Рядовые встали со своих мест. Сегодня они увидели, как всего один взрыв может резко сместить расклад сил на весах. Они боялись торжествовать, их горделивые позы всё-таки выдавали неопытность, повышенное чувство значимости. Они словно не знают, что эти полчаса битвы — всего лишь песчинка в целой пустыне войны. Дальше станет тяжелее, там будет только больше смерти. Поэтому пришлось собрать отряд вокруг себя. Повезло, и пока что все живы. Их лица заляпаны слизью, они улыбаются сквозь едкую плёнку. Забыли, что эти жидкости превратят их лёгкие в решето?

— Далее будет проходить стандартная зачистка. — Последнее слово разбудило в них настоящих рядовых. Они вспомнили, зачем вообще существует это подразделение войск. — Следуем указаниям Совета, двигаемся медленнее. Под землёй непроглядная тьма, а ходы гусениц могут быть не только горизонтальными. Всем всё ясно?

— Так точно!

Крик рядовых раздался так громко, что эхо вернулось ко мне с обратной стороны дырявой сопки. Вокруг жёлоба концентрировались войска, подкатил наземный транспорт, пока воздух на время опустел и перестал так настырно жужжать над головой. Подоспели другие отряды во главе с помощниками Жола. Сам главнокомандующий отправился на следующую точку, где срочно потребовалась сухопутная поддержка. Несколько махин, гружёных рядовыми, устремились в сторону Солнца, сегодня намеренно палящего с удвоенной силой.

— Приказ Жола един для всех! — я взял слово, ощутив вполне реальный душевный подъём. Успешные минуты битвы не действуют иначе. Внутри у тебя так и так рванёт бомба. — Я веду отряд внутрь, со мной ещё два батальона следуют для прикрытия. Остальные сторожат вход. Сегодня мы откусим себе этот участок и больше не вернём!

Их возгласы согласия приободряют, от чего я первым побежал ко входу. Устал быстрее остальных, и юноши обогнали меня, встав у густой тьмы, спрятавшейся под сводом пещеры. Мы включили фонарики. Я с тяжёлым дыханием ступил в темноту, сапоги увязли во внутренностях гусениц. Отвратительное чавканье здесь чувствовалось громче выстрелов снаружи. Мы замедлялись с каждым шагом, нервно освещая своды каменной кишки. Звуки могли раздаваться далеко от нас, но здесь они трещали словно у самого уха. От этого челюсти сводит, перед глазами темнеет так, что фонари уже не помогут. Не справившись со страхом, я чуть сбавил темп, слился со своим отрядом. Связь с поверхностью ухудшалась, тут началась та самая зачистка, о которой мы мечтали. Кажется, именно это слово я вспоминал, когда спокойно жил себе в Городе.

Скрежет лапок насекомых я узнаю среди тысяч иных звуков, только этот гам окружил нас со всех сторон. Мы погрузились метров на тридцать от поверхности, судя по барахлящим датчикам, а пройденное расстояние составило практически километр. Свод сужался, превратившись в узкий проход, где нам пришлось чуть ли не строго друг за другом следовать в нутро улья. Свет наших фонариков превратился в жалкие точки на влажном камне, стрёкот гусениц усиливался. Он проникал под кожу, шевелил изнутри волосы, скручивал в узел пищевод. Шаг, ещё шаг, и вот застучали мандибулы.

Несколько человек передо мной за мгновение превратились в мясную кашу. Нас встретил огромный самец Анухе, и я не узнал в нём тех гусениц, с которыми когда-то воевал. Его челюсти похожи на жернова, длинные клыки торчат в стороны, покрытые сухожилиями моих подопечных. Кровь хлещет по стенкам, а рядовые даже крикнуть не успевают, колоссальное насекомое раздирает их на части. Мелькая в кружка́х трясущегося света, Анухе убивал юношу за юношей, тем самым подбираясь ко мне. Он стонал, явно наслаждаясь нашим вкусом. Тут-то я и понял, что фатально проебался…

Первая вылазка. Со слюной на губах я предвкушал её всю прошлую ночь. Полгода учений на базе «Тре», и вот получено звание рядового. Почётная нашивка на плече, новейшее вооружение, вокруг боевые братья. Нас катят воевать с гусеницами, и мы готовы. По пути поём старые песни, парочку даже запрещённых вспомнили, где ни разу не упоминается ни Троебожие, ни Совет. Позволили себе посмеяться, когда и командующий присоединился к нам. Слова он не стал пропевать, а вот мелодию мычал в точности как надо. Он отличный командующий, его уверенность внушает самые тёплые мысли, что война должна завершиться в следующие несколько месяцев. Год максимум, и на Плутоне начнётся бесконечное мирное время.

Мы столпились у створок транспорта, когда тот встал на месте. По громкой связи объявили о высадке, поддержка с воздуха сбривает гусениц с поверхности планеты, другие батальоны рядовых уже приступили к зачистке ближайших кладок. Мы не могли удержаться на месте, топали сапогами по полу, желая поскорее сделать выстрел в первую гусеницу, что попадётся на глаза. Трап как назло опускался медленно, и тонкая щель не позволяла увидеть всё сразу, лишь постепенно открывая простор для боевого творчества.

Я был в первых рядах, меня буквально вытолкнули наружу, а я и сам рад поскорее окунуться в противостояние. Гусеницы бегали из стороны в сторону, с воплями их преследовали рядовые, добивая без исключения каждое насекомое. Лужицы дымящейся плоти Анухе распластались тут и там, поднимая к небу тонкие струйки дыма. Это флаги нашего превосходства, по-другому их воспринимать не буду. А теперь ещё значит, что обязательно надо поднять свой личный стяг.

Мы с отрядом дождались приказа командующего и рванули на плато, где развернулась основная компания. Жалкую горстку гусениц загоняли под землю, где их уже ждали группы зачистки. Я бежал что есть сил, чтоб хотя бы парочку насекомых подстрелить. Думаю, первое время буду их считать, а потом как пойдёт. Уверен, не один я стану прикидывать, сколько Анухе подохло от моей руки, а в грязь лицом упасть нельзя. На меня глядит Троебожие через Просветителя, которого послали с нами. Вижу его на соседней сопке в окружении других главнокомандующих. Часть Совета так же прибыла, чтоб лично пронаблюдать за течением операции. Это вдохновляет, и я ускорился ещё сильнее, чтоб не задерживать победу ни на секунду.

Спустившись по пологому склону и свалив пару камушков за собой, я начал протискиваться между рядовыми поближе к линии стрельбы. Многие заранее праздновали, вскинув кверху автоматы. Мне же хотелось принять хоть какое-то участие, и я боялся, что могу не подбить ни одной даже самой замызганной гусеницы. Вижу, как толстые неуклюжие тельца мелькают где-то впереди. Закусив язык, я на бегу припал на колено и сделал выстрел. Тот угодил прямо в цель, и несуразное существо разлетелось на вязкие ошмётки. Кто-то одобрительно хлопнул меня по плечу, но я не посмотрел, кто это был. Вместо этого побежал дальше, на всякий случай сверяясь с НОТ-СОУ-СМАРТ, вдруг пришли новые указания от Совета? А пока там прежние приказы, простые до смеха — уничтожить каждую Анухе, что встретите. Меня это устраивает.

На поверхности не осталось больше насекомых, командующие принялись формировать отряды зачистки, чтоб помочь тем, кто начал спуск в глубины улья. Я поднял руку, меня пока не замечали, а открывать рот и выкрикивать своё имя — крайне дурной тон. Позволить себе такое не могу, поэтому пришлось чуть потолкаться, чтоб приблизиться к набирающему к себе в отряд командующему. Он немолод, несколько красивых шрамов растянулись от виска до плеча, спрятанного в плотную защиту костюма. Он наугад тыкал пальцем, эти счастливчики вставали за его спиной, постепенно образуя батальон самых ретивых рядовых, что в этот Отсчёт прибыли на место битвы. У меня чуть внутри всё не обрушилось, когда позвали юношу совсем рядом со мной, и командующий вроде бы удовлетворился своим набором. Затем его взгляд скользнул по моему выражению. Я так и оставил свою руку поднятой, от чего надо мной сжалились и позволили присоединиться к зачистке.

Лицо моё трескалось от улыбки, я старался спрятать его рукой, выходило через раз. Мы начали спуск в недра улья, командующий направлял нас, получив заранее точную карту желобов. Наши мощные фонари освещали пещеры как в дневное время, и нет ни единого шанса, что нас застигнут врасплох. С полным спокойствием я следовал в глубины недр Плутона, держа палец рядом со спусковым крючком. Чуть что похожее на тельце гусеницы мелькнёт впереди, так сразу выстрелю. Благо я иду в первых рядах, и не придётся ждать чужой перезарядки, чтоб убить насекомое в свою очередь.