Случай — или то, что принято называть случаем, — привел меня с первых же шагов к открытию самых захватывающих из многих произведений искусства, одно за другим вскрывавшихся вокруг меня на стенах: лошади, бизоны, олени, каменные бараны, даже одна птица (дрофа) и человек в маске.

Но глаза невольно вновь и вновь обращались к большой кошке; голова животного — больше натуральной величины — поражала правдивостью изображения. Наморщившаяся морда, выступающая нижняя челюсть, широко открытая пасть придавали льву выражение дикой свирепости, подчеркнутое угрожающе оскаленными клыками длиной в девять сантиметров. Талантливый анималист заостренным камнем вырезал этот шедевр на шероховатом потолке зала, верно воспроизведя на память столкновение со львом.

Глубокая радость такого рода открытий заставляет забыть о трудностях и опасностях подземных исследований. Какими словами можно передать чувство, охватывающее человека, когда он совсем один, глубоко под землей, вдруг оказывается перенесенным на двадцать тысяч лет назад, находясь перед образцами художественного творчества первобытного человека, намного превосходящими древностью памятники египетского, ассирийского и хеттского искусства[5]. Это чувство, это духовное общение с бесконечно далекими предками я позже имел возможность разделить с графом Бегуеном и аббатом Брейль, спустившись с ними в грот Лябастид, как несколько лет тому назад в пещеру Монтеспан. Их привели в восторг вновь открытые свидетельства существования доисторического изобразительного искусства, а особенно ревущий лев и большая красная лошадь длиной больше двух метров: «одно из прекраснейших доисторических изображений», — как определили ее именитые ученые.

В тот же год, неустанно исследуя из конца в конец Пиренейскую цепь, я открыл еще один грот. Этот третий грот, находящийся в испанской Наварре, в дистрикте Пампелюн, далеко уступает по количеству и качеству находок пещерам Монтеспан и Лябастид; он очень невелик, совсем не живописен, что же касается до рисунков, то они и немногочисленны и плохо различимы из-за сильного изменения породы стен и покрывающих их выцветов селитры. Тем не менее на них все же можно различить силуэты лошадей, бизонов и оленей, представляющих интерес с точки зрения разрисованных гротов вообще. Расположенный в расстоянии 30 километров от баскского грота Истуриц и в 27 километрах от берега океана, грот Алькерди частично заполнил серьезный пробел, существовавший между декорированными гротами французских и кантабрийских Пиренеев, где, между прочим, находится по праву знаменитая пещера Альтамира.

В следующий, четвертый, раз мне удалось обнаружить изображения на стенах во время исследования грота Пейор в Арьеже в 1933 г. В этом гроте я обнаружил ряд рисунков совершенно загадочного характера. Неуклюже и грубо намеченные на потолке, эти рисунки представляли собой нечто вроде колеса, снабженного шестью лучами (солнечный диск), много пятиконечных звезд (соломонова печать), очень упрощенный рисунок рыбы, два непонятных четвероногих и множество граффитей [6], представляющих собой путаницу завитушек и сеток и напоминающих некий колдовские письмена.

Эти таинственные рисунки не было возможности точно определить или интерпретировать. Детальное исследование пещеры, довольно большой по размерам и содержащей подземный поток, не дало никаких дополнительных указаний. Очевидно, грот служил пристанищем колдуну трудно определимой эпохи, но скорее всего неолитической.

Доисторическая археология — это только одна из увлекательных сторон спелеологии. Не менее захватывающе и плодотворно изучение подземной геологии и гидрогеологии, иногда приводящее к неожиданным и интересным результатам.

В 1926 г. я в сопровождении матери, жены и брата Мартиала нашел в испанском массиве Мон-Пердю исключительную пещеру, о существовании которой никто не подозревал, как и о существовании грота Монтеспан. Но здесь не было никаких следов пребывания человека, и не без причины.

Новый грот, названный французским Альпийским клубом «Гротом Кастере», находится на испанском склоне массива Марборе на высоте 2700 метров (Casque du Marbore).

Пещера пронизывает гору из конца в конец и на этом пересечении таит разнообразные сюрпризы. Вход в нее или, вернее, отверстия на восточной стороне состоят из различных размеров колодцев, засыпанных снегом. Эти колодцы сообщаются между собой на глубине коридорами и залами, заполненными вечным подземным фирном. Но лабиринт скоро становится менее сложным и наконец сводится к одной наклонной галерее, где можно наблюдать превращение рыхлого снега сначала в твердый фирн, а еще ниже в прозрачный лед.

С верхнего края одного из отвесных склонов можно видеть прозрачный каскад — замерзшей воды, покрывающий сверху донизу обрыв. Спуск по этому вертикальному каскаду, а также и по следующим потребовал необычных и очень изощренных гимнастических приемов из-за чрезвычайной твердости ледяного потока. Дальше приходится идти по горизонтальной ледяной поверхности между высокими мраморными стенами, и наконец, обойдя внутреннюю пропасть, сплошь окруженную сераками[7], попадаешь в очень широкий зал длиной в 100 метров с полом, состоящим из ровной, очень прозрачной массы льда неизвестной глубины. Местами с пола до самого свода поднимаются огромные колонны и колокола из чистого льда. Эти колонны, иногда диаметром в несколько метров, поразительной прозрачности; слабый свет простой свечки пронизывает их насквозь. Наконец, начинает брезжить дневной свет западного отверстия. Солнечные лучи далеко проникают в грот благодаря их отражению от подземных льдов, и это отраженное освещение заполняют пещеру странным зеленоватым светом. Отблески цвета морской волны цепляются за стены, за прозрачные сталактиты — чувствуешь себя на страницах романа Жюля Верна.

В тот момент, когда вы уже направляетесь к выходу из грота и вступаете под величественный портик длиной в 30 метров, вас останавливает еще один сюрприз: замерзшее подземное озеро заполняет галерею и как будто преграждает с этой стороны вход в пещеру. Вид подземного ледника, этого потока вечного льда, — одно из самых незабываемых и самых редких зрелищ нашей планеты.

В недрах гигантских вершин все молчит и все внушает тревогу, там все застыло в полной неподвижности, и только ледяной ветер блуждает в пещере и будит тишину пустынных зал, куда никто никогда не вступал и где ни одно живое существо не может пробыть долго, не найдя там смерти.

Может показаться невероятным, что эта пещера с входным отверстием шириной в 30 метров, зияющим у подножия утеса и видным в радиусе нескольких километров, могла оказаться незамеченной в столь знаменитом и часто посещаемом массиве, как Марборе. Но это факт, что открытие и исследование грота Кастере датируется лишь 1926 г.

Можно ли также себе представить, что в Европе, в той же самой Пиренейской горной цепи, одна географическая загадка, гидрологическая тайна, касающаяся происхождения одной из крупнейших водных артерий Франции, просуществовала до наших дней. Загадка истоков Гаронны была решена только в 1931 г.

До того времени французские дети учили на школьной скамье, что «Гаронна берет начало в Испании в горах Валь д’Аран», но географы и геологи знали, что этот так называемый исток Гаронны был лишь ложным истоком или мощным гриффоном, то есть появлением вновь на дневную поверхность таинственного подземного течения воды, происхождение которого не было известно.

Я взялся за решение этой проблемы, не забывая в то же время, что ученые, путешественники и географы, бравшиеся на протяжении двухсот лет за это дело, все потерпели неудачу. Убежденный, что ключ к решению задачи заключается в единственном доступном спелеологу процессе личного, непосредственного наблюдения, я принялся за поиски пещер, пропастей, гротов и трещин, могущих существовать в массиве и могущих дать доступ к подземному потоку, бывшему целью моих поисков.