В то время как государь занимается делами в этом зале госель-канэ, перед ним считают нужным снова пронести большую часть тех предметов, которые проносят в ам-казе, с той лишь разницей, что, так как дело происходит вечером и двор невелик, то не устраивают смотра кавалерии эмиров, который производят утром в ам-казе. Затем есть еще другая особенность: все мансабдары, которые несут караул, приветствуют государя и проходят перед ним с разными церемониями. Впереди них торжественно несут кур, т.е. фигуры из серебра, на толстых серебряных палках. Фигуры очень красивы и хорошо сработаны: две из них изображают больших рыб, две другие — каких-то фантастических животных с ужасными телами, которых они называют эйедеха. Другие фигуры изображают двух львов, две руки, есть фигуры, изображающие весы, и целый ряд других фигур, которым индийцы придают мистическое значение. К этим кур и мансабдарам присоединяются несколько гурзбердаров, или носителей дубинок, как я уже говорил, которые подбираются из людей рослых, красивых. На их обязанности лежит не допускать беспорядков на собрании и спешно передавать распоряжения государя или выполнять его приказы.
Теперь я хотел бы провести вас в сераль, так же как я провел вас по всей остальной крепости. Но найдется ли путешественник, который может сказать, что он бывал там? Я несколько раз туда заходил, когда государя не было в Дели, и, по-видимому, прошел довольно далеко, когда однажды понадобился какой-то важной даме, которая была так больна, что ее не могли принести к дверям, как того требовал обычай. Но каждый раз, когда я там бывал, мне покрывали голову кашемировой шалью, которая свисала до ног, и евнух вел меня, держа за руку, словно слепого. Таким образом, я не сумею подробно описать Вам, что там находится, но только могу Вам рассказать в общих чертах, основываясь на том, что мне сообщили некоторые евнухи. Они говорили, что там имеются очень хорошие помещения, отделенные друг от друга, более или менее просторные и роскошные в зависимости от довольства проживающих там женщин и пенсиона, который им положен. Почти в каждой комнате у дверей имеется небольшой резервуар с проточной водой, повсюду разбиты цветники, красивые аллеи и всюду имеются таинственные места, ручейки, фонтаны, гроты, глубокие ущелья, где можно укрыться от жары в дневные часы. Большие диваны и террасы, находящиеся на возвышении и хорошо проветриваемые, позволяют ночью спать на свежем воздухе. Таким образом, там не знают, что такое жара. Особенно расхваливали мне евнухи маленькую башню с видом на реку; они говорили, что она отделана золотыми пластинками подобно двум башням, имеющимся в Агре. Внутри помещения тоже сплошь украшены золотом и лазурью, красивыми картинами и зеркалами.
Вот приблизительно все, что я могу рассказать Вам о крепости. Но прежде чем выйти оттуда, я попрошу Вас еще раз вернуться в ам-каз. Я хочу изобразить, что я видел в этом зале во время некоторых годовых праздников. В особенности я хочу рассказать о том празднике, который был устроен после войны для всеобщего увеселения, ибо это одно из самых замечательных зрелищ, какие я видел.
Государь восседал в роскошном одеянии на своем троне в глубине большого зала ам-каза. Куртка на нем была из белого сатина с маленькими цветочками и была украшена тонкой вышивкой из золота и серебра. На голове был тюрбан из золотой ткани, с султаном, прикрепленным к тюрбану необыкновенно огромными и ценными бриллиантами, а кроме того, большим восточным топазом, который, можно сказать, не знал себе равного и сверкал, словно небольшое солнце. С шеи до живота у него свисало ожерелье из больших жемчугов вроде четок, какие здесь носят индусы. Трон его стоял на четырех толстых ножках, которые, говорят, сделаны из массивного золота и сплошь усеяны рубинами, бриллиантами и изумрудами. Я не берусь Вам назвать количество драгоценных камней, которыми он был усыпан, а также их цену, потому что к трону не позволяют подойти настолько близко, чтобы их можно было сосчитать и судить об их прозрачности и редкости. Могу Вам только сказать, что больших бриллиантов среди прочих камней было целое множество и что весь трон, если память мне не изменяет, оценивается в четыре корора рупий. Я уже говорил, что рупия стоит приблизительно тридцать соль, а лек стоит сто тысяч рупий, корор же равен ста лекам. Таким образом, трон оценивается в сорок миллионов рупий, что составляет около шестидесяти миллионов ливров. Трон этот сооружен Шах-Джаханом, отцом Аурангзеба, для того чтобы показать огромное количество драгоценных камней, которое с течением времени накопилось в казначействе вследствие ограбления прежних патанов и раджей, а также от подарков, которые эмиры обязаны делать ежегодно по случаю известных праздников. По искусству самой работы трон хуже, чем по материалу, который на него затрачен. Лучше всего сделаны два павлина, покрытые драгоценными камнями и жемчугом. Это художественная работа одного француза по имени..., который был удивительным мастером и который нашел убежище и сделал карьеру здесь при дворе, после того как обманул нескольких европейских князей удивительно выполненными подделками.
У подножия трона собрались все эмиры, роскошно одетые. Они стояли на эстраде, покрытой большим парчовым балдахином с длинной золотой бахромой и обнесенной серебряными перилами. Колонны зала были покрыты золотой парчой, и по всему залу был раскинут большой балдахин из цветного сатина, прикрепленный канатами из красного шелка, с которого свисали длинные кисти, сделанные из шелка и золота. Пол был покрыт большими коврами из лучшего шелка, очень длинными и широкими. На дворе была разбита палатка (она называется аспек), такая же длинная и широкая, как зал, и даже, пожалуй, еще больше. Она соединялась с залом крышей и доходила почти до середины двора, причем была вся окружена большими перилами, украшенными серебряными пластинками. Палатка поддерживалась тремя столбами, которые по толщине и высоте были с мачту. Кроме того, имелось еще несколько маленьких столбов, и все они были покрыты серебряными пластинками. Снаружи палатка была обтянута красной материей, а изнутри красивым ситцем, т.е. холстом, разрисованным кистью, который выделывается в Масулипатаме (Маслипатаме). Ситец этот был сделан специально на заказ, и цветы были выполнены в таких ярких красках, что можно было подумать, что это настоящий цветник, так естественны были цветы, нарисованные на всевозможный лад.
Так был разукрашен большой зал ам-каза. Что касается галерей с аркадами, о которых я говорил и которые окружают двор, то каждому эмиру было приказано разукрасить их на свой счет. А так как каждому хотелось сделать свою аркаду наиболее великолепной, то все они были разукрашены сверху донизу парчой и устланы богатыми коврами. На третий день этого празднества король дал себя взвесить с большими церемониями на огромных весах, причем говорят, что гири были из литого золота; после государя взвешивались некоторые эмиры. Я припоминаю, что все эмиры выражали большую радость по поводу того, что государь весил на два фунта больше, чем в предыдущий год. Такие празднества устраиваются каждый год, но никогда еще праздник не отличался таким блеском и не потребовал таких расходов. Говорят, что Аурангзеб затеял столь великолепный праздник специально для того, чтобы помочь торговцам парчой, у которых магазины были переполнены этим товаром, портившимся в течение четырех или пяти лет войны, когда он не находил сбыта. Эмирам пришлось сильно раскошелиться, но в конечном счете за это поплатились простые всадники, потому что после празднества эмиры заставили их взять эту парчу себе на куртки.
С этими праздниками связан старинный обычай, который не очень нравится эмирам. Дело в том, что они обязаны преподносить государю красивые подарки соразмерно получаемому ими жалованью. Одни делают роскошные подарки, желая показать себя или потому, что они боятся расследований по поводу хищений, которые они производили, занимая известную должность или управляя губерниями. Другие это делают для того, чтобы заслужить благоволение короля и побудить его увеличить их жалованье. Некоторые, что бывает довольно часто, преподносят красивые золотые вазы, заполненные драгоценными камнями; другие дарят красивые жемчуга, бриллианты, изумруды или рубины; третьи, что тоже бывает довольно часто, преподносят государю без всяких церемоний некоторое количество золотых монет, стоимостью каждая в полтора пистоля. Я припоминаю, что когда Аурангзеб отправился во время этого большого празднества с визитом к своему визирю Джафар-хану не как к визирю, а как к родственнику и под предлогом того, что он хочет видеть новое здание, которое тот построил, то Джафар-хан преподнес ему в таких золотых монетах сумму в сто тысяч экю, затем несколько красивых жемчугов, рубинов, которые оценивались в сорок тысяч экю, но которые по оценке Шах-Джахана, прекрасно понимавшего в драгоценных камнях, не должны были стоить дороже пятисот экю. Это весьма смутило лучших ювелиров, которые оказались обманутыми.
