– Мы не можем пойти на такой риск, Джарлакс, – торжественно сказала мона.

– Тогда отправь меня домой прямо сейчас, – ответил плут. – Я приведу такую армию, какой никогда не видела эта земля. Дворфов с мрачными лицами и полчища дроу. Группу волшебников за пределами...

Он остановился, когда увидел потрясенные выражения лиц, обращенных к нему со всех сторон галереи, качающиеся головы, отвисшие челюсти. В один из немногих случаев за всю свою долгую жизнь Джарлакс немедленно пожалел о своих словах.

– Пожалуйста, – взмолился он. – Просто отправь меня домой, и даю слово, что я потрачу всю энергию и средства на то, чтобы найти Аззудонну, и мое слово, что я ничего не разглашу об этом месте.

– Боюсь, мы не можем, – ответила Мона Валрисса. – Не сейчас. Как бы ты вообще добрался домой, блуждая по северным тропам? И когда мы отправим тебя домой, ты уйдешь, ничего не зная ни об этом месте, ни о том, что произошло в той пещере.

– Стереть мои воспоминания только о Каллиде!

– Это так не работает. Весной, после того, как настанет Зачатие Зелени, мы направим тебя к твоему дому, если ты все еще этого желаешь. Но без каких-либо воспоминаний о твоем пребывании здесь.

– Сейчас. Я не могу оставаться дольше. Отправь меня домой.

– К твоей смерти? Ты не переживешь зимних ветров. Никакая магия, которую мы можем предоставить, не продержится достаточно долго, чтобы уйти далеко от этого места.

Мысли Джарлакса закружились. Он не мог позволить этому так закончиться!

– Верни мне свисток! – взмолился он. – Я могу вернуться домой с этим свистком. Сделай со мной то, что должна, чтобы защитить Каллиду и отправь меня подальше отсюда, но с этим предметом и Джарлакс больше не будет тебя беспокоить.

– Ты даже не вспомнишь, что случилось с твоими друзьями, – сказала ему Мона Валрисса.

Джарлакс пожал плечами.

– И что с того? Неужели я должен просто остаться здесь, притворяясь, что ничего не произошло? Нет, я не могу остаться. Не сейчас. Не после всего случившегося.

Мона Валрисса оглядела конгресс, и ее вопросительный взгляд был встречен многими кивками.

– Ни неделей дольше, – сказал Джарлакс.

– Очень хорошо, Джарлакс.

– Даже если бы я ушел со своими воспоминаниями, я бы им не сказал, – заверил их Джарлакс.

– Я верю тебе. Большинство здесь верят тебе. Но этого недостаточно, и мы не будем рисковать нашей тайной даже ради такого друга, как ты. Попрощайся с теми, с кем должен. Скоро тебя отведут на каток каззкальци для проведения ритуала. И еще раз, от всех здесь и во всем городе, мы рады, что ты и твои спутники нашли путь к нам. Потеря Аззудонны болезненна, но мы привыкли к такому риску и таким потерям. И потеря Кэтти-Бри, Артемиса Энтрери и Закнафейна причиняет нам такую же боль, как и вам. Это цена жизни, Джарлакс, риск смелости и цена лояльности. Ты и твои друзья не будете забыты в Каллиде, и не только из-за волшебства в ночь Квиста Канзей, нет. Вы тронули здесь много сердец, все вы.

– Мы бы никогда не взяли вас в пещеры и даже не позволили бы вам попробовать, если бы это было неправдой, – добавила Галатея. – Хотя, оглядываясь назад, я жалею, что не запретила ту безрассудную попытку.

– Я тоже, – сказал Джарлакс. – Хотя я бы никогда не простил тебя, если бы ты это сделала.

Маттаваль сильно потянула за веревку, с силой вонзив пятки, на которые были надеты шипы, в лед.

 – Помогите, на помощь! – позвала женщина-дроу, и крупный орк бросился к ней, чтобы схватить натянутую веревку и стабилизировать ее.

Они услышали кашель, доносившийся издалека из шахты, затем «Вытащите меня наверх!» задыхающимся, далеким голосом.

Дроу и орк твердо встали на ноги и начали отступать от дыры, напрягаясь. Другие подбежали, чтобы подхватить веревки и помочь втащить Капфаал наверх.

– Я в порядке! – крикнула дворфийка снизу вскоре после этого.

Пока остальные закрепляли веревку, Маттаваль бросилась обратно к краю ямы и заглянула внутрь. Она посмотрела на количество веревки, которую они вытащили из отверстия и была удивлена, что не видит света Капфаал.

– Ты здесь? – крикнула она вниз.

– Где еще может быть дворф? – переспросила Капфаал. – Я потеряла свой свет. Уронила его, и о, девочка, ты не поверишь, что я видела.

– Почему у тебя все лицо красное? – спросил орк Ригфен.

– Что ты видела? – спросила Маттаваль.

– Жарко, – ответила Капфаал. – Убей-меня-до-смерти как жарко. Большую пещеру, полную кристаллов.

– Как сказал нам Джарлакс, – удивленно произнес Ригфен.

Он чувствовал, как колотится сердце и скрежещут зубы. Образы сандалии Головастика, окровавленных и разорванных одежд Головастика не покидали его!

Дзирт реагировал слишком быстро, ноги скользили по камням и выступам неровного туннеля со скоростью и точностью, за которыми он не мог мысленно уследить. Он впал в другое состояние сознания, в нечто гораздо более смертельное.

Где-то далеко внизу снова закричал ребенок.

Дзирт пытался отпустить, просто стать Охотником. С волшебными браслетами на ногах у него не было выбора. Он должен был отпустить, иначе мысли замедлят реакцию.

Но он не мог, потому что Охотник не соответствовал его обучению в монастыре, где спокойное сознание и внимание сохраняли весь день, даже во времена отчаяния.

На крутом повороте туннеля он вскочил на стену и помчался на полной скорости.

Он зацепился ногой за скрытый в тени выступ, и, споткнувшись, полетел на пол, изо всех сил борясь за каждый шаг, чтобы не удариться головой.

Впрочем, ему пришлось просто позволить себе рухнуть вниз, потому что с другой стороны поворота появилась троица гноллов, запустивших в него дротики.

Скорее благодаря удаче, чем мастерству, Дзирт болезненно проскользнул вниз под траекторией снарядов. Он поцарапал руки, запястья, лицо и потерял Видринат при падении, но не замедлился и позволил себе скатиться, принимая удары о неровный пол и острые зазубрины. Его тело отреагировало как во время тренировок, вращаясь и изгибаясь, ноги приблизились и ушли под него, затем он вскочил и бросился к своим врагам, обещая смерть. Гноллы находились всего в дюжине шагов впереди.

Дюжина шагов, больше половины из которых Охотник не сделал. Едва пробежав три шага, обученный монах взмыл в воздух, отвергая Охотника и призывая магию своей жизненной силы ки. Проявив силу связи между мыслью и мускулами, он поднялся и воспарил.

Он грациозно описал полный круг в большом прыжке, полностью контролируя себя. Затем, к изумлению среднего гнолла, внезапно вышел из поворота и запустил ногу мимо его слабо блокирующего меча.

Сандалия головастика...

В разгар битвы Дзирт расслабился и позволил себе полностью погрузиться в состояние первобытной ярости.

Пятка Охотника врезалась в морду гнолла, отправив зверя в туннель.

В то же время Ледяная Смерть яростно взмахнула вправо, сверху вниз, отрубив руку гнолла со щитом, когда тот пытался ударить дроу, но по инерции пронесся мимо.

Охотник затормозил, прыгнул влево на стену, и отскочил в крутящемся сальто, чтобы затем броситься обратно по коридору на этих двоих. Быстро приблизившись, он ударом левой руки отвел колющее копье, перебросил Ледяную Смерть и нанес удар вперед, чтобы отогнать гнолла еще на шаг. Он двинулся вперед, когда гнолл слева, спотыкаясь и извергая кровь из почти отрубленной руки, попытался нерешительно взмахнуть мечом.

 Охотник пнул раненого и потерявшего равновесие зверя сбоку в колено, ломая ему кость и заставив шататься еще больше. Разъяренному воину-дроу, это пришло как запоздалая мысль, его внимание оставалось прикованным на угрожающем копьеносце.

Ребенок закричал.

Охотник боролся с монашеским самообладанием.

Теперь он сражался только одной саблей, но у гнолла не было никаких шансов. Он метнул копье, но оно было отбито в сторону, затем снова, когда дроу двинулся вперед.