С самого начала отказываюсь даже в общих чертах описать многочисленные спуски, которых потребовало исследование пропастей Кум-Уарнед, занявшее у нас целых пять лет. Но позволю себе рассказать несколько типичных или чем-либо примечательных эпизодов и несколько приключений или происшествий, пережитых в глубине этих гигантских полостей.
Так, например, возвращаясь к пропасти Плесси, можно рассказать, как Феррандез нашел в ней скелет собаки, на ошейнике которой была медная табличка с тщательно выгравированной на ней надписью, содержащей имя и адрес. Из любопытства мы написали по указанному адресу и узнали, что животное пропало три года назад и что хозяин собаки подозревал и даже обвинял соседа, что тот отравил собаку. Оказалось, что овчарка, которая, по-видимому, была великой бродягой, рискнула одна отправиться в горы и случайно свалилась в пропасть.
Находка Феррандеза дала двойной и даже тройной результат: объяснила загадку исчезновения собаки, доказала невиновность предполагаемого отравителя и способствовала примирению соседей. После этого попробуйте только отрицать интерес и пользу спелеологии!
Пропасть Пьера из-за своей исключительной глубины, потребовавшая нескольких последовательных экспедиций, послужила театром многих необычных происшествий. В 1957 году над районом, где находится пропасть, прошла ужасная гроза. В то время в пропасти на глубине четырехсот метров находился штурмовой отряд, и вдруг внезапно начался высокий паводок. Трое — Пернэн, Налэн и Нунци — оказались пленниками под землей.
Тогда Дельтейль, находившийся вместе со вспомогательным отрядом в подземном лагере, отправился к ним на помощь, и ему удалось по переходам, расположенным выше переполненных поднявшейся водой подземных проходов, добраться до пленников, находившихся в крайне опасном положении, и отвести их в подземное убежище, куда не доходили даже самые высокие подземные паводки. Этот коридор назвали галереей Утопленников.
Все восемь человек теперь собрались в безопасном месте, но без малейшей возможности выбраться на поверхность земли, так как все входные колодцы были залиты грязной жижей. Члены отряда, находившиеся в лагере на поверхности, тоже не могли спуститься в эти колодцы и прийти на выручку. Надо было ждать конца паводка, который наступил лишь через сорок восемь часов.
В следующем, 1958 году отряд, в который входил я, зашел очень глубоко и далеко, и нам удалось разбить временный лагерь, из которого отправился штурмовой отряд, дошедший до глубины пятисот шестидесяти четырех метров, до того места, где поток расширяется и образует подземное озеро. Ги Морель и Максим Феликс сели в надувную лодку и проплыли сто двадцать метров до конечного сифона, и здесь им пришлось повернуть назад.
Но при выполнении этого маневра лодка наткнулась на каменный выступ, разорвалась и потекла. Такие случаи — обычное явление под землей, и спелеологам часто приходится переживать подобные крушения. Но на этот раз положение осложнялось тем, что Максим Феликс не умел плавать, и Ги Морелю пришлось действовать очень энергично, чтобы помочь товарищу выбраться из воды. Им это удалось. К несчастью, не так получилось с одним из членов Парижского спелеоклуба, утонувшим при подобных обстоятельствах в подземной реке в Сардинии.
В пропасти Раймонды произошло несколько достойных упоминания или просто занятных случаев.
В августе 1957 года спелеологи из Экса и Марселя организовали без моего ведома церемонию, на которую я был приглашен только в последнюю минуту. В присутствии двадцати шести спелеологов, то есть полного состава экспедиции 1957 года, отец Фреми отслужил мессу. А после этого меня ждал сюрприз.
Мои юные друзья сговорились отпраздновать мое шестидесятилетие и в какой-то мере мой подземный юбилей. Была составлена целая программа, в которую входило назначение меня начальником отряда, награждение медалью и вручение почетной шахтерской лампы. Я ответил со своей стороны «мрачной» речью, произнесенной «пещерным» голосом! Под конец появился еще огромный торт со вставленными в него зажженными символическими свечами, которые я, согласно обычаю, должен был задуть, пока шампанское лилось в кружки. Настоящий кутеж… Но главное — проявление искреннего чувства товарищества и горячей дружбы, очень тронувшее меня.
На следующий год в той же пропасти Раймонды на более диком фоне, чем зал Мессы, и при совершенно других обстоятельствах разыгралась совсем иная сцена.
Мы находились на глубине двухсот метров у начала колодца, в который низвергался поток с тридцатипятиметровой высоты. Чтобы помериться силами с этой поистине достойной Данте пропастью диаметром в двадцать — тридцать метров, нам пришлось доставить к ее краю лебедку в разобранном виде и двухсотметровый трос. Входившие в штурмовой отряд Каваллин, Жикель, Триозель и Пропо доверились этой технике и приземлились, правда не без происшествий и трудностей, у подножия вертикального обрыва, где обнаружили озеро. Затем поэтапно они спустились до самого дна пропасти Раймонды, где их, как и обычно, остановил непроходимый сифон.
Когда они начали подниматься, мы с ужасом заметили, что стальной трос расщепился, перекрутился — и вышел из строя. Мы тотчас же сообщили товарищам по телефону, что прекращаем их подъем и что им придется подождать, пока мы найдем другой трос. Мы поднялись на поверхность, спустились в долину, одолжили машину, чтобы съездить в Тулузу и купить там новый трос (а оба конца — двести километров).
Все это потребовало времени, и лишь через сорок часов заточения в глубине пропасти наши товарищи из штурмового отряда, находившиеся все время во власти воды, водяной пыли и холода, вернулись на дневную поверхность. Они продрогли и до предела устали, но не потеряли бодрости духа.
Спелеологии свойственны самые неожиданные ситуации и контрасты.
В то время как в пропасти Раймонды люди «подыхали» от холода и сидели на голодном пайке, члены другого отряда по-своему праздновали победу в пропасти Пьера. Празднование носило чисто гастрономический характер, и меню подземного пиршества было обильным, но весьма однообразным, хотя и не лишенным оригинальности. Штурмовой отряд устроил пирушку, используя банки со свиным паштетом, из которого приготовили сандвичи, положив его на ломти анисового пряника, и запивали все это шампанским.
Заметим, однако, что шампанское не относится к обычным напиткам спелеологов! На этот раз бутылки специально хранились четыре года, чтобы выпить их по случаю окончания исследований пропасти Пьера — одной из самых глубоких на земле[46].
Исследованиям положил предел конечный сифон пропасти Пьера, и нам не удалось проникнуть в соседний грот Гуэй-ди-Эр, где подземный ручей системы Тромба выходит на дневную поверхность у подножия горы.
Грот Гуэй-ди-Эр (Око Ада) известен очень давно. Мартель снял его план еще в 1909 году. Кроме того, он не особенно велик, поскольку в ста пятидесяти метрах от входа уже упираешься в сифон, который я дважды пытался пройти. В 1930 году я нырнул в него просто в купальных трусах и без дыхательного аппарата и потерпел неудачу. В 1948 году, снабженный автономным скафандром системы Ле Прийер, к сожалению неисправным, я оказался не более счастливым.
Но после того как наш опыт с окрашиванием воды в Кум-Уарнед показал существование системы Тромба и ее прямую связь с гротом Гуэй-ди-Эр, интерес к преодолению сифона повысился, как никогда. Здесь заслуга принадлежит доктору Иву Дюфуру из Парижского спелеоклуба, который преодолел сифон в 1956 году, пользуясь скафандром системы Кусто-Ганьян, и констатировал, что за сифоном идет, по-видимому, очень длинная галерея. Вернувшись в Гуэй в 1957 году, он вновь прошел сифон, но, к несчастью, погиб в нем.
На следующий год трое наших товарищей-провансальцев решили вновь попытаться пройти зловещий сифон.
Первым нырнул Ги Морель. Он исчез под погруженным в воду сводом, и через полторы минуты три рывка веревки, за которую мы его держали, подстраховывая, сообщили нам, что он благополучно прошел сифон. Затем нырнул Ив Гриозель. Прошло две минуты — никакого рывка веревки, никакого сигнала не последовало. На третьей минуте последний аквалангист Жак Паран нырнул на поиски необъяснимо молчащего Гриозеля. Через нормальный промежуток времени, то есть через минуту сорок секунд, мы почувствовали три долгожданных рывка. Паран добрался благополучно. А Гриозель?
