— Скажите мне на милость, — обращаюсь к нему, — что тут можно обсуждать? То, как ребёнка сделали мишенью для издевательств сами учителя или то, что подобные пятнадцатилетние мальчишки обсуждают чужих матерей, размалевывая у себя в головах порно фантазии?!

Первый раз в своей жизни повышаю голос практически до крика. Раскладывая для самой себя узнанную информацию по полочкам, обговаривая все до мельчайшей подробностей не затронутые до сего дня моменты, что происходили ранее и я, боясь навредить собственному сыну, спускала все это с собственных рук, наконец-таки ткнула всех носом в проблему.

— Я не собираюсь оставлять Артёма в той школе, где имеет месту быть жестокое обращение к детям со стороны преподавательского состава.

Моё первое и последнее сказанное тут слово прежде, чем написать по поданному по образцу заявление об отчислении ребёнка со школы. Господи, какая я глупая, решив отдать собственного сына в эту самую школу. Думала: новые учителя, добродушные дети, хорошая девятилетняя учёба со средней успеваемостью.

Поставив дату, подпись, выхожу из кабинета. Обговаривать, обгладывать кости друг другу, ругаться на темы, выливающиеся в личные жизни каждого, подымать руки, устраивать сцены с дракой… Не по мне все эти разборки, проще найти компромиссное решение для двух сторон.

— Варя, — до моих ушей долетает хрипловатый голос Даниила.

Стоявший возле уличной двери, удерживая между указательным и средним пальцем потушенный окурок сигареты, глядел обеспокоенным взглядом. Моё состояние после всего произошедшего оставляет желать лучшего. Например, наполненной тёплой водой ванны и бокал крепкого алкогольного напитка. Думаю не распитая до конца бутылка с вином поможет вернуть все пошатнувшиеся мысли в порядок.

— Я видел твоего сына, — сердце одним ловким движением падает вниз, — он вместе с твоей подругой на улице.

— Почему ты думаешь что это мой сын? — задаю резко вопрос, ступая через порог на улицу.

На небе скапливаются тучи, поднявшийся ветер сгребает их в одно серое пятно, вызывая мелкие капли, падающих прямо на асфальт. Заплакать бы сейчас, поднять взгляд к небу и тихо пускать слезы, обращаясь к покойной бабушке с просьбой помочь. Она, я надеюсь на это, видит все мои трудности и невзгоды, жалеет сквозь облака, посылая неощутимую другим людям свою поддержку.

— Он лично при мне называл её тетей. — он его все-таки видел. — А теперь идём, я отвезу тебя домой.

Пришедшее на телефон сообщение от Дианы заставило успокоиться. Сидишь в тёплой машине, смотришь сквозь залитые дождём стекла на мимо проходящих людей, думаешь: куда они могли попасть за такое короткое время? Все очень просто.

«Звонил начальник, требовал вернуться в офис из-за одной дуры… насчёт мелкого не беспокойся, он под моим надзором отправился бить представляемые на грушах морды. Буду к уже восьми(» — гласило сообщение на потускневшем через несколько секунд дисплее.

Делать было нечего. Просить у Даниила отвезти к ближайшей остановке совершенно бесполезно. Устинов твердолобый. Просить, кричать, требовать от него ничего не удастся — доказано школьными отношениями, — остаётся только сидеть и ждать пришедшей на ум идее.

— Скажи, — проявляю инициативу в ведении диалога, нервозно срывая гель-лак для ногтей. — Как так получилось, что вы встретились с Дианой?

Первым делом мне интересно: как они пересеклись, почему он приехал именно сюда после жизни в совершенно другой стране? Он мог спокойно жить, вести свой бизнес, получать огромные деньги, радоваться каждодневной тёплой погоде и купаться в море.

Ответ не заставил долго себя ждать. Завернув за угол, пропустив старенькую машину Волгу, Даня, в привычной ему спокойствии, ответил:

— Мы встретились в ресторане, куда притащили всех, кого только могли. — говорит так, будто отвык от больших компаний. — Если не её фраза — «Ясен перец», — то не узнал бы до самого конца.

С мои губ слетает смешок. Да, подруга может выразиться любимыми фразочками при уважающих себя людях. Её уже не изменить, да и мне самой нравится открытость и упрямство, благодаря которому поднялась с самого низа вверх по карьерной лестнице.

— Что у вас случилось в той школе, — резкий как по мне вопрос заставил зайти в тупик. — Твой мальчишка чуть рожу не размазал другому при нас с Дианой.

— Что? — сиплю.

Остановившись на красном свете светофора, опустивший руки с руля Даниил повернулся всем корпусом к моей персоне. Разглядывая передавшиеся сыну черты лица, карий взгляд, прикусила изнутри губу. Это самая настоящая пытка — видеть после пятнадцати лет самую первую школьную любовь, что подарила новую жизнь.

Хочу провести по идеально выбритой щеке ладонью, почувствовать похороненные за эти года чувства. Сколько до него было отношений и все они канули в лету. И все из-за того, что не могла забыть ЕГО.

Мои самые первые отношения после Даниила были в девятнадцать лет. Тогда, обучаясь на четвёртом курсе в колледже, слушая внимательно профессора, никак не могла ожидать подсевшего ко мне за парту одногруппника.

Он был относительно хорош. Блондинистые отрощенные до плеч волосы, что делали из него девчонку, светло-голубые глаза, чуть пухлые щеки, тонкие губы. Для кого-то из девушек был мечтой, а по мне этот мальчик являлся выходом из зоны комфорта.

У нас были пару свиданий, прогулки в парке, легкие поцелуйчики в щеку. Ох, как же я была рада тому, когда одна из учащихся девчонок подошла ко мне и сказала остерегаться такого.

Ведь такой, извиняюсь за мат, придурок поспорил вместе со своими друзьями на то, что такую тихоню как я затащат в кровать и сделают то, что посчитает их дурная фантазия в целом. Спасибо опытной в этом деле Дианке, помогла спастись от дурного сброда обычной горчицей.

Вторые отношения у меня не заладились с сыном знакомой бабушки. Той в тот момент не стало, все ходили темнее грозовой тучи, видя моё состояние, тётя Нюра — соседка из самого дальнего подъезда, — решила познакомить меня со своим сыном. Надеясь на наши с ним дальнейшие отношения, из которых можно было встретить дражайший внуков, она не учла нескольких факторов.

Её более упитанный, чем Павлуша, сын больше всего походил на… слюнтяя. Вечно жаловался, ничего не мог делать, только сидеть за столом и уплетать домашние мамины голубцы или фаршированные перцы. Тётя Нюра долго бегала к нам на квартиру, требуя объясниться, почему с её сыночком так плохо обошлись, дав отворот поворот жёстким словом. Но увидев бегающего за моей спиной Артемку с игрушечной машинкой, плюнула прямо на порог свою харкоту, развернулась да пошла покорять эстраду из таких же сплетниц, как и она сама.

После таких не идеальных отношений были мужчины, с которыми можно было провести все свои года рядом, но я не принимала их. Были мимолётные интрижки, постельные сцены, но дальше я не позволяла заходить. Проще жить одной, воспитывать дальше сына и иметь при себе стабильный на данный момент заработок, нежели жить с человеком, которого даже не любишь. Как я хочу шлёпнуть его по лицу, расплакаться и закричать во все горло: «Он твой сын!», заставив того вытянуться в лице. Не могу. Не могу этого сделать из-за своих соображений. У него и так могут быть дети от двух прошедших временем браков, сын или дочка, может сразу несколько. И я, глупая дурочка с поехавшей крышей, буду тыкать в экран телефона, показывая его младшую копию.

— Все хорошо, — стараюсь проглотить вцепившийся в горло комок, — проблема, с которой столкнулся мой сын разрешена…

Только на половину. Осталось забрать документы и отнести их в другую школу, куда навряд ли примут из-за скорого окончания учебного года. Хотя, меня же саму переводили в середине зимы в другую школу. Бабушка лично при мне звонила, интересовалась, если пустые места или нет, ходила разговаривать с ушедшим на пенсию с директором.

Нужно взять отпуск за свой счёт, начав заниматься домашними проблемами. Съездить все-таки на этот самый вечер выпускников.