Все это огромное количество шатров, о которых я говорю, вместе с шатрами, находящимися внутри большого квадрата, образуют государеву квартиру. Она всегда бывает расположена в центре армии, если только место позволяет это. Вполне понятно, что государева квартира имеет величественный и внушительный вид. Когда смотришь с какого-нибудь возвышенного места на всю эту массу красных шатров, расположенных посреди армии, то глазу открывается живописное зрелище, если только армия расположилась в красивой ровной местности, где можно было сохранить надлежащий порядок в распределении шатров.
После того как главный квартирмейстер выберет место для государевой квартиры, он прежде всего устанавливает ам-каз — самый высокий из всех шатров, применительно к которому он располагает все остальные шатры, для того чтобы порядок размещения армии оставался всегда одинаковым.
Он отводит место государевым базарам, где снабжается вся армия; первый и главный базар он устраивает в виде прямой и широкой улицы, которая проходит через весь лагерь, иногда с правой и с левой стороны ам-каза и квартиры государя, притом прямо по направлению к лагерю, который предполагается разбить на следующий день. Все остальные государевы базары, которые не бывают такими длинными и широкими, обыкновенно перекрещиваются с этим базаром: одни — по одну сторону государевой квартиры, другие — по другую сторону. Все эти базары отмечаются очень широкими шестами, которые ставятся приблизительно на расстоянии трехсот шагов друг от друга. На них развеваются красные флаги и хвосты тибетских коров, которые водружаются на этих шестах в виде париков.
Тот же квартирмейстер отводит затем места для эмиров, причем они должны соблюдать постоянно один и тот же порядок и находиться всегда на одинаковом расстоянии от квартиры государя: одни — по правую, другие — по левую сторону, одни — спереди, другие — сзади. Никто не имеет права менять отведенное ему место или то, которое он выпросил себе в начале похода.
Квартиры главных эмиров и раджей располагаются приблизительно так же, как и квартира государя. Они тоже обыкновенно имеют два состава шатров (пейшеканэ). На квадратной площадке, обнесенной канатами, устанавливается главный шатер и шатер их жен. Вокруг квадратной площадки ставятся шатры их офицеров и всадников, а также устраивается специальный базар в виде улички с маленькими палатками для всякого сброда, который следует за армией и снабжает лагерь фуражом, рисом, маслом и прочими наиболее необходимыми предметами, так что не представляется надобности постоянно ходить на государев базар, где обычно можно найти почти все, что продают в столице. Каждый базар отмечается с обоих концов шестами. Они такой же высоты, как и шесты на государевом базаре; это делается для того, чтобы издали можно было отличить флаги, развевающиеся на каждом базаре, и таким образом знать, где кто находится.
Главные эмиры и раджи стараются друг перед другом, чтобы их шатры были как можно выше. Но тем не менее они должны остерегаться делать их слишком высокими, потому что может случиться, что государь, проходя, заметит это и велит сорвать шатер, как то не раз было во время последнего похода. По той же причине нужно, чтобы они снаружи не были сплошь красного цвета: это разрешается только для государевых шатров. Наконец из уважения к государю они все должны быть входом своим обращены в сторону ам-каза.
Остальное пространство между квартирой государя, эмиров и базарами заполняется шатрами мансабдаров, т.е. мелких эмиров, и бесконечного множества торговцев мелких и крупных, которые следуют за армией, а также всяких дельцов и судейских чиновников и наконец всех, кто служит в легкой и тяжелой артиллерии. В результате действительно получается огромное число шатров, для которого требуется большое пространство. Однако и насчет числа шатров, и насчет занимаемого ими пространства не следует верить тому, что говорят. Я полагаю, что когда армия находится в хорошей и ровной местности, где она может расположиться так, как ей удобно, и когда, по обычному плану, она располагается приблизительно в виде круга, то круг этот (мы имели случай несколько раз убедиться в этом за время походов) будет не больше, чем два — два с половиной лье, да и то, то тут, то там окажутся пустые места. Кроме того, тяжелая артиллерия, которая занимает большую площадь, часто уходит вперед на один или два дня.
Неверно также и то, что рассказывают об ужасной путанице, обыкновенно приводящей в изумление новичков. Тот, кто привык к армии и к ее порядку, может разобраться в этой толкотне; он сумеет ходить по своим делам и всегда найдет свою квартиру. Можно ориентироваться по государевой квартире, по шатрам и флагам отдельных эмиров, а также по флагам и коровьим хвостам, развевающимся на государевом базаре; все это видно издали.
Однако эти знаки все же не избавляют от некоторой путаницы даже днем, а особенно по утрам, когда только что прибыли на стоянку и когда каждый суетится и старается найти свое место. Не только потому, что тут часто поднимается такая пыль, что нельзя разглядеть государевой квартиры и флаги на базарах, но также и потому, что попадаешь между шатров, которые в это время устанавливаются, путаешься в веревках, которые протягивают мелкие эмиры, не имеющие уже заранее заготовленных шатров, и мансабдары, для того чтобы отметить свои квартиры и не дать провести дорогу около них, а также не позволить незнакомым людям расположиться поблизости их шатров, в которых они иногда держат своих жен. Когда собираешься пройти с одной стороны, то оказывается, что путь загорожен протянутыми веревками, и целая толпа подлых слуг стоит с большими палками и, угрожая ими, не пропускает ваш багаж. А если вы захотите вернуться обратно, то оказывается, что уже загородили дорогу, по которой вы раньше прошли. Тут приходится кричать, бушевать, просить, делать вид, что собираетесь действовать кулаками, чего на самом деле не следует делать, ибо надо предоставить слугам по возможности ссориться между собой, а потом помирить их, припугнув чем-нибудь. Наконец, нужно прибегать ко всяким выдумкам, для того чтобы выпутаться из затруднения и добиться, чтобы пропустили ваших верблюдов. Но самое трудное, когда вечером приходится идти куда-нибудь далеко, потому что в это время дым от сырых дров, от коровьего помета и помета верблюдов, который простой люд употребляет в виде топлива для кухни, так все застилает (особенно, если нет ветра), что ничего не видно. Я три или четыре раза очутился в таком положении и не знал, что делать. Сколько я ни расспрашивал, я не понимал, куда я иду, и все время вертелся на одном месте. Однажды мне пришлось выждать, пока не рассеется дым и не взойдет луна, а другой раз мне пришлось добраться до «агуаси-диэ» и провести там кое-как ночь вместе с лошадью и слугой. Это агуаси-диэ представляет собой нечто вроде большой мачты, которая раскладывается на три части и которую водружают около государевой квартиры, поблизости от шатра, именуемого нагар-канэ. На самый верх этой мачты вечером поднимают фонарь, который горит всю ночь, — это очень удобно, так как его видно издали. Туда и идут, если заблудились, чтобы оттуда уже пройти к базарам и расспросить насчет дороги, или же остаются там на всю ночь, чему никто не препятствует. К тому же здесь вы в безопасности от воров. Эта мачта называется агуаси-диэ, т.е. «небесный свет», потому что ее фонарь светит издали, словно звезда.
Во избежание краж эмиры устанавливают на ночь стражу в своих лагерях. Стражники ходят все время вокруг лагеря и кричат «Кабер-дар», т.е. берегись. Кроме того, вокруг места, где располагается армия, на расстоянии каждых пятисот шагов, стоят караульные, которые разводят огонь и тоже кричат «кабер-дар». И кроме всего этого, начальник полевой жандармерии посылает во все стороны патрули, которые проходят по всем базарам и всю ночь кричат и трубят в трубы. Тем не менее постоянно происходят кое-какие кражи и следует всегда быть настороже, рано ложиться спать, для того чтобы бодрствовать остальную часть ночи и не слишком полагаться на слуг, что они будут сторожить вас.
