«Я буду рядом с вами, не переживайте. Действуем по прежним инструкциям, которые вы уже наизусть знаете. Удачи всем!»
Жалкий огрызок поддержки, но больше из себя выдавить не смог, иначе выйдет вместе с желчью изо рта. И без того скулы сводит, глаза слезятся. Кажется, и губа потряхивается, благо сейчас не нужно ни перед кем держать слово, можно просто отправить сообщение и закрыть переписку. Остальное на себя возьмут помощники Жола.
Я открыл чат с Пим. Последнее время мы с ней мало общались. Она обо всём была в курсе, только чем ближе оказывался сегодняшний Отсчёт, тем она становилась холоднее, колючее. Вела себя так, словно это я виноват в нападении гусениц, и одному мне закрывать этот вопрос. Лишь бы не пуститься в ненужные извинения и оправдания. Я так близок попросить у неё прощения за то, что Совет вновь отправил меня на войну.
«Мы скоро высадимся. Всё решится в течение пары ближайших часов. Мне пообещали дополнительную защиту как приближённому к руководству. Надеюсь на удачный исход. Ты там как?»
Её привычка тут же читать новые сообщения начала меня убивать. Затянувшееся время на ответ заставляет скукожиться, вжаться внутрь себя. Она знает, как это отражается на мне, но бессилие перед ситуацией толкает мою дорогую Пим на злобу. Не могу её осуждать, однако самому гнусно всё равно.
«В Городе праздник объявили. Будет днём «Последнего наступления». С одобрения культа проведут ход по главным улицам с плакатами главных членов Совета. Церкви забиты, протолкнуться негде. Нас туда согнали насильно»
Пим словно запнулась на полуслове. Представляю, как у неё спёрло дыхание и слёзы выступили в уголках глаз. Еле концентрируется на экране, не зная, что точно хочет сказать и что желает услышать. Да и сам понятия не имею, как держать связь. Я снова на фронте, снова делаю то, что скажут, и мысли мне больше не принадлежат.
«Люблю тебя»
Отправил, но не смог закрыть чат. Отметка о прочтении есть, ответ печатают на той стороне.
«Удачи тебе»
Я отодвинул от себя НОТ-СОУ-СМАРТ. Больше сказать нечего, и не стоит даже вымучивать.
Рядовые вокруг пришли в себя. Скорость движения уменьшилась, мы практически на месте. Всё чешется в предвкушении. Отлично же знаю, что главное — начать, а остальное пойдёт по накатанной. Одна гусеница, три, восемь. Они будут умирать, счёт им совершенно утратит смысл. Главное, чтоб их было меньше, и со временем количество насекомых должно превратиться в круглый ноль. Тогда Совет даст мне свободу, тогда Троебожие примет в свои высшие миры, тогда я смогу выдохнуть спокойно.
«Высадка по готовности. Направление движения присланы на ваши НОТ-СОУ-СМАРТ. Срочные корректирующие приказы отправлю помощникам, у них будет вся необходимая информация. Строго следуйте указаниям, и уже к вечеру мы очистим поверхность этого сектора от всех гусениц»
Жол отправил копию каждому рядовому, что вышел с территории «Вар». Все на минутку прилипли к своим экранам на запястье, кто-то на всякий случай проверил экипировку и автоматы. Нам всем выдали новые FD27, самые передовые модели на Плутоне. И это несмотря на то, что каждое оружие техники проверили ещё на базе, лишь бы ни одна осечка не погубила чью-нибудь молодую жизнь.
Шины прекратили вращение, с этим и хруст почвы пропал. Транспорт встал, как и моё сердце. Я даже задержал дыхание, когда створки массивного перевозчика рядовых открылись навстречу разгорающемуся бою. Выскочив за ребятами, я буквально врос в землю, до боли сжав рукоять автомата. Бомбардиры и Снайперы загоняли под землю полчища гусениц. Воздушный транспорт поливал огнём небольшие группы самцов Анухе, которых по отдельности не разберёшь в этой мешанине трупов насекомых и людей. Всё слилось в кроваво-слизистое болото, растекающееся по пыльной коже планеты.
Свой отряд я пометил фиолетовым, сорок имён, среди них Габ, Оре и Рэф. Помощники командующего так же разобрали себе по батальону, руководство остальной массивной частью взял на себя сам Жол. Он направил несколько подразделений окружать выход из улья, некоторых послал помогать Снайперам. Кто-то остался в поддержке, кого-то тут же подарили смерти… ребята кричали, погибающие от клешней разъярённых гусениц. Я машинально отворачивался, стараясь не терять из виду свой отряд. Юноши прижались поближе к друг другу, в глазах у каждого отражается битва, а за ней — пустое стекло без проблеска души, о которой так старается позаботиться Троебожие.
— Двигаемся за мной! — я крикнул в канал связи, получив заранее точные указания от Жола. Нам следовало подобраться к входу в жёлоб и закрыть его с одной стороны, чтоб ни единая гусеница ни забралась под землю, ни выбралась из неё.
Под ногами хлюпала кровь и слизь убитых гусениц. Второй жидкости намного больше, однако внутренностей своих сограждан я совершенно не желал видеть. Что-то пошло явно не по плану, и такое количество смертей — отличное тому подтверждение. Взрывы не стихали, выстрелы забивали уши. Я пригибался, чуть ли не коленями припадая к Плутону. Он дрожал вместе с нами, постоянно вибрировал от огненных всполохов и копошащихся в нём насекомых. Мы с отрядом бежали ровно над грунтовой полостью, которая сплошь забита ещё живыми Анухе, и никому не известно, куда они в данный момент направляются.
— Десять человек — возьмите левее! — я разбивал отряд на маленькие группы, чтоб занять более обширную территорию. Так делали ещё в моё время, лишь бы ни сантиметра больше не досталось блядским гусеницам. — Двадцать — приблизиться ко входу в улей и принять положение сидя, вести огонь по каждой твари, что попадётся на глаза. Ещё десять идут за мной.
Я не спрашивал, все ли поняли приказ. Времени на эти любезности у нас точно нет. Пришлось возглавить клин нападения. Мы оставили позади Снайперов, Бомбардиров, воздушный транспорт сконцентрировался на другой местности, где добивали уже сдавшихся гусениц. Они бегали по кругу и визжали как самки. Снова рядовые выгрызают для человечества победу. Я стреляю на ходу, успевая между очередями давать указания по точным целям. Стараясь предугадать появление и движение насекомых, я превентивно уничтожал каждую отдельную особь. Их вязкая кровь лоскутами летала в воздухе, поднимая знакомый запах и вместе с ним смертельную опасность. Теперь эти рядовые тоже помечены, а там только судьбе решать, кто выживет.
Вход в улей прямо перед глазами, наглухо закрыт копошащимися гусеницами. Они скребут лапками по сводам глубокого жёлоба, верещат, сбиваются в отвратительные склизкие кучки. Уже заметил, как они выросли в размерах по сравнению с минувшими временами. Ошибки быть не может, Анухе точно стали больше, и это вполне может оказаться не единственным отличием от предыдущих поколений насекомых.
— Внимательнее! Проверяйте, точно ли убита Анухе. Производите как минимум один контрольный выстрел в участок между головой и горбом на спине.
А всё резко снизилось в полезности. Выстрелы по точкам, по которым я лично учил бить, практически ни к чему не приводили. Насекомые обзавелись прочными хитиновыми пластинками в том месте, где раньше была оголённая нежная плоть. Я постоянно сверялся со сводками в НОТ-СОУ-СМАРТ, лишь бы ни одно имя не пропало из списка живых. Огонь мои ребята вели беспрестанно, сопровождая каждый всполох выкриками в сторону гусениц. Их количество словно и не уменьшалось, но эта информация известна только Жолу, как главному руководителю операции. Я не стал допытывать и Сканировщиков, отдав всё внимание насекомым. Анухе закрыли своими телами вход, больше ничего не оставалось сделать, как взорвать их мясной заслон.
— Запрашиваю поддержку Бомбардиров. Нам нужно освободить проход, иначе в жёлоб не забраться и не провести дальнейшую зачистку.
Я связался с главнокомандующим, генералы вообще меня проигнорировали бы, а слово Жола имеет некоторый вес.
— Понял, отправляю запрос.
— Принято.
Несколько минут в прежней боевой агонии, и свистящий снаряд угодил прямо в огромную слипшуюся тушу нескольких десятков Анухе. Их части разлетелись во все стороны, липким дождём покрыв каждого, кто оказался в радиусе пятидесяти метров вокруг входа в улей. Я отвернулся, закрыл рот и лицо, словно это могло помочь защититься от болезни, которая уже вгрызлась в мои лёгкие и драла их изо всех сил. Я дождался, пока шум в ушах чуть поутихнет, когда картинки перед глазами сойдутся в одну, когда большой палец перестанет так стараться переломить рукоять автомата.
