Сегодня пообещали первый выходной за всё время моего нахождения на «Вар». Отгул не только мне и команде инструкторов, но и составу новобранцев. Занятия спортом по желанию, урок биологии так же на статусе факультатива. Стоило ожидать, что юноши сбегутся на стрельбище и с самого утра займут все линии. Инструкторам пришлось ограничить время, чтоб сохранить часть боезапаса. Да, он возобновляемый, тем не менее переходить границу тоже не стоит, согласен.

Я гулял по опустевшей базе. Звуки выстрелов досюда практически не доходили. Солнце высоко в небе, сквозь полимерный потолок прорезаются его тёплые лучи. Впервые за долгое время я ощутил себя в какой-то мере свободным. Обязательства вступят в силу только завтра, а сегодня волен делать, что хочу. Из всего списка я выбрал в первую очередь сон. Проспал завтрак, встал только к обеду. Да и то потому что глаза отказались смыкаться вновь. Вечером созовут на фильм в столовой. Огромный экран вместо пропаганды покажет кино о первых стычках с Анухе. Он пропитан наивной любовью с Совету, но в нём есть хоть какой-то сюжет, не копирующий один в один реальные события. Тот из немногих, кого когда-то пропустила цензура, и он стал обязательным к просмотру новобранцами на каждой базе. Гляну его ещё раз, не повредит. Восполню пробелы в памяти. Уверен, он понравится мне так же, как и многие годы назад.

НОТ-СОУ-СМАРТ неприятно загудел на предплечье. Предчувствие подсказало, что это плохие новости, поэтому я не сразу поднял экран к своему лицу. Последние секунды спокойствия вот-вот улетучатся, так пусть они хотя бы останутся в том виде, в котором я постарался их сохранить — тишина военной базы, восстановленные силы, отсутствие мешков под глазами и никакой ломоты в спине.

Ошибки не было, меня вызвал к себе Жол. Его приказ с пометкой срочно, однако я не стал спешить. Вдыхая умиротворение, я мерно вышагивал к рубке главнокомандующего, про себя смеясь. Ступеньки приятно звякали под подошвой сапог. Забавно, раньше этого не слышал, ведь шум вокруг был слишком громким. Первый этаж, второй, и вот передо мной дверь со вставками органического матового стекла. Знакомые до тошноты, и неизменный силуэт мелькает по ту сторону. Я вдохнул и выдохнул, расправил китель, натянул ремень повыше и размялся, чтоб пояснице стало проще. Думаю, впереди несколько минут неподвижного стояния и выслушивание не самой ожидаемой информации. Варианты есть, но думать о них не очень хочется, пусть уж лучше они прозвучат из чужих уст.

Двери открылись, Жол словно в статую превратился. Изучает экран, там сводка самых актуальных новостей. Звук приглушён, голоса знакомы. Это дикторы с экранов, расположенных в каждой квартире Города. Их тембры не забудешь даже при желании. В этот раз говорят что-то о незначительных потерях и в целом успешном течении войны. Надеюсь, в этот раз не врут, ведь сейчас это касается лично меня.

Жол предложил занять место на стуле за его спиной, а у меня от волнения колени перестали гнуться. Я попробовал прижать задницу, да не вышло. Остался как есть, тоже застывший в ожидании непонятно чего. Голова командующего практически не двигалась. Уверен, его глаза скакали туда-сюда, выискивая самую полезную для нас информацию. Вижу, как экран всё время обновляет карту. То самое кольцо окружения стало явно у́же с моего прошло визита, однако количество точек, обозначающих гусениц, точно не уменьшилось. Плохо, это значит, что Совет заставит меня лично и обученных мною новобранцев зачистить набитый под завязку насекомыми улей. Каким бы ни был маленьким или большим — он кишит Анухе, и в дело вступает не только уровень готовности рядовых, но и их количество. Гусеница от личинки до взрослого самца вырастает за несколько месяцев, пока человеку до зрелости необходимы как минимум лет пятнадцать. Если учесть, что Пим точно не соврала о пустоте Города, то дела стремятся к статусу "отвратительно". Я обучаю новый и последний призыв. Война закончится в любом случае, каким бы ни был итог. На всё остальное — воля Троебожия.

— У нас две недели.

Жол как всегда начал речь внезапно, не оборачиваясь ко мне. Прилип к экрану, словно боится изменения положения даже одной точки.

— Сократил Совет?

— Да.

Вопросы излишни. То, что напрашивалось раньше, теперь выстрелило. Руководство форсирует события, этого стоило ожидать. Не знаю даже, скажется ли отсутствие дополнительных недель на окончательном уровне подготовки? Судя по среднему показателю, новобранцы готовы, впрочем, это лишь цифры. Если вспомнить, что мы все просто люди, то этого мало. Я на базе провёл полгода, прежде чем отправился на войну, а этим ребятам достались крохи — всего полтора месяца сжатого курса, пусть и от этого крайне насыщенного.

— Кто сообщит новобранцам? — этот момент показался крайне важным для уточнения. У меня по спине прокатилась капля пота при мысли, что подобное объявление придётся делать самому.

— После кинопоказа я свяжусь с ними или выступлю с трибуны. Как пойдёт, а пока я на постоянной связи с Советом.

Я принялся уходить, отчего-то решив, что свободен. Приказа не было, я его придумал, и всё равно не остановился. Когда Жол снова заговорил, у меня чуть обморок не случился. Как же я устал от своей слабости и страха, до этого думающий, что мне всё по силам.

— И спасибо вам, Нис, что достойно обучили новый призыв. Я так же доложусь Совету, что база «Вар» предоставит обществу лучшие отряды рядовых за всё время. Вот теперь — вольно.

И только сейчас я подумал, что это был сарказм. Правда ли я вложил огромные силы в воспитание новобранцев? По сути я лишь передал знания от предыдущих поколений рядовых, не переработав их ни в коей мере. Старые методы тренировок, стрелковые учения вёл не я, урок биологии был единственным в моём исполнении. Схемы обучения оставались практически неизменными ещё со времён войны на Марсе. Я только передавал итоговые отчёты главнокомандующему, а их он уже отправлял в Совет, сохранял моё имя как подпись. Каков мой вклад? Если подумать, то его для меня придумало общество, я же палец о палец для этого не ударил.

Я попросил инструкторов закончить с занятиями на стрельбище и сопроводить новобранцев в столовую для просмотра кино. И традиция, и напутствие, и более тонкий урок пропаганды. Не так бросается в глаза, да и смысл имеет более художественный. Хорошее это дело — фильм с любовью к родине, который не брызжет тебе этим в лицо. Механизм искусства наконец-то до этого дорос, я искренне рад.

Огромная организованная толпа новобранцев, стеная о закончившихся стрельбах, заполнила столовую. Экран уже подготовили, обратный отсчёт начался с «10», когда все заняли места. Кому-то пришлось стоять, однако никто не жаловался. Я увидел такую сплочённость, которую раньше не замечал, которую не припомню даже во время своей службы. Лишённые индивидуальных страхов и волнений, будущие рядовые не отличались друг от друга вообще ничем, и даже лица стали чем-то похожи. Здесь теперь одни мужчины, носящие почётное звание рядовых Пурпурной армии, пусть и не получившие его официально с разрешения Совета.

Фильм начался со слегка затянувшейся сцены. Там виды Плутона постепенно заполнялись городским ландшафтом. Нам показали воздвижение Первых ярусов, растущих с огромной скоростью. Тетр накрыл великолепие, от чего Город загорелся фиолетовым, над ним показался флаг человечества Плутона. Кто-то из новобранцев даже захлопал в ладоши, некоторые к ним присоединились. План сменился на ближний, толпы горожан сновали от завода к домам и наоборот. Плотный поток тел будто сливался в красивые узоры. Нам твердили, что это отличительная черта фильмов прошлых эпох — обязательный символизм, отсылающий к Совету или Троебожию. Как минимум один пункт должен быть выполнен, иначе фильм не пропускался к показам или вообще удалялся с любого носителя. Такое в итоге сохранялось только в голове создателя, если в его творении не мелькнула ни одна отсылка к правящей ветви. В положительном ключе, само собой.

Следующая сцена показала нам главного героя, и вот я замечаю то, что не замечал раньше. Глаза его сразу были усталыми, пустыми, словно он знал, что его ждёт впереди, а именно — героическая, но смерть во имя всего общества. Помню последнюю сцену, где он в обессилевших руках сжимает флаг Пурпурной армии, развевающийся над последней убитой гусеницей. Победа, которая с экранов до сих пор не перекочевала в реальность. Она уже на пороге, осталось только встретить её с распростёртыми объятиями усталых воинов.