Третий, заключительный акт, рассчитанный тоже на публику, состоялся после небольшого антракта уже на южной лужайке Белого дома под специально разбитыми для этой цели шатрами, где был дан торжественный «государственный обед». За удовлетворение тщеславного удовольствия участвовать в нём была установлена плата в тысячу долларов. Свидетель этой церемонии, советский журналист М. Стуруа, телеграфировал в те дни из Вашингтона, что капитаны «концернов смерти» охотно откликнулись на призыв администрации и быстро раскупили тысячедолларовые билеты. Холёные джентльмены, сидевшие вперемежку с пентагоновскими генералами, весело аплодировали цитатам из библии о «перековке мечей на орала», а сами в уме подсчитывали, сколько надо будет заплатить из государственной казны своим клиентам за их «примирение», сколько надо будет поставить американского современного оружия для Израиля и устаревшего — для Египта, сколько на этой операции можно будет «заработать»[358].
Главные «герои» этого представления — Садат и Бегин — произносили тосты и славословили хозяина Белого дома за его усердие и щедрость, давали клятвы в преданности «миру», составленному по американскому рецепту, позировали фоторепортерам, улыбались и театрально пожимали друг другу руки. Политики показали себя в тот день поистине старательными актёрами. Их актёрское искусство отметила даже Голда Меир, которая в те дни, незадолго до смерти, ехидно произнесла, что Бегина и Садата следовало бы наградить не Нобелевской премией мира, а высшей голливудской премией «Оскара».
На торжественных церемониях в Вашингтоне и в последующих речах лидеры трёх стран расхваливали друг друга за усилия, увенчавшиеся, якобы, наступлением «новой эры». Картер назвал её «эрой мира», Садат — «эрой любви», а Бегин — «эрой вечной дружбы между Америкой, Египтом и Израилем». Но общественное мнение США, арабского мира и других стран оценивало совсем по-другому то, что произошло в тот день в Вашингтоне. Чтобы убедиться в этом, достаточно было перейти улицу от Белого дома в сторону Лафайет-сквера, где происходил митинг арабских студентов, обучающихся в США, и их американских единомышленников. Там произносились слова, которых не было в договоре, приложениях к нему и в письмах договаривающихся сторон. Но эти слова с предельной точностью и лучше всего определяли сущность этих документов.
— Садат — предатель! Садат — предатель! Настоящий Египет — это Египет Насера, а не Садата! — скандировали студенты.
— Ha-сер! На-сер! — отвечала эхом толпа, продолжая скандировать: «Садат — предатель! Долой договор!»
В этих голосах протеста, доносившихся до Белого дома с Лафайет-сквера, отражалось подлинное отношение арабских народов к сепаратному сговору Садата и Бегина при соучастии Вашингтона.
Под договором и приложениями к нему Дж. Картер поставил свою подпись в качестве «свидетеля». Однако ни у кого не было сомнения относительно подлинной роли американской стороны. Ведь недаром М. Бегин предложил во время подписания кэмп-дэвидских соглашений называть их «соглашениями Картера», а Садат охарактеризовал подписанный договор своей излюбленной формулой, заявив, что он является «на 99 процентов детищем США».
Президент Дж. Картер на церемонии подписания договора патетически воскликнул: «Мы победили!» Садат и Бегин пытались убедить общественное мнение своих стран в том, что каждый из них тоже одержал крупную победу.
Возможно, заключение сепаратного египетско-израильского договора и означало в краткосрочном плане достижение определённых конъюнктурных целей, которые преследовали правящие круги США, Израиля и Египта в этой сделке. Однако если его рассматривать в долгосрочной перспективе, то этот договор противоречит национальным интересам всех государств этого региона, включая Египет и Израиль. Его нельзя назвать, как это утверждается в преамбуле договора, «важным шагом в поисках всеобъемлющего мира в этом районе»[359]. Напротив, сепаратный договор создал новые завалы на пути к миру, посеял в изобилии семена новых конфликтов и потрясений.
В конечном итоге дестабилизация обстановки в этом взрывоопасном регионе не может отвечать и национальным интересам США. Американская печать подчёркивала, что подобный «полумир» приведёт к усилению напряжённости на Ближнем Востоке и оттолкнёт от Вашингтона даже те арабские государства, которые обычно ориентировались на США.
Хотя в преамбуле договора и делаются ссылки на статьи Устава ООН и на «неотложную необходимость установления справедливого, всеобъемлющего и прочного мира на Ближнем Востоке, в соответствии с резолюциями 242 и 338 Совета Безопасности»[360], содержание всех этих сепаратных документов противоречит духу и букве указанных резолюций, а также совместного заявления СССР и США по Ближнему Востоку от 1 октября 1977 года. Они игнорируют главные требования резолюций ООН и советско-американского заявления, предусматривающие вывод израильских войск с оккупированных в 1967 году арабских земель и признание законных национальных прав арабского народа Палестины. Сепаратный договор стал тормозом в процессе разрядки международной напряжённости, что противоречит и подлинным интересам США.
Выступая гарантом осуществления этого «мирного» договора, США взяли на себя не только определенные финансовые, но и военные обязательства, которые способствовали наращиванию прямого и косвенного военного присутствия США в этом регионе, Даже американские политические наблюдатели с беспокойством констатировали, что ни одно из мирных соглашений новейшего времени не сопровождалось такими масштабами гонки вооружений, какие предусмотрены сепаратной египетско-израильской сделкой. В самом деле, по оценке госдепартамента, на Ближний Восток США уже затратили больше, чем на осуществление «плана Маршалла». Если в первые 19 лет своего существования Израиль получил от США 1,5 миллиарда долларов, то с 1973 года он ежегодно получал по 1 миллиарду на военные и по 800 миллионов долларов на экономические цели. После же подписания второго синайского соглашения, с 1^75 года, «посредничество» США обошлось в сумму, превышающую 15 миллиардов долларов, из которых до 1978 года 3,4 миллиарда получил Египет, а более двух третей всей суммы — Израиль[361]. После подписания кэмп-дэвидских соглашений Израилю, кроме 2 миллиардов долларов ежегодных кредитов и помощи на покупку американского вооружения, было выделено дополнительно еще 3 миллиарда долларов, а Египту — 2,6 миллиарда долларов на военные расходы в 1979—1981 годах[362].
Это только объявленные цифры, касающиеся самого ближайшего будущего. Как признают сами участники сепаратной сделки, многое скрыто ещё в секретных приложениях к договору. Более 20 миллиардов долларов — такова, по некоторым американским оценкам, цифра, в которую выльются взятые из карманов налогоплательщиков американские субсидии Израилю и Египту до 1982 года.
Таким образом, взятые Вашингтоном обязательства и далеко не эквивалентные гарантии перед Израилем и Египтом превратили США, как указывала американская печать, в соучастника не столько «мирного урегулирования», сколько самого неликвидированного конфликта на Ближнем Востоке. И эти опасные для Соединенных Штатов последствия увеличиваются по мере наращивания прямого военного присутствия США, тем более их вооружённого вмешательства в дела ближневосточного региона под предлогом «гарантирования безопасности» Израиля, обеспечения бесперебойного снабжения нефтью, или заполнения «вакуума» в районе Персидского залива.
Главные аргументы Садата и египетской пропаганды в пользу заключения договора с Израилем состояли в том, что он, якобы, покончил с войной на Ближнем Востоке, позволит без кровопролития освободить оккупируемый Израилем Синайский полуостров, а затем и другие арабские земли, наметит продвижение в урегулировании палестинской проблемы, избавит, дескать, египтян от тяжёлого бремени военных расходов и откроет путь для экономического процветания в условиях мира. Однако ни один из аргументов, выдвигаемых египетскими органами пропаганды в пользу договора, не выдерживает критики при сопоставлении высокопарных деклараций с реальными фактами.
