Вторая гусеница успела вылезти наполовину — Просветитель пнул её, и та улетела к собратьям под живот Матки. Третья выползла полностью и кинулась на представителя культа. Тот взмахнул что есть сил секирой и располовинил насекомое. Две части свалились замертво, между собой тут же образовав дымящуюся лужу. С разных сторон уступа высунулись усики, нас окружали быстрее, чем мы могли среагировать. Я так плотно прижался телом к земле, что оказался между ног Просветителя. Его сапоги громко топали по камню, хлопки подошв сопровождались всполохами кольца. Всё ярче и ярче, и чем больше гусениц оказывалось рядом, тем сильнее свет покрывал последний безопасный участок, остальное же себе забрали насекомые.

Просветитель стонал от бессилия, каждое волокно мускулов окислилось, отказываясь двигаться. Руки его опускались, взмахи секирой больше не доставали до голов гусениц. Раскалённое лезвие лишь слегка касалось лапок насекомых. Когда последние запасы энергии оставили моего защитника, тот откинул секиру и сжал руки в кулаках. Удары его слишком мягко погружались в тельце гусеницы, которая спокойно к нему подползла. Она не угрожала, не кидалась на нас. Она ждала, пока Просветитель сам не свалится перед ней на колени и не склонит голову в знак признания собственного поражения.

Так и случилось, что я остался без защиты. Просветитель завалился на спину рядом со мной. С какой-то особой нежностью Анухе подобрались к нему с разных сторон, каждая схватила в пасть по одной конечности. Обе руки и ноги они оторвали с такой лёгкостью, словно костей в этом человеке вообще не было. Связки и сухожилия поддались, скрип разрываемого мяса накрыл меня мерзким одеялом, пальцы задрожали, я их закусил зубами. Просветитель остался жив, однако его стоны действовали на меня как Экс. Мне отчего-то стало особенно смешно. А гусеницы, казалось, хохотали со мной в такт. Они не приближались, не пытались и меня сожрать. Насекомые изучали кольцо в бороде Просветителя. То свесилось на рёбра своего хозяина, затем фиолетовый цвет начал меркнуть.

— Нис… забери его… — Просветитель кашлял с кровью, в этом я увидел новый уровень родства, какой-то братской любви, хотя сам ощущал себя практически здоровым. — Отнеси Троебожию…

— О чём ты? Я не понимаю!

На глазах у меня выступили слёзы. Я не видел связи вообще ни в чём, и факты стали противоречить сами себе. Всё обернулось огромным душевным конфликтом. Потерявшись в животе Плутона, я потерял сам себя внутри своего тела. Оно больше не отзывается любовью, верностью, чувством симпатии или дружбы. Страх исчез, неуверенность покинула сердце. Осталась пустота, она сжимает меня, скомкивает так сильно, что ещё момент, и помещусь в кулак. Я в чём-то провинился, и никто не собирается открывать мне правду.

— Возьми кольцо… — Просветитель задрал голову, мотнул ею, и борода чуть развязалась, ослабив хватку. Кольцо заболталось практически у земли, еле касаясь камушков. Все вокруг застыли. Даже матка наблюдает, она ждёт, что же я буду делать. — Отнеси его в город…

— Какой? — я прильнул к уху Просветителя, тот стремительно расставался со своей жизнью. В его глазах ожидание высшего мира, одни уста его выполняют мирскую задачу. Я вперился в них, чтоб хотя бы по губам понять, что от меня потребовали.

— Оно тебе подскажет… возьми, попроси их о…

Просветитель умер. Зрачки закатились глубоко под веки, нижняя челюсть сильно отвисла, обнажив идеально белые зубы и расслабленный длинный язык. Борода развязалась сама по себе, тут кольцо покатилось в сторону обрыва. Гусеницы мгновенно расступились перед ним, дав возможность схватить его прежде, чем оно свалится с огромной высоты, прежде чем я хотя бы смогу ощутить, зачем родился и дотянул до такого возраста.

Металл в руке оказался у самого края уступа. Анухе смотрят на меня, Матка так и вовсе нагнулась, чтоб изучить поподробнее. Под её взором сердце застыло, а кольцо принялось жечь фаланги пальцев. Однако боль быстро ушла. В окружении гусениц я поднялся на ноги и осмотрел украшение из бороды представителя культа. Всё ещё отдаёт тем цветом, которого тут вообще не должно быть, ведь вокруг один жёлтый, он проникает сквозь костюм и сращивает моё тело с общей картиной. Дрожит, вибрации уходят по предплечьям в шею, оттуда позывы прыгают до головы. Через несколько секунд я впервые услышал истинный голос, который до этого самого момента отказывался воспринимать. Троебожие призвало к себе…

От тяги поскорее встретиться, лишённый своих собственных мыслей, я чуть не шагнул в пропасть. Но Матка тут же подставила свои крылья. Они сложились в мостик, я по нему отправился на другой край дома богини Анухе. Гусеницы пустились следом, не стараясь обогнать или укусить. Они словно провожали своего давнего друга, тот забыл о старых обещаниях и кровных клятвах. Я нёс перед собой нечто более важное, чем вся моя жизнь, чем жизни Граждан, каждого члена Совета. И вот оно — в моих руках, приказывает найти Троебожие. Ведёт во тьму, обещая показать свет. Мне ничего не осталось, как поверить.

Я сошёл с крыла, боясь обернуться. Насекомые точно вернулись к своим делам. Матка продолжила в бесконечном количестве производить новых гусениц, а меня отпустила с миром. Кажется, она прекрасно знает, какую ценность представляет это кольцо и для чего оно было когда-то создано. Вполне возможно, что отнюдь не силами человеческими оно появилось на этот свет. Боязнь и благоговение перед бесконечным могуществом всего лишь одного символа Троебожия толкнуло вперёд, а пурпурный луч как больничный провод потянул наверх, туда, где всё-ещё может теплиться жизнь, пусть и извращённая временем. Оно зовёт меня, и я последую его зову.

Кольцо вибрировало, щекотало кожу. Тянуло наверх, чтоб и самому поскорее оказаться на поверхности. Я его понимал, задыхающийся без свежего воздуха. Свищ не оставил в лёгких ни одного целого участка, болезнь вернулась с удвоенным напором. Я не кашлял, уже нечем выталкивать выдохи, остался только хрип. Он свистит даже в носу, и под столь жалкие звуки я постепенно выползаю к лучам Солнца.

Мне велели найти Троебожие, но зачем? Культ утверждал, что оно нематериальное, тогда в чём смысл просьбы Просветителя? И зачем он дал кольцо? Я не понимал его роли, отсутствие собственных порывов создаёт в душе огромную пустоту. Не представляю, чем её можно заполнить. Не хочу возвращаться в Город, больше не хочу видеть Пим, как и она меня, судя по всему. Проверил бы догадку, да выбросил НОТ-СОУ-СМАРТ. Жалею ли? Карты отныне не нужны — меня направляет кольцо, как бы оно ни действовало на самом деле.

Выход мелькнул случайным бликом на стене. Кроткий луч, частичка огромного светила, которое ждёт меня, чтобы принять в объятия. Я ускорил шаг, а стопы горят. Натёртые до кровавых мозолей ноги заставляют пустить слезу. Я почти рыдаю, но рвусь к свету. Он всё ближе, руку протяни да ухвати. Ещё несколько метров, и свежий воздух наполнит тело… или то, что от него осталось. Болезнь цепляет за пятки, она желает, чтоб я остался тут навсегда, в сырости и тьме. Я сделал заключительный рывок и кубарем выкатился из пещеры.

Вокруг полная тишина, лишь песок тихонько щекочет плоскую поверхность Плутона. Вокруг ни холмика, ни случайного оазиса. Война осталась где-то далеко отсюда, ни единой ноты битвы не доносится до моих ушей. Я словно один на целой планете, а кольцо тянет вперёд, руки даже вытянулись, цепляя за собой уставшее тело. Я последовал за зовом, ощутив некий азарт. Будто меня никто не накажет, только похвалит, что я справился со всеми задачами, поставленными Советом и Троебожием. Второе важнее первого, ведь так? И я всё ещё на службе у культа. Странно понимать, что это приносит радость. Я стал частью огромного сообщества живых существ. Они из разных миров, хоть и созданы одним могуществом. В любви к себе и насекомым я продолжил путь, всё ещё еле волочась по пустынным просторам фиолетовых равнин.

Небо размазалось на лоскуты, разноцветные разводы поделили его на несколько частей. Солнце садится, линия горизонта постепенно сливается с небом. Ночной период входит в свою фазу, планомерно опуская температуру и погружая эту сторону планеты во тьму. Поля битвы остудятся, всполохи, если они ещё когда-нибудь озарят небо, будут видны практически с любой точки Плутона, а пока — синее полотно тянется от одной стороны к другой, как покрывалом укутывая мой дом. И где Город? Куда смотреть, чтоб хотя бы верхушки Первого яруса разглядеть? Глазу не за что зацепиться, кручу головой, а вокруг пустота. Только кольцо в руках гудит, тянет меня неизвестно куда.