— Надо бы… самому… — со знобливым трепетом неуверенности прошептал Артемир, предполагая вступить в схватку лично, но животный страх после прошлого ранения сковывал его, отчего вместо боевого клича у приора сковало судорогой захлопнувшуюся челюсть. Оправдываясь тем, что в такую давку его конная гвардия даже во врата не протиснется, Артемир вновь ограничился лишь устными бодростями:

— Ваш приор с вами, держитесь, братья мои! Начинайте планомерно отступать!

Искренне обрадовавшись команде на отход, равенцы начали сдавать позиции еще быстрее. К этому моменту большинство солдат со стен уже вышли, потому безнадежно держать крепь перед разгулявшимися саргами не было смысла. Да еще и со стен по равенским осадным лестницам начали спускаться особо отчаянные легионеры, получая пули и стрелы в спину, но не останавливаясь ни на секунду. Штурм с ходу с треском провалился, равенцы покинули стены Кастелата побежденные. Опьяненные успехом сарги бросились вослед, дабы разгромить отступивших, но плотный огонь развернутых стрелковых полков охладил их пыл, вернув трезвость в их головы.

— Вижу, с тобой все в порядке. — бесстрастно встретил нахмуренного приора Датокил, не сходивший со своего места ни на шаг. — Увы, наш приступ оступился…

— Мы проиграли… — выдохнул скривившийся при этих словах взмыленный Артемир, возвращая свое место на штабном холме. — Едва ли еще одна попытка увенчается успехом, их слишком много, и они готовы биться до последнего…

— Как и мы когда-то. — мрачно усмехнулся Датокил, глядя на отходящих от стен на безопасное расстояние воинов. — Мы подали саргам хороший пример, и они быстро выучились ему.

— Похоже, единственной возможностью победить Альзория осталась лишь долгая осада. — осторожно проговорил Альвидес, видя напряжение вперемешку с унынием на вспотевшем и покрасневшем лице Артемира.

— Осада! — выкрикнул взбесившийся приор, разозлившись на очевидную, как ему казалось, глупость. — Альзорий собрал все, что только можно с окрестных земель! Он может держать город годами, в то время как мы не сможем прокормиться даже до конца лета!

— Да-а, а зимой вообще начнется вымирание… — не особо-то и переживая за судьбу Приората, пробубнил Исхилий, не желая оставаться в стороне от ушераздирающей беседы скорее из скучающих соображений, нежели из гуманизма.

— И пушечных ядер, алого угля хватит ненадолго… Судя по всему, придется искать осенне-зимние квартиры. — подвел печальный итог Артемир, уныло теребя в руке поводья своего коня.

Все еще не сходя с места, Артемир со смесью злости и отчаяния смотрел, как легионеры Альзория вновь заняли отбитую у них ранее внешнюю стену, выкрикивая ругательства в сторону штурмовиков и гогоча от самодовольства. Все, на что были способны поверженные солдаты Приората, так это на вялое отбрехивание пушками, которое Артемир, впрочем, в скорости приказал свернуть для экономии боеприпаса — все равно, серьезного урона таким обстрелом нанести по укрепленному городу не удастся.

«А ведь я действительно поверил, что смогу с хода взять самый защищенный город в мире!» — с горькой усмешкой подумал в порыве серого реализма Артемир, распорядившись под прикрытием арьергарда строится в походные колонны и отправляться назад, к Храму Наук. О том, чтобы все же оставить свои армии под Кастелатом для осады, Артемир даже не задумался — только лишние потери, да грядущее уныние от голодов и холодов…

Только штаб собрался сниматься со своего холма и возглавить марш отступления, на пологую вершину взобрался, судя по его рогатому шлему, один из предводителей куттов. Не желая общаться с ним, что было, справедливости ради стоит заметить, верхом неблагодарности, Артемир поспешил отмахнуться от него. Не тут-то было, низкорослый кутт схватил приоровского коня за уздечку, не давая ему уйти. Легко выводимый из себя в такие минуты Артемир было схватился даже за рукоять своего меча, но деловой и спокойный говорок горного изолянта остановил горячую руку приора.

— Постой… Что?.. — силясь разобрать довольно сильно отличающийся от нордиктовских диалектов язык куттов, затряс головой в непонимании Артемир, вычленив лишь некоторые словосочетания, грамматически связанные неведомыми приору правилами. — «Дорога подгорной воды»? Что ты несешь?!

— Он говорит про какой-то проход под горами, судя по всему. — пожал плечами Исхилий, имевший опыт общения с этими людьми.

— Проход под горами?! — сердце Артемира начало разгоняться, все более и более слышимое даже через суету отступающих колонн внизу. — Говори же, пес тебя разорви!

Кутту явно не понравился тон призыва в сердцах, на что он ответил злобным прищуром, но все же повторил еще раз то, что не разобрал сразу Артемир. Оказалось, многие годы жизни в вынужденной изоляции кутты не провели попусту, в тяжелом выживании на продуваемых северо-западных плато и в глубинах затхлых катакомб. Желая воздать саргам за свое унижение и неудобства, кутты все эти десятилетия изыскивали путь до столицы саргов через горы, теша надежду обезглавить репрессирующий их народ. Изыскивали долго, неустанно и яростно, без перерывов, сменяя друг друга лишь для еды и отдыха. Копали, прокладывали, налаживали проход через всю череду северной каемки Нордикта, через горы и между ними, под горами и над ними, встречая по пути лишь жесткий камень и жестокую смерть. Зная, что столица Саргии находится на самом востоке, кутты создали прерывистый «тракт», ведущий к Братьям-Близнецам, но окончить работу всей их невыносимой жизни помешала война, уведшая охранявшие их легионы. Поняв, что проще пробиться через оставшиеся на западе отдельные когорты, нежели доканчивать «Путь подземного озера»(а не «Дорога подгорной воды», как неверно понял Артемир), кутты вырвались из горных оков, сея хаос и разрушение поселениям ненавистных саргов…

— …Ну… а что было дальше… ты и так знаешь. — окончил вольный перевод Исхилий, от сухости во рту начавший захлебываться в слогах.

— Так что ж, все эти горы, что вижу я, скрывают за своим гордым и неприступным фасадом удобную червоточину, доходящую почти до самого Кастелата? — воскликнул Артемир, сощурившись на северных горах Нордикта, словно стараясь обрести сверхъестественный дар узреть сквозь непроницаемую породу.

Кутт вновь сердито сузил глаза, при этом что-то недружелюбно пробормотав.

— Думаю, ему не очень понравилось слово «червоточина». — подмигнул молчаливый до сих пор Датокил, которого новость про «Путь подземного озера» очень развеселила.

Невольно разделив улыбку Хитрейшего, Артемир повернулся к кутту, сказав лишь одно простое слово, которое тот сразу понял: «Веди!».

Разумеется, в связи с неведомыми доселе перспективами отступление было немедленно отменено, к недоумению и немалому неудовольствию солдат, которые оставили было неудачную попытку штурма позади. Приорат развернул осаду, расположив батареи орудий и пехотные порядки во фронте, а конницей закрыв фланги. Будущие проблемы с провизией Артемир отодвинул, наказав астийцам регулярно собирать с окрестных и дальних земель фураж. К бодрой радости островных всадников, желающих испить крови врага, Артемир дал почти полную свободу обращения с местным населением, попросив лишь полностью не истреблять мирных жителей. Не забыл приор и про Октавиуса Мария, направив своего адъютанта в Храм Наук с просьбой помочь всем, чем только возможно.

Разобравшись с задачами большей части свой армии, Артемир взял с собой в путь на запад Датокила, малый отряд кутта-проводника, равенскую пехотную гвардию во главе с Хрграром и подвоз с провизией, которой с лихвой должно хватить для их экспедиции. Во главе же штаба он оставил Альвидеса, ибо Исхилий, оставив своих людей под команду серпийского герцога, отправился домой, не желая делить тяготы изнуряющей осады.

С тревогой бросив прощальный взгляд на своих подопечных под Кастелатом, Артемир покинул городские окрестности.

* * *

Как регулярно отмечал для себя по пути Артемир, более простой дороги за весь период войны он еще не исхаживал. Шествуя вдоль ровной, как крепостная стена, череды гор, Артемир и его крепкая и выносливая компания не встретили ни единой преграды, ни единого противника их дела, благодаря чему время перехода было рекордно малым: на все про все ушло около полутора месяцев, что означало выход к западным рубежам Нордикта лишь к третьей четверти саргийского лета.