Наша миссия была выполнена, и цель достигнута. Однако, ко всеобщему удивлению, заметили, что после отвода воды из пропасти река Сигалер ниже по течению хоть и стала менее полноводной, но не иссякала. Значит, ее питали еще какие-то источники, кроме пропасти Мартеля, и их надо было найти. Этим я занялся, вернувшись вместе с Элизабет к ужасным каскадам Сигалер. Но наши первые попытки пресекла война 1939 года.
Глава двадцать вторая
В пропастях Атласа
В 1934 году, после того как мы достигли дна пропасти Мартеля, нам предложили заняться исследованиями пещер и пропастей в Марокко, в горах Среднего Атласа. Впервые я изменил родным Пиренеям и их пещерам.
Мы впервые покидали на целый месяц наших троих детей — Рауля, Мод и Жильберту, — о которых я до сих пор ничего не говорил, так как слишком юный возраст не позволял им занять место в воспоминаниях спелеолога, но из этого, конечно, не следует, что они не играли главенствующей роли в нашей жизни.
Моя жена, как и я, питала пристрастие к пещерам, но более всего она любила свой домашний очаг и детей. Она мечтала иметь шестерых детей и с радостью думала, как шесть раз станет матерью, хотя, конечно, это должно было лишить ее возможности путешествовать и принимать участие в подземных исследованиях. Мне хочется еще раз сказать, что Элизабет никак не походила на амазонку и не играла в исследовательницу. Спелеология была для нее не более чем любимым занятием на досуге, и она, например, не любила, когда при ней говорили, что, спустившись в пропасть Мартеля, она установила мировой рекорд для женщин.
Мне вспомнилась забавная подробность, связанная с нашей поездкой в Марокко. Наши дети (девяти, семи и четырех лет) помогали нам укладывать вещи в четыре объемистых брезентовых мешка, в которых должно было находиться все снаряжение и оборудование «экспедиции». Это вносило, конечно, некоторый беспорядок. Когда же все было уложено и оставалось только завязать мешки, нам пришлось все начать снова, так как мы сунули куда-то в багаж спичечные коробки, что строго запрещается по правилам морских перевозок. Мы аккуратнейшим образом вынули все содержимое из всех мешков, так как неизвестно было, в каком из них находятся запрещенные предметы.
Наше плавание от Бордо до Касабланки на борту судна «Марракеш» было похоже на волшебный сон. Таким же было и путешествие, во время которого мы пересекли Марокко на автомобиле с запада на восток, а наше прибытие в Тазу Берберскую показалось нам сказкой из «Тысячи и одной ночи» — так очаровали и ослепили нас приемы и празднества.
Но мы приехали в Марокко не для того, чтобы предаваться удовольствиям. Выполнив светские обязанности, мы отправились во внутренние области Марокко и разбили палатки в массиве Таззека, где еще сохранились кедры Большого Атласа. Нам дали переводчика, бывшего шахтера-подрывника по имени Ликси, и группу носильщиков-берберов.
Каждое утро на рассвете Элизабет, Ликси и я выезжали верхом на мулах, а за нами следовали носильщики, неся на голове наши мешки. Эти небольшого роста, хилые на вид люди не переставали в течение целого месяца удивлять нас своей выносливостью, выдержкой, веселым и приветливым нравом и монотонными песнями. Впрочем, как только мы подходили к входу в пещеру или краю пропасти, эти сильные и, конечно, смелые люди, ибо они принадлежали к свободолюбивому народу, не оказывали нам ни малейшей помощи. Подобно носильщикам-баскам, сопровождавшим Э. А. Мартеля в его первых походах по Нижним Пиренеям, наши носильщики отказывались спускаться под землю. Баски боялись ламинов, берберы в Атласе опасались дженунов и других подземных духов.
Ликси тоже никогда не спускался в пещеры. Он должен был присматривать и руководить маневрами с веревками и лестницами, когда мы спускались в пропасть.
Марокко, а особенно Средний Атлас, богатый подземными полостями, и мы впервые в этой стране предприняли спелеологические исследования. Вскоре мы занесли на свой счет две самые глубокие пропасти в Африке — Кеф-эль-Сао и Фриуато[23].
Каждый день мы совершали экскурсии по очень сильно пересеченной местности и спускались во множество пропастей. Отсутствие спутников под землей нам не очень мешало, так как мы продолжали действовать в Атласе так же, как в Пиренеях. Нас просили то отыскать под землей красивые пещеры, способные стать туристскими достопримечательностями, то поискать там воду и гуано. Все это мы нашли в избытке и смогли представить подробный отчет, наполненный сведениями, ценными со всех этих трех различных точек зрения.
Что касается приключений и происшествий, не вошедших, правда, в отчет, но обогативших наш опыт и хорошо запомнившихся, то в них недостатка не было.
Ввиду исключительного изобилия подземных полостей, которые надо было исследовать, мы решили действовать порознь, разделив наши обязанности. Это позволило увеличить число исследованных пещер, но в свою очередь увеличивало трудности, а также возможность любых случайностей: ведь Ликси никак не мог разорваться пополам!
Однажды я спустился в пропасть Улад-Айах на глубину ста двадцати метров и стал исследовать ее ходы. Вернувшись к нижнему концу вертикального колодца головокружительной высоты, я с удивлением и некоторым волнением увидел, что моя лестница из стальной проволоки исчезла! Ее вытащили из колодца по какому-то неправильно понятому распоряжению.
Всеми заброшенный, я пребывал на дне пропасти, и мои сигналы, подаваемые свистом, оставались без ответа. Я пытался представить себе все мыслимые мотивы и немыслимые причины в оправдание такого поступка. В конце концов лестницу мне бросили, но так грубо и неловко, что за лестницей посыпались камни, которые могли сломать оборудование.
Подъем оказался страшно трудным и опасным. Носильщики вяло тянули вверх страхующую веревку, она все время провисала, и мне приходилось с неслыханным трудом подниматься собственными силами по стодвадцатиметровой лестнице, которая качалась над черной пустотой. Выбравшись на дневную поверхность, я растянулся обессиленный на земле, так и не узнав, что же, собственно, произошло.
Выше я говорил, что носильщики не хотели и не смели спускаться под землю. Однако один из них, по имени Фрегате, который был более храбрым и развитым, чем другие, спускался с нами во многие гроты. Однажды он решил превзойти самого себя и потребовал, чтобы ему разрешили спуститься по электроновой лестнице в вертикальный колодец, на что до тех пор он не отваживался.
Надев на него пояс пожарного с крепким кольцом и показав ему много раз, как вдевать в это кольцо карабин от страхующей веревки, я сначала спустился сам, должным образом подстрахованный, и вскоре ко мне присоединилась Элизабет на дне первого вертикального колодца семидесятиметровой глубины, которым начиналась эта пропасть. В этой пропасти мы затем спустились до глубины ста сорока метров.
По условному свистку наш переводчик и другие носильщики начали спускать Фрегато, привязанного к страхующей веревке.
Наш ученик спускался довольно ловко, хотя и наградил нас своими babouches[24], которые один за другим упали нам на головы. Но когда, задохнувшийся, потрясенный и все же веселый, он опустился около нас, моя жена, собиравшаяся поздравить и подбодрить его, вскрикнула от ужаса, а вслед за ней вскрикнул и я, увидав, в каком снаряжении прибыл наш смельчак!
Широкий бело-красный пояс, которым он очень гордился, был надет как полагается, поскольку мы его надевали сами, ацетиленовая лампа висела на предназначенном для этого крючке, но кольцо, в которое мы учили его вставлять карабин от веревки, было пусто! В последнюю минуту по какой-то необъяснимой причине Фрегато решил, что лучше прикрепить карабин к ветхой и размочаленной петлице своей куртки.
