Вместе с женой я нашел и проследил ряд подземных потоков (грот Эскалера, грот Торо, грот Элизабет и др.); но ни одна из пещер — где нам случалось спасаться бегством от внезапно прибывшей воды вследствие таяния ледников — не привела нас к искомому потоку.

Изменив метод, я с того времени взялся за широкое и терпеливое изучение геологии и гидрологии поверхности. Длительное исследование в высокогорных, невероятно пересеченных и сложных областях Проклятых Гор потребовало нескольких лет и позволило, наконец, прийти к заключению, что поток, бурно вырывающийся на северных склонах Пиренеев и якобы являющийся истоком Гаронны, начинался на южном склоне горной цепи, где талые воды ледников Маладетты поглощались пропастью, называемой Тру дю Торо. Я опубликовал результаты моих, несколько революционных наблюдений; они сводились к тому, что существует подземный поток, зарождающийся в Арагоне и появляющийся вновь в Каталонии после поразительного пересечения под землей Пиренейской системы гор.

Но это были лишь чисто дедуктивные научные результаты — еще одно исследование, присоединившееся к ряду других работ об «одной из самых любопытных современных загадок», как о ней писал Мартель.

И только опыт подкрашивания поглощаемых вод (очень дорогой из-за высокой цены краски) доказал правильность моих выводов и сделал их достоянием общественности.

К этому опыту я приступил в июле 1931 г. благодаря финансовой поддержке различных научных организаций, заинтересованных и подкупленных моей аргументацией.

Остановив выбор на самом сильном из известных красителей — флюоресцеине, я сбросил 60 килограммов этого порошка в Тру дю Topo.

Из-за революции в Испании мне пришлось работать в чрезвычайном секрете и на свой страх и риск. Перейти границу страны, находившейся в состоянии гражданской войны, и провезти на мулах 60 бочонков с порошком (даже безобидным) было предприятием опасным. К счастью, мы сумели не попасться на глаза карабинерам, и подкрашивание воды прошло без инцидентов.

На следующий день в ложном истоке или гриффоне Гаронны появилась краска. За 27 часов вода, окрашенная в яркий зеленый цвет, дотекла до Валь д’Арана, а оттуда во Францию, то есть на протяжении больше 50 километров, вызвав большое волнение среди населения и доказав неоспоримо, что Гаронна берет начало в Проклятых Горах, на южных склонах Пиренеев, и что она проходит под горами по совершенно неизвестному подземному руслу.

Спелеологические открытия капризны, и, как бы страстно к ним ни стремился спелеолог, они не случаются по заказу: любитель пещер знает, что спелеология — это воплощение бесконечного терпения.

Находки бывают случайными или, наоборот, вытекают одна из другой в зависимости от обстоятельств.

К числу последних нужно отнести находку, связанную с порученным мне (на следующий день после незабываемого опыта окрашивания Гаронны) одной гидроэлектрической компанией изучением потока, уходящего под землю на абсолютной высоте больше двух тысяч метров в верхнем течении реки Арьеж и появляющегося на дневной поверхности вновь многими километрами дальше, в подножии горы.

Инженеры Union Руréпéеппе Electrique, занятые каптажем вод цирка Лез, истощив обычные средства овладеть этим капризным потоком, игравшим с ними в прятки и ставившим их в тупик своими причудами, в конце концов обратились к содействию моих знаний и предоставили на мой суд этот необычный случай; он осложнялся еще тем, что вода терялась и выходила вновь сквозь очень узкие, недоступные для человека щели.

Вооруженный такими малообещающими данными, я приступил к решению трудной проблемы, за которую, казалось, можно было взяться только на пари.

Первым шагом было исследование гриффона, в надежде что он окажется не так непроницаем, как его описывали, и что я, может быть, сумею протиснуться в какую-нибудь трещину, слишком узкую для. людей, незнакомых с методом подлинного «пресмыкания»; к нему подчас приходится прибегать, чтобы форсировать трудный вход в некоторые гроты.

Увы, подойдя к подножию утеса высотой сто метров, где появляется поток, я был сражен очевидностью: вода вытекала из узких, незаметных каналов, затерянных в каменной осыпи.

Огорченный и усталый после долгого похода на подступах к гриффону, я присел и, отдыхая, любовался прекрасным возвышавшимся надо мной утесом; вдоль него все время носились галки, садились на выступы, перелетая с места на место. Галка на пиренейском наречии называется сигаль (cigale), откуда и название этой огромной каменной, излюбленной галками стены — Сигалер.

Вдруг в фасе утеса я разглядел входное отверстие в грот, совершенно до того неизвестный, где я по воле провидения нашел так долго отыскиваемый подземный поток. В тот день я провел рекогносцировку его течения на протяжении километра. Впоследствии мы с женой прошли 3 километра в глубь горы, поднявшись по девяти трудным каскадам, но остановились перед десятым, оказавшимся для нас недоступно высоким.

В 1953 г. шесть франко-бельгийских спелеологов продолжили наше исследование. Одетые в водонепроницаемые комбинезоны, снабженные пневматическими лодками и составными дюралевыми шестами, поддерживавшими лестницы из электрона, они сумели преодолеть еще девять каскадов и углубиться всего на 700 метров.

Наше исследование, очень трудное, особенно из-за низкой температуры воды, все же было не бесполезным, и дальше будет видно, что оно увенчалось успехом в смысле использования подземного потока гидроэлектрическим предприятием.

Но помимо полного успеха с точки зрения промышленного использования, разведка показала, что новый грот Сигалер — один из самых крупных и сложных гротов Франции — хранил в своем сердце настоящий волшебный дворец. Сотни обследованных мною в ту пору пещер, бесчисленные описания и фотографии самых замечательных подземных пустот не подготовили меня к чудесам этой пещеры.

Обилие, белизна и фантастические формы сталактитов и сверкавших повсюду кристаллов были ошеломляющими. Попадаешь как будто внутрь жеоды, в хрустальный дворец. Но это банальное, затасканное выражение в данном случае слишком слабо и почти ничего не выражает.

Поэтому, отказавшись от общего описания, которое бы свелось только к восклицаниям, я остановлюсь лишь на некоторых деталях и добавлю, что исключительные конкреции этой пещеры напоминают и даже превосходят чистотой красок и изяществом форм самые редкие, самые красивые цветы. Рядом с микроскопическими сталактитами и гигантскими кристаллами идеальной прозрачности были видны кристаллические образования, матовые и сверкающие, гладкие или покрытые шипами, молочно-белые, красные, черные и даже зеленые. Упомяну еще два, ранее совершенно неизвестных и еще не получивших объяснения феномена: длиннейшие иглы толщиной с паутину, дрожащие и разбивающиеся от малейшего дуновения, и серебристые узкие полосы, имеющие вид шелковой пряжи, свисали, покачиваясь, со сводов и стен. Эти необычайные минеральные формации настолько гибки, что их можно обертывать вокруг пальца и даже завязывать узлом.

Короче говоря, грот Сигалер оказался неоспоримо самой замечательной пещерой Франции, самой богатой удивительными формами кристаллов. Но, увы, это превосходство было недолговечно. В йзвестности таится опасность для этих чудесных гротов; только оставаясь неизвестными, они сохраняют в неприкосновенности великолепие своих минеральных украшений. Грот Сигалер — это прекрасная иллюстрация к поговорке: «Pour vivre hereux, vivons cache»[8].

Отдельные группы, целые экскурсии и толпы рабочих с электростанции, привлеченные славой пещеры, близкой к их баракам, добирались до самых отдаленных галерей, и несколько лет подряд уничтожалась подземная пышность, систематически грабились гипсовые цветы, разбивались сталактиты, кристаллы и даже целые колонны. «Sic transit gloria mundi»[9].