Вот что было построено в течение XI века на редких полянах, окруженных глухими лесами. Все это время свободное пространство постоянно расширялось. Сплошные массивы лесной глуши отступали, дробились, сжимались, и постепенно в их гуще начинала шевелиться жизнь. Крестьянам приходилось трудиться все больше и больше, а их сеньоры забирали у них почти все. При этом, однако, крестьянам удается лучше кормить своих детей, и если раньше из шести или семи родившихся живыми детей у них умирало четыре или пять, не достигнув подросткового возраста, то теперь смерть уносит лишь трех, и этого оказывается достаточно для того, чтобы во всех областях стал ощущаться прогресс. Искусство, то самое великое искусство, о котором я говорю, выросло из феодального угнетения и коленопреклонения народа перед темными силами, вызывавшими голод, эпидемии, нашествия, силами, которые нужно умилостивлять дарами, все более увеличивая богатство монахов — вернейших слуг доброго Бога. Между тем монахи также чувствовали потребность дарить. Но что? Произведения искусства. Все монастырское искусство и есть приношение. Это безотчетный дар Господу, от Которого ожидают взаимный, ответный дар. Монастырское искусство — это призыв к миру, исходящий из тысячи аббатств. Между 980 и ИЗО годами христиане Запада по-прежнему были простерты перед Богом, лик которого им представлялся ужасным. Однако они уже вышли из дикого состояния. Их производство выросло. И они жертвуют значительную часть этих вновь произведенных богатств. Они желают, чтобы эти богатства были освящены. И вот их мечта воплощается в произведения, которые мы еще можем созерцать, но уже плохо понимаем. В этот короткий период возникло самое высокое и, весьма возможно, единственное подлинно религиозное искусство в Европе. Forum Conche (Fuero de Cuenca), 1189 год. XI.45. Об испытании раскаленным железом. Железный брусок, предназначенный для испытания в суде, должен быть примерно в четыре фута длиной, так чтобы человек, которому предстоит доказывать свою невиновность, мог бы положить на него руку; шириной он должен быть в ладонь, а толщиной — в два пальца. Подвергаемый испытанию должен сделать с ним следующее: взять железо и пройти, держа его в руке, девять шагов, а затем медленно опустить его на землю; однако перед этим означенное лицо должно получить благословение священника. ΧΙ.46. Нагревание железа. Железный брусок должны нагревать Судья и священник, и в это время, во избежание порчи и сглаза, никто не должен приближаться к огню. Подвергаемого испытанию вначале следует тщательно осмотреть, чтобы убедиться в том, что при нем нет никакого предмета, используемого в колдовских целях; затем в присутствии свидетелей он должен вымыть руки и взять [раскаленное] железо сухими руками. Сразу после того, как он положит брусок, Судья должен смазать воском ту руку, в которой испытуемый держал железо, и обернуть ее паклей или льняными оческами, а сверху перевязать тканью. Свершив это, Судья должен отвести испытуемого в его жилище, а через три дня осмотреть руку: если на ней остались следы ожога, не выдержавшего испытания следует сжечь заживо или подвергнуть другому наказанию по решению суда. Испытанию раскаленным железом должно подвергать лишь женщин, уличенных в сводничестве или в преступной связи с пятью мужчинами; женщина же, подозреваемая в нанесении ран, убийстве или намеренном поджоге, должна поклясться [в своей невиновности] или выставить воина для судебного поединка, согласно установлениям Кодекса. ΧΙ.48. О женщине, застигнутой с неверным. Если женщина застигнута с мавром или иудеем, то оба они должны быть сожжены заживо. XII. 8. О лишившем кого-либо глаза. Если кто-либо выколет другому человеку глаз, он должен уплатить сто мараведи; если он отрицает содеянное, то он может быть оправдан клятвой двенадцати соседей, либо он должен сразиться на поединке с человеком своего звания. XII. 11. О лишившем кого-либо большого пальца. Если кто-либо отрубит другому человеку большой палец, он должен уплатить пятьдесят мараведи; если он отрицает содеянное, то он может быть оправдан клятвой двенадцати соседей, либо он должен сразиться на поединке с человеком своего звания. XII. 12. О лишившем кого-либо руки. Если кто-либо сломает другому человеку руку, он должен уплатить пятьдесят мараведи. Если он отрубит руку, то уплатит сто мараведи. Если же он отрицает содеянное, то он может быть оправдан клятвой двенадцати соседей, либо он должен сразиться на поединке с человеком своего звания. XII. 13. О лишившем кого-либо ноги. Если кто-либо сломает другому человеку ногу, он должен уплатить пятьдесят мараведи. Если он отрубит ногу, то уплатит сто мараведи. Если же он отрицает содеянное, то он может быть оправдан клятвой двенадцати соседей, либо он должен сразиться на поединке с человеком своего звания. ХП. 16. О кастрировавшем какого-либо человека. Если кто-либо кастрирует другого человека, он уплатит двести мараведи и будет объявлен врагом [города]; если он отрицает содеянное, то он может быть оправдан клятвой двенадцати соседей, либо он должен сразиться на поединке. Однако, если речь идет о человеке, которого муж застал со своей женой или дочерью, то последний не должен ничего платить. XII.28. О застигнутом содомите. Содомита, застигнутого на месте преступления, надлежит сжечь заживо. Если же кто-либо скажет в лицо другому: «Я спал с тобой как с женщиной», то в том случае, если будет доказано, что это правда, сжечь следует обоих; в противном случае сожжению подлежит только тот, кто сказал подобную гнусность. Крестовый поход, называемый детским, 1212 год. «В означенную эпоху была предпринята смехотворная вылазка: дети и несмышленые люди поспешно и необдуманно выступили в крестовый поход, движимые скорее любопытством, нежели заботой о спасении души. В эту экспедицию отправились дети обоего пола, отроки и отроковицы, да не только малые дети, но и взрослые, замужние женщины и девицы — все они шли толпами с пустыми кошельками, наводнив не только всю Германию, но и страну Галлов и Бургундию. Ни друзья, ни родственники никоим способом не могли удержать их дома: они пускались на любые уловки, чтобы отправиться в путь. Дело дошло до того, что повсюду, в деревнях и прямо в поле люди оставляли свои орудия, бросая на месте даже те, что были у них в руках, и присоединялись к шествию. Поскольку, встречаясь с подобными событиями, мы нередко являем собой крайне легковерную толпу, многие люди, усмотрев в сем знак истинного благочестия, исполненного Духа Божия, а не следствие необдуманного порыва, спешили снабдить странников всем необходимым, раздавая им продовольствие и все, в чем они нуждались. Клирикам же и некоторым иным, обладавшим более здравым суждением и обличавшим сие хождение, которое они находили совершенно вздорным, миряне давали яростный отпор, упрекая их в неверии и утверждая, что они противились этому деянию более из зависти и скупости, нежели ради истины и справедливости. Между тем всякое дело, начатое без должного испытания разумом и без опоры на мудрое обсуждение, никогда не приводит ни к чему благому. И вот, когда эти безумные толпы вступили в земли Италии, они разбрелись в разные стороны и рассеялись по городам и весям, и многие из них попали в рабство к местным жителям. Некоторые, как говорят, добрались до моря, и там, доверившись лукавым корабельщикам, дали увезти себя в другие заморские страны. Те же, кто продолжил поход, дойдя до Рима, обнаружили, что дальше идти им было невозможно, поскольку они не имели поддержки от каких-либо властей, и им пришлось, наконец признать, что трата сил их была пустой и напрасной, хотя, впрочем, никто не мог снять с них обета совершить крестовый поход — от него были свободны лишь дети, не достигшие сознательного возраста, да старики, согбенные под тяжестью лет. Так, разочарованные и смущенные, пустились они в обратный путь. Привыкнув когда-то шагать из провинции в провинцию толпой, каждый в своей компании и не прекращая песнопений, они теперь возвращались в молчании, поодиночке, босоногие и голодные. Их подвергали всяческим унижениям, и не одна девушка была схвачена насильниками и лишена невинности.» «В том же году герцог Австрийский, несколько баронов и других людей различного звания предприняли крестовый поход для оказания помощи графу де Монфору в его войне против Альбигойцев... еретиков из земли Св. Жиля. Папа Иннокентий призвал к этому походу и организовал его, обязав участвовать в нем ради отпущения грехов.» «Annates Marbaccenses.» |
