-то сделает, Ренар, у неё кинжал, внутри которого чья-то сущность. Она сказала: «Одна старая коронованная мразь, принимавшая у меня клятву. Ведьмы требовали, чтобы я убила его сразу после ритуала, но мне это тогда показалось странным, и потому я поступила иначе, отправив душу твари не за Грань, а вот сюда». Что это может означать?!

Попытка подняться не принесла результата, я рухнула обратно на каменный пол, и тогда Ренар крепко стиснул ладонь и встал сам, поднимая и меня.

Чем хороши боевые маги – они времени на страдания не тратят, они получают информацию и начинают молниеносно её анализировать.

– Ведьмы перевелись три столетия назад, – начал быстро и сосредоточенно говорить лорд Армейд, чуть сильнее сжимая мою ладонь, которую так и не отпустил и отпускать не собирался, – когда царь Амар полюбил Верховную ведьму Лесиану. Но царь ведьме не ровня, таковой была причина отказа не разделившей чувств Лесианы. Расстроенный, но не опустивший рук Амар пошёл на объединение народов, через год надев золотую корону вместо деревянного венца и приняв титул короля Амара Первого. Второй отказ ведьма обосновала вынужденной заботой о своём народе, который на тот момент процветал и рос, а потому причина не просто выглядела неправдоподобно – она привела к тому, что безответно влюблённый король воспылал яростью и отдал приказ, на который так давно толкал его Правящий совет.

Я слушала, затаив дыхание. Аед неслышно подошёл и встал рядом, тоже внимательно впитывая каждое слово. Ренар продолжил:

– Верховная ведьма Лесиана была поставлена перед выбором: постель молодого короля или статус последней живой ведьмы в мире. Как вы понимаете, сохранение жизней всего своего народа она поставила выше собственной гордости.

– Это ужасно, – не сдержалась я.

Нет, историю нашей страны я знала, но без таких возмутительных подробностей!

Ренар не стал ничего отвечать, успокаивающе погладил мою ладонь и продолжил:

– Лесиана стала первой королевой Ингареда, – озвучил архимаг общеизвестный факт, – и за восемь лет правления ею было организовано свыше двух тысяч покушений на супруга и пятьдесят три попытки государственных переворотов. Результатом последнего стала гибель старшего из двух законных принцев, детей ведьмы и короля, и Амар Первый нарушил данное супруге слово, начав охоту на ведьм. Сама Лесиана, как сообщают источники, была лишена сил…

Я перестала дышать, задрожав от осознания: вот оно!

– Альвхейда служила Амару Первому и забрала силы Верховной ведьмы? – подумал об этом же нахмурившийся Аед.

Мужчины переглянулись, взгляд Ренара медленно скользнул на меня, затем по мне вниз, после вернулся на глаза и лорд Армейд озвучил результат собственных размышлений:

– Альвхейда считалась колдуньей из сказок, у нас нет ни одного достоверного подтверждения её существования… не было до истории с Каспианом Навроэлем.

Я невольно кивнула. Не понявший, о ком речь, Аед повернулся и вопросительно посмотрел на меня.

– Лорд Каспиан Навроэль, последний представитель рода Навроэль, лишённый магических сил и убитый колдуньей Альвхейдой в собственном замке семьдесят лет назад. Он показал, как именно это случилось, и лицо Альвхейды показал тоже.

Молодой король кивнул, потрясённо осознавая сказанное, и подытожил:

– Тем самым, у нас имеются доказательства реального существования Альвхейды, верно?

Мы кивнули, Ренар, глядя на Аеда, медленно проговорил:

– Допустим, магических сил Лесиану действительно лишила Альвхейда.

– Что случилось дальше? – попросила я, ведь в дальнейшей истории могла скрываться важная для нас информация.

Лорд Армейд посмотрел с отчётливым нежеланием рассказывать мне дальше, но скривился, вздохнул, смиряясь с неизбежным, и продолжил:

– На протяжении четырёх лет каждую ночь горели костры на площади под окнами королевы, унося жизни ведьм, и Лесиана была вынуждена слушать их крики, не имея возможности помочь. Запертая в собственной спальне, лишённая сил, сломленная отчаянием и убитая горем.

У меня сердце остановилось и отказалось биться дальше, стоило представить себе подобное.

Нет, всё же официальная историческая версия была куда более щадящей! Царь Амар Первый полюбил Верховную ведьму, ради неё объединил народ и создал королевство, а ей надел корону, торжественно назвав своей супругой и королевой. Король любил всем сердцем, Лесиана, увы, не разделяла чувств и предприняла несколько… всего несколько попыток свержения. В результате последней попытки восстания действительно погиб их четырёхлетний сын. Убитый горем Амар Первый обвинил в случившемся свою королеву и отдал приказ об уничтожении ведьм. И их действительно казнили в течение четырёх лет… но о том, что они горели по ночам под окнами своей Верховной, не было сказано ни слова!

И тут же пришла другая мысль: было сказано, просто я не искала. Меня вполне устраивали те знания, что преподносились в академии, и никогда не возникало желания углубиться в историю.

Жаль. Возможно, сейчас пригодилось бы.

– Значит, – нарушил молчание Аед, – душа в кинжале принадлежит Амару Первому?

Я думала о том же, потому что:

– Альвхейда сказала «ведьмы требовали», а ведьмы были уничтожены указом Амара Первого. Его сын на тот момент был слишком мал, чтобы принимать титул и клятвы и становиться «старой коронованной мразью».