Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Несколько времени спустя она предприняла нечто другое, назначив своим кан-и-заманом, по-нашему управляющим делами, или дворецким, некоего персиянина по имени Назер-хан; это был молодой эмир, самый изящный и хорошо сложенный из всех придворных, обладавший и сердцем, и честолюбием. Его все любили; Шаиста-хан (Шах-Гест-хан), дядя Аурангзеба, даже предложил женить его на принцессе. Но Шах-Джахан очень плохо принял это предложение, а когда ему открыли некоторые тайные интриги, имевшие место в связи с этим, он решил избавиться от Назер-хана и немедленно привел это в исполнение. Он, как бы в виде почести, подарил ему «бетель», который, по обычаю страны, надо немедленно начать жевать. Бетель — это пакетик из очень нежных листьев с небольшой примесью извести от морских раковин; от него рот и губы делаются красными и дыхание приятным. Молодой вельможа не мог и подумать об отравлении; он вышел из собрания радостный и довольный и сел в свой паланкин, но яд был настолько силен, что домой прибыло лишь его бездыханное тело.

Раушенара-Бегум никогда не считалась ни столь красивой, ни столь умной, как Бегум-Сахеб, но она была не менее веселой и жизнерадостной и столь же мало была врагом удовольствий, как и Бегум-Сахеб. Она была исключительно предана Аурангзебу и потому стала врагом Бегум-Сахеб и Дары. По этой причине средства ее были невелики, и она мало принимала участия в делах, но, живя в серале, она, как женщина неглупая и к тому же имевшая своих шпионов, узнавала многое весьма важное, о чем тайно сообщала Аурангзебу.

За несколько лет до смуты Шах-Джахан, видя перед собой четырех принцев, всех в зрелом возрасте, женатых, претендующих на престол, тайно интригующих и враждующих между собой, был в большом затруднении, как с ними поступить, и опасался за собственную жизнь, как бы предвидя то, что с ним позднее случилось. Запереть их в Гвалияр (Гвалиор) (крепость, куда обыкновенно запирали принцев, считая ее неприступной, так как она расположена на скале с крутыми склонами, имеет в своих стенах хорошую воду и достаточно провианта для содержания гарнизона) было делом нелегким. Они уже стали слишком могущественными; каждый имел свой двор, да и неприлично было бы их удалить от себя, не дав им в управление каких-нибудь провинций, соответствующих их происхождению; между тем он боялся, что они укрепятся в них и будут разыгрывать роль независимых царьков, что и случилось впоследствии. Однако из опасения, что, оставаясь постоянно при дворе, они перережут друг другу горло на его глазах, он решился их удалить. Он отослал Султан-Шуджу в Бенгалию, Аурангзеба — в Декан[93], Мурад-Бахта — в Гуджарат (Гуджерат), а Даре дал Кабул и Мултан (Мультан). Три первые удалились очень довольные в свои провинции, разыгрывали там из себя царей, удерживали в свою пользу все доходы края и содержали много войска под предлогом необходимости сдерживать подданных и соседей. Что же касается Дары, то, будучи старшим из сыновей и как бы предназначенным для престола, он не удалился от двора, и казалось, что это отвечало намерениям Шах-Джахана, который поддерживал в нем надежду, что после его смерти он будет его наследником. Шах-Джахан даже разрешил принимать от него приказания и позволил ему иметь нечто вроде трона, который стоял ниже его собственного трона, посреди эмиров, так что казалось, будто сидят два падишаха. Но так как очень трудно двум самодержцам жить в согласии, то Шах-Джахан относился к Даре подозрительно, хотя тот всегда выказывал ему большую любовь и уважение; особенно он опасался отравы, а зная качества Аурангзеба и считая его наиболее способным управлять государством, он, как говорят, поддерживал с ним непосредственные сношения. Вот то, что я считал нужным сказать о четырех принцах и их отце Шах-Джахане, так как это необходимо, чтобы понять последующее.

Я не счел возможным умолчать и об обеих принцессах, так как они были в числе наиболее важных действующих лиц трагедии; женщины в Индии, как и в Константинополе и во многих других местах, нередко играют главную роль в крупных событиях, хотя часто на них не обращают внимания и ломают себе голову в поисках других причин этих событий. Для ясности всей этой истории надо начать издалека и рассказать, что произошло за некоторое время до смуты между Аурангзебом, королем Голконды[94], и его визирем Мир-Джумлой (Эмир-Джемлой). Из этого видны будут характер и ум Аурангзеба, который будет героем всего рассказа и станет падишахом Индии. Взглянем, как Мир-Джумла заложил фундамент для царствования Аурангзеба.

В то время как Аурангзеб находился в Декане, визирем правителя Голконды и командующим его армиями был, как я только что сказал, знаменитый во всей Индии перс Мир-Джумла. Он был невысокого происхождения, но обладал большим опытом в делах, выдающимся умом и способностями великого полководца; он сумел скопить громадные богатства не только от управления этим богатым королевством, но и благодаря торговле на кораблях, которые он рассылал во все стороны, а также благодаря алмазным копям, которые он арендовал через подставных лиц и где у него работали чрезвычайно усердно; все только и говорили о богатстве Мир-Джумлы, считая мешками количество его алмазов. Он сумел стать очень могущественным и влиятельным также благодаря тому, что, кроме войск короля, содержал лично прекрасное войско, и в особенности очень хорошую артиллерию с многочисленными «франги», т.е. христианами в качестве командиров.

Словом, он стал столь богат и столь могуществен, особенно после того как сумел ворваться в Карнатик[95] и ограбить там все древние языческие храмы, что король Голконды стал завидовать ему и готовился сыграть с ним плохую шутку; особенно невыносимы были для короля слухи об его интимности с королевой-матерью, которая была еще красивой женщиной. Однако король никому не высказывал своих намерений, терпеливо выжидая возвращения эмира из Карнатика, где он находился с войском.

Но однажды, когда ему рассказали особенные подробности о том, что происходило между королевой-матерью и эмиром, он не смог дольше притворяться и дал волю гневу, брани и угрозам. Об этом вскоре предупредили эмира, так как при дворе было много родственников его жены и все эти родственники и друзья занимали высшие должности; мать короля также об этом скоро узнала. Поэтому эмир написал своему единственному сыну Махмет-Эмир-хану, находившемуся в то время при короле, и приказал ему во что бы то ни стало покинуть двор под видом охоты или под каким-нибудь другим предлогом и приехать к нему. Махмет-Эмир-хан сделал несколько попыток это выполнить, но король установил за ним постоянный надзор, и ни одна попытка не удалась. Это поставило эмира в затруднительное положение и побудило его принять крайне странное решение, вследствие которого королю угрожала опасность потерять свою корону и жизнь. Поистине, кто не умеет притворяться, не умеет царствовать.

Эмир написал Аурангзебу, который находился тогда в Доулатабаде, столице Декана, в пятнадцати-шестнадцати днях пути от Голконды, и дал ему понять, что король Голконды хочет погубить его и его семью, несмотря на громадные услуги, которые, как все знают, он, эмир, ему оказал. Эта неслыханная несправедливость и неблагодарность побуждают его обратиться к нему с просьбой принять его под свое покровительство. Если же он захочет послушаться его советов и довериться ему, то он так устроит, что отдаст ему в руки и короля, и королевство. Это будет легко сделать. «Вам нужно только, — писал он, — взять с собой четыре-пять тысяч конницы из отборных ваших войск и двинуться большими переходами к Голконде, распуская по дороге слух, что едет, посол Шах-Джахана, который спешит по важным делам застать короля в Бхагнагаре (Багнагере). Дабир[96], первый, к которому следует обратиться, чтобы о чем-нибудь уведомить короля, мой союзник, мой ставленник, целиком мне предан; позаботьтесь только быстро продвигаться, я же устрою так, что Вы прибудете к воротам Бхагнагара, не будучи узнанным. Когда король, как это полагается по обычаю, выйдет, чтобы получить письма, Вы сможете легко схватить его, а затем и все его семейство и поступить с ними по вашему усмотрению; это тем легче, что дом его в Бхагнагаре, где он обыкновенно живет, не огражден ни крепостными стенами, ни рвами, ни укреплениями». Он добавлял, что он проведет это предприятие на свой счет, и предложил принцу пятьдесят тысяч рупий в день (приблизительно 25 тыс. экю) за время похода.

вернуться

93

Декан — часть полуострова Индостан, лежащая между реками Нарбада на севере и Кришна на юге. Во время правления Шах-Джахана в состав империи Великого Могола входил лишь север Декана. Находившиеся южнее королевства Биджапур, Голконда и другие государства сохраняли свою независимость.

вернуться

94

Голконда — государство на востоке Декана, существовавшее с 1518 по 1687 гг., когда было завоевано Аурангзебом.

вернуться

95

Карнатик — историческая область на юге полуострова Индостан, раздробленная на множество владений, одни из которых находились в зависимости от Голконды, другие от Биджапура. В конце XVII в. Карнатик был завоеван Аурангзебом.

вернуться

96

Дабир, полностью Дабир-уль-Мульк, — название должностного лица, ведавшего отношениями с другими государствами, т.е., выражаясь современным языком, министра иностранных дел.

30
{"b":"853072","o":1}