Об этом я уже писал в своих комментариях к книге А. Амальрика (Амальрик 2018). И. Н. Данилевский справедливо отмечает непоследовательность советских историков, придерживавшихся официального антинорманизма в отношении древнейшей нашей летописи. Он указывает, что если историки принимают гипотезу А. А. Шахматова и М. Д. Приселкова об ангажированности и выдумках летописца, то логическим следствием является признание недостоверности ПВЛ. Но поскольку современные историки признают в основном ход исторического процесса, подтвержденного посторонними источниками в соответствии с изложением ПВЛ, то отсюда следует, что представления об ангажированности летописца, на которых основана гипотеза А. А. Шахматова о «вставках» и «умышленном» редактировании, неверны.

А это основное допущение, на котором у А. А. Шахматова строится гипотеза о Начальном своде. На это же противоречие обращает внимание Е. А. Мельникова:

«Очевидные расхождения в последовательности и атрибуции сюжетов (событий) в Н1Л и ПВЛ многократно отмечались, но, признавая, что Н1Л отражает, в том числе и на этом отрезке, более ранние, нежели ПВЛ, чтения Начального свода, все историки реконструируют раннюю историю Руси в соответствии с ее репрезентацией в ПВЛ, а не в Н1Л» (Мельникова 2008: 53)».

Е. А. Мельникова делает предположение, что и ПВЛ и НПЛ мл могли иметь какой-то утерянный общий источник, но можно также допустить и более простую гипотезу без привлечения дополнительных сущностей, а именно, что ПВЛ просто более древний текст, чем НПЛ мл. Очень осторожно, но довольно убедительно Т. Вилкул ставит под сомнение саму гипотетическую реконструкцию А. А. Шахматовым Начального свода (Вилкул 2003), а В. Аристов саму концепцию сводов в древнем летописании (Аристов 2013). Кроме того А. П. Толочко тоже подверг, на мой взгляд аргументированной, критике гипотезу Начального свода и сам метод Шахматова по выделению вставок и следов редактирования (Толочко 2015: 30–31, 40–41). Другое дело, что трудно согласиться с общим подходом А. П. Толочко к ПВЛ как недостоверному источнику и художественному литературному произведению (Толочко 2015: 10).

Как я показал в статье в журнале «Novogardia», несоответствия между сообщениями НПЛ-мл и ПВЛ, отмечали Е. А. Мельникова, П. С. Стефанович, А. А. Шайкин, М. Б. Свердлов, В. Я. Петрухин. И на основе документов, сообщений источников и данных археологии спорные вопросы (например, были ли Олег великим князем Руси или воеводой Игоря) решаются в пользу версии ПВЛ. С. В. Бахрушин, назвавший условно версию НПЛ-мл «Повестью о первых русских князьях», отмечает, что «и другие фактические данные повести не подтверждаются современными памятниками» (Бахрушин 1987: 27). Каким был бы в нашем представлении ход исторического процесса складывания древнерусского государства, если бы мы, не имея перед глазами ПВЛ, опирались только на версию НПЛ-мл, нам продемонстрировали работы А. Амальрика и К. Цукермана (Амальрик 2018; Цукерман 2007). Таким образом, какими бы текстологическими аргументами ни подпиралась гипотеза Шахматова о Начальном своде, реконструкция исторического процесса по ПВЛ, принимаемая явным большинством историков, фактически отрицает достоверность Начального свода.

В итоге мы видим, что именно текст ПВЛ оказывается более достоверным изложением событий в ходе исторического процесса, даже при общепризнанной сомнительности хронологии ПВЛ и многих возникающих спорных вопросах (Губарев 2019а).

Рюрик по ПВЛ фигура легендарная. Никаких конкретных деталей о времени его правления, кроме самых общих, мы не знаем. Но его значение для истории руси IX в. не ограничивается этими скупыми сведениями. Судя по последующим сообщениям ПВЛ, Рюрик за годы своего правления сумел настолько расширить и укрепить свои владения, что уже следующий правитель Олег с младенцем Игорем в 882 г, через три года после смерти Рюрика, смог оставить Новгород и идти в поход на Киев, не беспокоясь о своих владениях на севере.

Итак, вначале рассмотрим гипотезу о тождестве Рюрика и Рёрика Фрисландского и ее критику со стороны ряда с историков, а затем посмотрим, что же сообщают нам о Рюрике и Рёрике Фрисландском различные исторические источники.

Детально историографию вопроса и критику гипотезы тождества Рюрика и Рёрика Фрисландского в работах историков советского времени я рассмотрел в отдельной статье (Губарев 20166), поэтому не буду здесь к ней возвращаться. Наиболее развернутая и объективная критика данной гипотезы содержалась в статье Г. Ловмянского (Ловмянский 1961). Ловмянский в качестве своего основного аргумента указывает на отсутствие археологического подтверждения связей между Фризией и Русью. С тех пор исследования археологов не только обнаружили на северо-западе фризские гребни и сосуды Татинг, но и камерные погребения, о чем более подробно я расскажу ниже. Критика Ловмянского до определенной степени обесценивается его собственным признанием в ангажированности в условиях официальной идеологии антинорманизма, как в СССР, так и в находившихся под его контролем «странах народной демократии».

«В случае правильности этой концепции Рюрик, упоминаемый летописями, превратился бы в конкретную историческую личность, а тылы норманнской экспансии на Русь оказались бы в определенной мере расширенными и усиленными» (Ловмянский 1963: 227–28).

Кроме того, историки, выступающие против гипотезы отождествления этих двух исторических фигур, часто вступают в спор друг с другом, выдвигая противоречащие друг другу аргументы и предъявляя к гипотезе взаимоисключающие требования, на что я и указываю в своей статье.

Среди зарубежных историков гипотеза тождества Рюрика и Рёрика Фрисландского пока внимания не привлекла, за исключением Г. В. Вернадского (Vernadsky 1946) и Р. Ю. Дживана (Givan 1994). Дживан в основном критикует хронологию, указывая на хронологические несоответствия сообщений анналов франков с сообщениями ПВЛ. Но хронология ПВЛ давно вызывает сомнения у историков и признана недостоверной, хотя отдельные датировки вроде бы подтверждаются археологическими данными (Кузьмин 2008; Белецкий 2006: 81, 104; Войтович 2011: 5). При этом сам же Дживан задает вопрос — куда делись норманны из Фризии, уцелевшие после убийства Годфрида в 885 г.? Они, по его мнению, определенно вернулись в Данию. И он задает вопрос: «А куда дальше? В Русь? В Рюриково Городище?» (Givan 1994: 201).

Заметим, что в языческую Данию Хорика Дитя, «фризские даны» Харальда Клака, Рёрика и Готфрида, принявшие крещение, вернуться не могли. Ведь именно их крещение в 826 г. при дворе Людовика Благочестивого в попытке опереться в междоусобной войне за датский трон на мощь империи франков и привело к гражданской войне в Дании и постоянным рейдам сыновей Готфрида на Дорестад и другие владения Харальда Клака и Рёрика.

Недавно вышли две статьи В. Г. Лушина с критикой гипотезы тождества Рюрика и Рёрика Фрисландского (Лушин 2016, 2017). В. Г. Лушин развивает вслед за В. В. Фоминым предположение о приходе Рюрика «из заморья», стараясь всячески подчеркнуть неопределенность и отсутствие четкой географической привязки понятия «заморье» и тем самым превратить Рюрика в мифологическую фигуру наподобие библейского Моисея. При этом он игнорирует неоднократные вполне четкие указания в ПВЛ на бегство князей «за море» и на призвание себе в помощь скандинавов-варягов «из-за моря» с четким указанием на Скандинавию, откуда шла эта помощь. На критику гипотезы тождества В. Г. Лушиным я ответил в своей рецензии на его статьи (Губарев 2018в).

Кроме того, редактор эл. журнала «Valla» М. В. Елифёрова в рецензии на книгу Е. Н. Носова, А. В. Плохова и Н. В. Хвощинской «Рюриково городище. Новые этапы исследований» отметила, что: