— Не могу я! — вдруг крикнул мужчина над Машиным ухом и, скомандовав жене: — Держи девку! — бросился вниз.

— Миша! — вцепившись в Машины плечи, истошно закричала женщина.

— Да сгорит же пацанва! — заорал Миша в ответ.

Крестовский скрылся в машине по пояс. Маша зажмурилась, повторяя про себя: «Господи, господи, господи…» и слыша, как державшая ее женщина так же монотонно шепчет: «Божечки, божечки, божечки…» Кто-то толкнул Машу, и, распахнув глаза, она увидела еще одного спешащего вниз по склону мужчину. У «форда» слышались крики, но черный дым не давал рассмотреть происходящее. Женщина выпустила Машин локоть и зажала рот обеими руками, с ужасом глядя вниз. Наконец из дыма вынырнул Михаил с Лялькой на руках. Он бежал к дороге так быстро, будто Лялька ничего не весила. По его черному от копоти лицу ручьями тек пот.

Бросившиеся на помощь Михаилу мужчины заслонили от Маши «форд». Ляльку, передавая с рук на руки, подняли на обочину и тут же унесли подальше. Маша даже увидеть ее не успела. Михаил же бросился обратно к машине. Его жена молчала, все так же зажимая себе рот ладонями. Глаза у нее были безумными.

Однако помощь Михаила у «форда» больше не понадобилась. Второй мужик уже тащил в сторону дороги Димку и Крестовского, ухватив их обоих за шкирки. Парни поскальзывались и падали, но мужик упорно тащил их за собой. Несколько человек подали им руки, задержавшийся внизу Михаил подтолкнул Крестовского в спину. Кто-то снова закричал: «Уходите!» — и все бросились в разные стороны. Маша, ноги которой стали ватными от облегчения, поняла, что бежать не может.

— Ходу, ходу! — орал кто-то за ее спиной. — Рвануть может!

Маша оглянулась. Димки не было видно, а Крестовский стоял неподалеку, прижимая левую ладонь к животу, и смотрел на «форд» расширившимися глазами. На его лице были потеки грязи. Маша сделала шаг в его сторону, потом — второй, и тут он ее заметил, и его лицо стало таким, что Маша всерьез испугалась. Крестовский кинулся к ней и, схватив за руку, потащил по обочине прочь от припаркованных машин. Оглянувшись на бегу, Маша увидела, что «форд» полыхнул.

Крестовский тоже это увидел и, резко остановившись, повалил Машу на землю. Не ожидавшая этого Маша больно ударилась спиной и зажмурилась до кругов перед глазами, поэтому не увидела, а лишь почувствовала, как Крестовский рухнул на нее сверху и закрыл ее уши ладонями. Машино сердце едва не выпрыгнуло из груди от страха и осознания того, что он ее спасает. Она высвободила руки и укрыла его затылок на случай, если что-то в них отлетит. За грохотом крови в ушах она почти не услышала взрыва, но все равно вздрогнула всем телом.

Когда хрипло дышавший и пропахший гарью Крестовский наконец приподнялся и сначала посмотрел через плечо на машину, а потом Маше в глаза, она прошептала:

— Улетай в Лондон. Прямо с утра, — и расплакалась от облегчения.

— Не выйдет, — очень серьезно ответил Крестовский. — Я же свидетель и участник ДТП. Кто ж меня теперь выпустит?

Маша расплакалась еще сильнее, тогда он сполз с нее и, устроившись на земле по-турецки, затащил Машу к себе на колени.

— Маша, Машенька, не плачь, не утонет в речке мяч, — тихо запел Крестовский, легонько покачивая Машу.

— Там была Таня, — всхлипнула Маша в его плечо.

— Это хорошо, что тебя смущает только имя, а не отсутствие у меня слуха и голоса.

Маша наконец улыбнулась.

Кто-то с силой хлопнул Крестовского по плечу, отчего Маша покачнулась.

— Ну чё, малец, живой?

— Вполне. Спасибо, — вежливо ответил Крестовский, и Маша, подняв голову, увидела рядом Михаила.

— Ну и славно.

— Надо вызвать «девять-один-один», — встрепенулся Крестовский и, ссадив Машу с колен, встал сам и помог подняться ей.

— «Девять-один-один», говоришь? — хохотнул Михаил. — Серьезный ты парень, смотрю.

Он говорил так, будто был изрядно пьян.

— Где девочка, которую вы унесли? — спросил Крестовский.

— Там, с пацаном вторым, — понизил голос Михаил. — Тут не только ГАИ, а еще и ментов бы надо. У девочки-то…

Михаил не успел договорить, а Крестовский уже исчез. Маша бросилась следом.

Димка сидел на земле и обеими руками прижимал Ляльку к себе. Из-за распущенных волос ее лица не было видно, но, судя по тому, что Димка что-то говорил, Лялька была в сознании. Крестовский остановился рядом с ними.

Свидетелей ДТП прибавилось. Кто-то снимал на камеру, но ребята не обращали на это внимания. Маша хотела присесть рядом с Димкой, но вдруг заметила, что запястья Ляльки примотаны друг к другу скотчем, и растерянно замерла. Димка поднял взгляд на Машу, потом перевел его на Крестовского.

— Ром, у нее скотчем был рот заклеен. И руки замотаны. Со рта я снял. А с рук надо? Или полиции показать? А то вдруг нам не поверят? Вдруг ее заберут?

— Ш-ш-ш. — Крестовский сел на корточки и сжал Димкино плечо, а потом осторожно погладил Ляльку по голове.

— Маша, сфотографируй, — попросил он, кивком указывая на руки Ляльки. Маша достала из сумки телефон и включила его. Ее руки дрожали так, что нормальный снимок получился только с третьего раза.

Крестовский снова погладил Ляльку по голове и вдруг похлопал себя по груди, будто проверял что-то в карманах. Маша увидела, что его кисть в крови, и негромко охнула. Крестовский тут же бросил на нее предупреждающий взгляд, потом оглядел себя и, кажется, только сейчас заметил, что он без куртки.

— Нужно что-то режущее. Хотя бы ключи, — произнес он.

Маша вытащила из сумки маникюрные кусачки для заусенцев, протянула Крестовскому, и ее сердце екнуло, когда она увидела вблизи его руку, покрытую кровоточащими порезами. Бросив взгляд на его вторую кисть, Маша убедилась, что та в таком же состоянии. Вероятно, он порезался, пока вытаскивал Ляльку через разбитое окно.

Свидетели стояли молча на почтительном расстоянии, но Маша отчетливо ощущала на себе их взгляды.

Крестовский быстро расправился со скотчем на Лялькиных запястьях, а потом, не взглянув на Машу, вернул ей щипчики и обратился к Ляльке:

— Эй, мышонок…

Лялька, сидевшая до этого тихо, вдруг всхлипнула и, вывернувшись из Димкиных рук, вцепилась в воротник рубашки Крестовского. Крестовский подался вперед и обнял ее в ответ, оставляя пятна крови на ее светлой толстовке. Димка отпустил Ляльку и, отклонившись назад, оперся ладонями о землю, чтобы им не мешать: Лялька по-прежнему сидела у него на коленях.

— Голова болит? — тихо спросил Крестовский.

Лялька молча качнула головой.

— Кружится? — Она вновь качнула.

— Ты ударилась?

На этот раз Лялька пожала плечами.

— Ничего. Сейчас скорая приедет, — пообещал Крестовский.

Лялька вцепилась в него еще сильней.

— Ш-ш-ш, никто тебя не заберет, — уверенно произнес Крестовский, будто читал Лялькины мысли.

Маша посмотрела на Димку и почувствовала, как защипало в глазах. Черные разводы на Димкиных щеках были исчерчены дорожками слез. Он и сейчас беззвучно плакал, глядя на Ляльку так, будто не верил, что видит ее живой.

Крестовский поднял голову и встретился взглядом с Димкой, а потом, не выпуская Ляльку из объятий, подался вперед и обхватил одной рукой Димкино плечо. Димка всхлипнул в голос и ухватился за них двоих, будто больше никого в целом мире не существовало.

Маша почувствовала себя лишней, и ей тут же стало за это стыдно.

В кармане у Димки зазвонил телефон. Он достал мобильный, несколько секунд смотрел на него с удивлением, а потом, сообразив, что это телефон Крестовского, протянул его хозяину. Крестовский посмотрел на экран, встал, со вздохом взял трубку из Димкиных рук и, отойдя в сторону, ответил на звонок.

Где-то вдали послышались звуки сирены. Привстав на цыпочки, Маша увидела две скорые.

— Скорые едут, — сообщила она Димке.

Тот безучастно кивнул. Крестовский вернулся и вновь присел на корточки:

— Дяде твоему будем сообщать?

— А надо? — Димкин голос звучал хрипло.

— Ты решай. Отец спрашивает. Я ему рассказал.