Относительно государства, которое здесь называют Кашгар и которое, по-моему, есть то же самое, что на наших картах обозначено как Касгар, я кое-что узнал от тамошних купцов. Купцы эти, узнав, что Аурангзеб пробудет некоторое время в Кашмире, явились туда с большим количеством рабов, девушек и мальчиков, которых они хотели продать. Они говорят, что государство Кашгар находится на восток от Кашмира с некоторым отклонением на север. Кратчайший путь туда ведет через Великий Тибет, но так как проход через него закрыт, то им пришлось пробираться через Малый Тибет. Сначала они пришли в небольшой город, который называется Гурез (Гурдше). Это последний город, находящийся в зависимости от Кашмира, он расположен на расстоянии четырех дней пути от города Кашмира. Отсюда они за восемь дней добрались до Скарду (Эскерду), столицы государя Малого Тибета. Оттуда два дня пути до небольшого города, носящего название Шигар (Шекер). Он еще находится в Малом Тибете и расположен на реке, славящейся своими лечебными свойствами. Затем в пятнадцать дней они прошли большой лес, расположенный на границе Малого Тибета, и еще через пятнадцать дней прибыли в Кашгар, маленький город, где раньше проживал государь Кашгара; теперь же он проживает в Яркенде (Журченде), который находится несколько севернее, на расстоянии десяти дней пути от Кашгара. Они добавляли, что от города Кашгара до Катая[144] не более двух месяцев пути и что туда ежегодно ходят караваны, которые привозят оттуда всевозможные товары, которые я перечислил. Караваны эти через Узбекию направляются в Персию, другие караваны из Катая идут через Патну в Индостан. Они говорили еще, что если направиться из Кашгара в Катай, то по дороге будет город, находящийся на расстоянии восьми дней пути от Котан (Котена). Это последний город Кашгарского государства. Дороги из Кашмира в Кашгар очень трудны, и между прочим там есть место, где во всякое время года приходится идти четверть лье по льду.

Вот и все, что я мог узнать об этих местах. Правда, это немного и довольно путано, но следует признать, что это и немало, если принять во внимание, что я имел дело с невежественными людьми, которые почти ничего не могли объяснить, и кроме того с переводчиками, которые в большинстве случаев не могли перевести вопросов и объяснить ответы, которые им давали.

Я думал на этом закончить письмо или, скорее, книгу и попрощаться с Вами до моего возвращения в Дели; но уж коль скоро я все равно пишу и располагаю кое-каким досугом, я решил удовлетворить содержащуюся в Вашем последнем письме просьбу ответить на пять вопросов усердного и пытливого господина Тевено, который каждый день, не выходя из кабинета, делает больше открытий, чем все мы за все то время, в течение которого колесим по свету.

Первый из вопросов таков: если правда, что в царстве Кашмир долгое время проживают евреи и у них есть священное писание, то в точности ли оно сходно с нашим Ветхим Заветом?

Второй касается моих наблюдений о муссоне, или сезоне дождей в Индии.

Третий — мои заметки и мнение относительно чрезвычайной регулярности ветров и течений в Индии.

Четвертый вопрос — на самом ли деле Бенгальское царство столь плодородно, богато и столь прекрасно, как об этом говорят.

Пятый относится к тому, что я высказал свое окончательное мнение относительного старого спора о причинах разливов Нила.

Мне и самому, как и г-ну Тевено, было бы очень приятно, если бы среди проживающих на этих громадных пространствах были обнаружены евреи — я имею в виду таких евреев, каких он, без сомнения, желал бы найти, — евреев, происходящих от племен, переселенных Салманасаром, но Вы можете утверждать, что если кто-то и мог бы в этих странах придерживаться когда-то такой веры, то все же в целом население там в настоящее время — это либо язычники, либо магометане. В Китае, видимо, действительно есть люди той нации, поскольку я в последнее время видел в руках нашего преподобного отца и иезуита из Дели письма, написанные немецким иезуитом из Пекина, где он отмечает, что он виделся в этом городе с евреями, которые твердо придерживались иудаизма и сохранили книги Ветхого Завета; они ровным счетом ничего не знали о смерти Иисуса Христа и выразили желание назначить этого иезуита их каганом, при условии, что он откажется есть свинину.

Тем не менее, здесь можно найти много признаков иудаизма. Во-первых, прямо при въезде в это царство после перевала через горы Пир-Панджал все жители, которых я видел в первых селениях, казались мне евреями — лицом, манерой держаться, наконец, теми специфическими чертами, которые неизвестно как позволяют различать представителей различных наций. Я был не единственным, кому так показалось: то же было отмечено и нашим отцом иезуитом, и несколькими другими европейцами, много раньше меня посещавшими Кашмир.

Во-вторых, я отметил, что среди людей этого города — преимущественно магометан — очень распространено имя Муса, т.е. Моисей.

В-третьих, они все утверждают, что Соломон посетил их страну и что это именно он прорубил в горе Барамуле проход для воды.

В-четвертых, существует поверье, что Моисей умер в городе Кашмире и что именно здесь находится его могила.

И, наконец, в-пятых, общее убеждение, что небольшое и чрезвычайно древнее здание, видимое здесь на одном из высоких холмов, было построено Соломоном, и потому до наших дней называется Троном царя Соломона.

Следовательно, нельзя отрицать, что до этих мест сюда проникали евреи: эти люди со временем, по-видимому, могли терять чистоту их Закона, становясь сначала идолопоклонниками, а затем и магометанами. И в самом деле, много людей еврейской нации осело в Персии, в Ларе и Исфахане, да и в Индостане, в Гоа и Кочине. Я также узнал, что много их в Эфиопии, где даже отмечались их храбрость и военное мастерство. И некоторые из них достигают такого могущества, что пятнадцать или шестнадцать лет тому назад пытались создать независимое государство в некоем небольшом малодоступном районе этой страны, если верить двум послам эфиопского короля, с которыми я виделся при дворе.

Солнце настолько сильно и обжигающе в Индии на протяжении всего года и особенно в течение восьми месяцев, что почва была бы полностью выжжена и представляла бы собой землю, совершенно бесплодную и непригодную для жилья, если бы Провидение милостиво и мудро не распорядилось бы так, что в июле, во время самой жестокой жары, не обрушивались бы дожди, продолжающиеся целых три месяца. Температура воздуха, таким образом, становится приемлемой, а земля — очень плодородной. Эти дожди, однако, не столь регулярны, чтобы происходить неуклонно в один и тот же день или в ту же самую неделю. Наблюдения в различных местах, особенно в Дели, где я оставался долгое время, показали, что нет двух лет подряд, когда бы дожди повторились в одни и те же дни — всегда есть какие-то различия. Иногда они начинаются или заканчиваются на две или три недели раньше или позже, и год на год не приходится: дожди в одном году могут быть более избыточны, чем в другом. Были даже два года подряд, когда не выпало ни капли дождя, из-за чего произошла чрезвычайная засуха, следствием чего опять-таки были широко распространившиеся болезни и голод. Эти различия наблюдались также с разными вариантами в различных странах, в различной степени удаленных от друг друга. В Бенгалии, например, и на Коромандельском побережье вплоть до острова Цейлон дожди начинаются и заканчиваются на месяц раньше, чем на Малабарском берегу; а в Бенгалии они стеной льют целых четыре месяца, иной раз по восьми дней и ночей без малейшего перерыва. В Дели и Агре, однако, дожди не бывают ни столь изобильными, ни столь долгими; выпадают даже в этот период по два или три дня вовсе без всякого ливня; и с рассвета до девяти или десяти часов утра дождь обычно идет лишь слабо или даже вовсе прекращается. Но особенно наглядное различие состоит в том, что дожди приходят с разных сторон света в разных частях страны. В окрестности Дели они прибывают с востока, где расположена Бенгалия; в Бенгалию и на Коромандельское побережье — с юга; а на Малабарский берег — почти всегда с запада.