— Давай, детка, — устало ответила Сарида. — Выбора у нас все равно нет, говори, что нужно делать.

На этот раз приготовления были незначительными. Эмилия чуть-чуть поменяла формулу, а когда ритуал начался, девушка поочередно говорила, кто и что должен делать. Уже минут через десять стали заметны изменения: края разрыва окутало розоватое свечение, шов перестал расти, а затем стал медленно уменьшаться.

Эмилия заметила рядом с монстром силуэт человека, рассмотреть с такого расстояния подробности было невозможно. Но девушка увидела, как у человека за спиной появились черные крылья и он, с их помощью нырнул в портал, из которого выползало существо. Что-то тревожно скользнуло в сознании Эмилии, какое-то воспоминание, но думать об этом не было времени.

— Смотрите! — прокричал кто-то из магов.

Монстр снова издал оглушительный вой, и его чрево опять засветилось темно-красным. Но на сей раз гигантская голова повернулась к отряду людей.

— Чего рты разинули! — рявкнула Сарида, обрывая ритуал. — Жопу никому подтереть не надо? Готовьте щиты. Эрик, твои ребята посвежее, начнем с вас, — длинноволосый блондин со скучающим лицом, медленно кивнул. — Клара — дальше твоя команда. Следующие — маги из Инамии. В конце — мы с девочками. Нам сильнее от разрыва ритуала досталось. Цельсия ты как? — девушка, которую Эмилия знала, как Лилия, кивнула, ее хищный взгляд был прикован к монстру, волосы взъерошены, от носа к щеке размазана кровь. — Эми?

— Нормально.

— Тогда начинаем, сейчас он ударит!

Гигант снова выстрелил ярко-оранжевым лучом, перед которым вспыхивали и тут же лопались, как мыльные пузыри магические барьеры самых разных форм и расцветок. Команда Эрика, держась за голову повалилась на землю, следом за ними последовали люди Клары. Инамийцы так же не смогли сдержать атаку. К тому времени, когда очередь сдерживать удар пришла к Сариде, Цельсии и Эмилии, луч немножко ослаб, стал тоньше и двигался медленнее, но все еще обладал силой уничтожить разом весь лагерь и гору за ним в придачу.

Щит Сариды лопнул, женщина со стоном повалилась на землю, ее за плечи подхватил Альт. Лилия тоже не устояла. Эмилия продержалась больше, вложив в заклинание всю накопленную за последнее время ярость и боль. Но и она не выдержала. Луч на большой скорости приближался к отряду. Те, кто поопытнее остались стоять не шелохнувшись, другие, в панике, бросились в стороны. За всей этой мешаниной вдруг отчетливо послышался отчаянный крик мальчика.

Луч, словно столкнувшись с невидимой, отражающей поверхностью, под острым углом изменил направление, полетев куда-то в небо.

Он ударил почти в центр печати Ааса, взорвавшись мириадами искр. На всем континенте был виден этот грандиозный салют. Место печати, куда угодил луч, разваливалось на части, которые медленно падали вниз и сгорали в атмосфере.

— Неил, — Лилия, морщась от боли, подошла к лежащему на земле мальчику, положила его голову себе на колени и стала внимательно осматривать.

— Ну? — требовательно, но не сумев скрыть в голосе тревогу, спросила Сарида.

— Жив, без сознания, — лаконично ответила Лилия.

Сарида тяжело, с помощью Альта, поднялась на ноги и посмотрела на монстра, который, как ни в чем не бывало, продолжал выбираться из разрыва.

— Дело — дрянь!

***

Стараясь отвлечься от фантастического зрелища, творившегося над его головой, Лекс, по узкому карнизу, отделяющему обвал свода пещеры с одной стороны, и отвесный обрыв — с другой, бежал, огибая бушующего гиганта, к разрыву.

— «Ты сошел с ума, — в сотый раз повторял Архельм. — Ты даже не представляешь, какие силы там действуют, ни с чем подобным не сталкивались ни демоны, ни люди».

Лекс молчал. Странное смирение овладело им, на душе воцарился неуместный для ситуации покой.

Нижняя часть портала была полностью занята телом монстра. Лекс достал из кармашка своей ленты-патронажа последнюю колбу, выпил и, что есть силы, прыгнул. Черные, вороньи крылья, появившиеся за спиной, подняли алхимика на несколько метров вверх. Лекс вспомнил, как последний раз применял это зелье, там, в поезде, полгода назад, когда они с Эмилией убегали от гвардейцев Астролда. Вспомнил тепло ее тела, как она доверчиво прижалась к нему. Вспомнил и тут же погнал прочь. Подобные мысли не помогут сделать то, что он задумал.

Когда крылья за спиной исчезли, тело Лекса уже преодолело преграду и падало в разрыв.

В этот раз переход был совсем другим. Юношу кидало, словно щепку в бушующем море. Вокруг, мерцающая всполохами, темнота, словно гроза в ночном небе. В ушах стоял невыносимый гул, в лицо били потоки, но то был не ветер — энергия звезд и энергия Нижнего мира смешались и ураганом носились в разные стороны.

— «Лекс, нужно подумать, может, есть другой способ, — снова заговорил Архельм. — Ты не понимаешь, на что идешь, эта сила, чуждая для обоих миров, просто сотрет нас в порошок».

— «Нет», — в этот раз Лекс, наконец, ответил.

— «Что «нет»?»

— «Не нас».

В правой руке Лекса появился призрачный клинок, в этом пространстве он светился звездным сиянием.

— «Нет, нет, — запаниковал Архельм. — Я не это имел ввиду, я…»

— «Я не могу, — перебил Лекс, — сказать, что одержимость, продлившаяся почти половину моей жизни, приносила мне радость. Но я рад, что в конце нашего с тобой пути, мы смогли познакомиться и даже подружиться. Жаль нам пришлось пройти для этого через страдания. Прощай, Архельм.»

Лекс уже давно обнаружил ярко-белую нить, связывающую его с Нижним миром. После того, как он заглянул за изнанку, чтобы обнаружить соединение между Дориеном и порталом, эта способность прочно закрепилась в его голове, и алхимику уже не составило труда увидеть собственную связь.

— «Подожди, Лекс, — умолял Архельм. — Давай сначала обсудим…»

Взмах клинка, и нить распадается на мириады белых искорок. Тело и разум Лекса охватила невероятная легкость, прилив сил. Он и представить себе не мог, насколько сильно его сковывала одержимость. Двенадцать лет. Это не мало. Теперь Лекс сам по себе, свободен. И Архельм, наконец, избавится от агонии, от отравы энергии звезд, разрушающей его разум. Он вернется в свой мир и продолжит накапливать знания, обретет покой.

Нить лопнула, и в ту же секунду Лекс коснулся поверхности. Скорость падения была так высока, что юноша уже начал опасаться, что его размажет по любому, оказавшемуся на пути, препятствию. Но нет, приземление было грубым, но совместимым с жизнью.

Алхимик поднялся и осмотрелся. Это место он уже видел, когда в Нижнем мире попытался посмотреть на сосредоточие ужасающей силы зрением алхимика. Пещера, где вся поверхность поросла черными и оранжевыми корнями, словно волокна гниющей органики. Тело женщины, прикованное к стене. Мертвенно-белое лицо с безумными глазами. Страшная и невероятно печальная участь той, которую две тысячи лет называли Богиней.

Лекс приблизился к ужасному изваянию. Существо, как будто пыталось сфокусировать на нем свой взгляд, но левый глаз никак не мог остановить свое неестественное для физиологии вращение, а правый смотрел бессмысленно, куда-то сквозь. Женщина открыла рот и оттуда, вместе с черной, густой жидкостью, вырвались слова:

— Уходи… Я — грех… Я — искупление… Уходи.

Голос был неприятный, скрипучий, старческий, но при этом звучал громко и, как будто со всех сторон.

Лекс моргнул. Зрение алхимика опять принесло боль, но юноша уже немного привык, вытерпел. Он увидел, за спиной Богини россыпь нитей, одни сияли ярко-белым, другие были блеклые, серые, а какие-то и вовсе едва заметные. Лекс насчитал четыре разновидности. Значит, четыре измерения, четыре барьера. Юноша вздохнул и, размахнувшись, ударил мечом по самым ярким нитям.

Тело и разум взорвались вспышкой боли, казалось, кроме нее и не существует ничего больше. Пятна перед глазами медленно обретали очертания. Черная, бесконечная бездна, сжирающая все, до чего способна дотянуться. Нет ей ни конца, ни края. Ничего страшнее, Лекс в жизни своей не видел. Что на этом фоне человек? Даже не песчинка — молекула. В бесконечном, черном мареве Лекс увидел тускло светящийся круг. Окно в Нижний мир. Стоило подумать об этом, как сознание алхимика тут же перенеслось туда. На фоне неясных серых очертаний: гор, морей, фиолетового неба, висела, раскинув руки в стороны, человеческая фигурка. Такая маленькая, такая хрупкая, что, казалось, один только вид Бездны способен смять ее.