Просто потому, что ты задел его плечом.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросила Хо

Я резко вскочил и чуть не ударил ее плечом.

— Ты почему не отвечала?

— Извини, этот Парнакл… Или Проснакл… Короче, он сначала забыл про мой язык, я не хотела тебя пугать.

— У тебя почти получилось. Сейчас все на месте?

— Как будто. Он мог бы, между прочим, забыть про несколько кило жира на боках, но… Что имеем, то имеем. Нам, наверное, еще повезло?

— Ты не представляешь насколько. Проснакл — хороший «таксист», это я признаю.

— Но больно.

— Просто ужас как.

Мы хором выстонали остатки агонии, и переглянулись.

— Ну, так как? — не унималась Хо. — Ты что-нибудь чувствуешь?

— Да. Раздражение.

— Я имею ввиду, эта обстановка не вызывает у тебя каких-то… Воспоминианий?

— Каких еще воспоминаний? Я-то не смотрю на ночь мультики как Люпан. А если бы и смотрел, в моей голове просто нет свободного места. Кошмары о Фуге вытесняют все остальные сны.

Я помолчал и продолжил.

— Знаешь, одно дело — бабушкины песни и религиозный фетишизм. Это вызывает у меня ностальгию… Но этап лесных скитаний все нормальные расы давно миновали. Может быть бетонный мир — не лучшее место для жизни, однако эти дикие кущи могут отправляться на ближайший спичечный завод.

Хо кивнула, как бы принимая мой ответ.

— Значит, ты не примкнешь к Люпану после тяжелой внутренней борьбы?

— Хо, помолчи!

— А мне тут нравится, — шепнула она невозмутимо. — Эта красная бахрома, деревья как будто бородатые. Смотри, зверек.

Неровное сияние выхватило из темноты нечто похожее на булыжник с крючковатыми лапками.

— Кл-кл-кл!

— Милашка.

— А-ха. Шторм, откуда засветы?

Засветов, на мой взгляд, было слишком много.

Бессмертное дерево крякнуло и разлетелось от удара. Его обломки пыхнули липким огнем. Перекатившийся Люпан встал на четвереньки и тут его подбросило вверх под задорный хруст ребер. Часть нагрудника оказалась слишком глубоко внутри.

Григорий снял пламежег с ремня и что-то подкрутил в нем. Злобный механизм засвистел как вскипающий чайник.

— Собака, — удивленно хрипнул Люпан, вытягивая из петли клевец. — Дважды крыса.

— Работать только в ИР не очень интересно, — Белый заяц с шумом поджег окрестности поляны. — Местечковая организация.

Люпан бросился к горящей столешнице и поднял ее перед собой. Огонь пытался дотянуться до его лица, лип к перчаткам и плевался такими же приставучими искрами. Волосы Лефрана задымились.

— Так вот, каков он, Щит Побережья, — разочарованно сказал Григорий. — Он же Рога Империи. Сколько же ты насочинял себе титулов, Люп. Впрочем, нужно отдать Рогам должное, ты действительно доказал, что опасен. Был опасен. Жаль, не остановился после бомбы. Мог держать нас в приятном напряжении еще пару лет. Все гадали, как ты ее используешь, а теперь интрига пропала. Украсть ковчег? Взорвать Океан? Устроить гражданку? Свергнуть Императора? Да ты охуел.

Люпан переждал еще один залп из огнемета, чуть не вспыхнул сам, и метнул свою баррикаду. Реальность моргнула, и Григорий оказался левее.

— Твои «планы», — усмехнулся он, — как и предсказания Мерелин, всегда были слишком далеки от настоящего. Ты двигался прыжками, а не шагами, и вот теперь не допрыгнул.

Лефпан пролил красную пену и поднялся на ноги.

— Я притащил тебя в цитадель, что б ты выбил нам свободный проход до ковчега. Не для этого злодейского монолога.

Белый Заяц окунул указательный палец в трубку огнемета и указательным пальцем нарисовал на лице горящую улыбку.

— Да ты шутишь? — говорил он сквозь желтые язычки. — Я лучший из протагонистов. Защищаю миллионы жизней от твоего безумия.

— Что ты… — Люпан сделал шаг, назад, но затем овтага вернулась к нему. — Медика Шентия. Ты чудовище из Медика Шентия.

Белый заяц подбросил оружие вперед и вверх, а сам — исчез на секунду и появился за спиной Лефрана. Тот развернулся, целясь в светлую голову, но его обманули, перехитрили, обманули еще раз и звонко врезали по голове баллоном с горючкой.

— Я дракон, — Григорий прицелился в Лефрана. — Дракон! Прямо как ты любишь, Люп! Мимо!

Земля пролетела мимо сверкающих глаз.

— Ты трусливый заяц!

— И снова мимо! Зайцы отважные звери, если хочешь знать. Они нападают на охотников, чтобы спасти своих братьев из силков.

Свирепое пламя быстро расползалось по деревьям. Оно прыгало и трещало, словно живое, поедая кору и листья. Изумрудные великаны привыкли к молниям Шторма… Однако перед этой мерзостью оказались совершенно беззащитны.

— Сеньор! — донеслись слабые голоса. Вопящая от ужаса древесина заглушала крики. — Где вы, сеньор?!

Над парком начала сворачиваться грозовая туча. Магические капли падали вниз, но этого было мало. Григорий снова исчез и кольцо огня запылало. Поляна оказалась безнадежно отрезана.

— Почти пусто, — Григорий постучал по баку. — Опять расходы. Ты стоил Компании кучу номов, Люп. Знаешь во сколько обходится одна инъекция велоцитина? А как долго мне придется потом восстанавливаться? Будет больно. Очень-очень больно и все это из-за тебя. Раньше ты казался мне забавным дурачком, который делает вид, что противостоит Компании, но теперь… Это личное. Как ты там сказал? Я славская борзая и место мое в яме?

Люпан стоял перед ним, стискивая рукоять молота. Он видел умирающий лес, и враг напротив отбрасывал десятки длинных теней. Кошмар ожил. Не через сотню лет, а прямо сейчас.

— Именно так, — ровным голосом произнес он. — И добавлю еще, что тебе будет гораздо больнее, чем ты думаешь.

Он снял с пояса шлем и одним плавным движением надел его на голову. Капли разбивались о золотую корону, а сквозь забрало глядели ненавидящие глаза.

Люпан поднял молот над головой.

— У меня есть сила!

Заяц скривился.

— Да заткнись ты уже.

Всполох пламяжога…

И свирепая молния.

Казалось, они ударили одновременно, но молния оказалась быстрей. Ей не понадобилось то, что сверхмедленные человеческие мозги называют временем. Она прошла через молот и оказалась в доспехах Лютера, потому что была там всегда и всегда превращала их в единое целое. Сшивала сочленения и сплавляла замки. А самое главное — уничтожала разницу между твердым и мягким. Больше не было человека и его панциря — осталось совершенное существо готовое идти против ветра с камнями.

Со звонким «дзомб» разгладилась вмятина от пинка.

— Эту легенду я тоже знаю, — Григорий стер с лица кровь и остатки горючей смеси. — А ты не мог бы оставить ее просто эпичной сказкой? Серьезно, это уже лишнее!

Молчание. Перед ним стоял раскаленный докрасна голем. Из отверстий в шлеме струился горчичного цвета дым, ярко горящие швы напоминали неоновые трубки. Крик боли и торжества был настолько чуждым, что его не воспринимало человеческое ухо.

— Доспехи приняли меня, — сообщила дрожь, пробирающая Григория до костного мозга. — Ты не понимаешь, Заяц. Если будет нужно, я один сомну все армии Побережья и Лонги. Потопите ковчег — отправлюсь в путь по дну Океана. Меня не остановить. Я спасу мой мир от вашего будущего.

Люпан смахнул огонь словно грязь.

— Ну же, пойдем!

— Нет.

— Самара-а-а…

— Нет.

— Видишь, огня стало меньше. Мы пройдем там, где он потух.

— М-м-м… Нет.

Хо залепила мне пощечину.

Не поймите меня превратно, я не боялся огня в привычном смысле этого слова. Никаких панических атак. С другой стороны, клиническая смерть повредила что-то в мозгах Самары де Хина, и когда тот воскрес огонь уже ассоциировался у него с пустотой. Стал «запретным». К пламени нельзя было приближаться, иначе вылетишь за пределы уровня. Я не слишком боялся покинуть мир живых, но умирать таким способом еще раз мое подсознание наотрез отказывалось.

— Пошли, он сейчас прибьет Григория и убежит по дну океана на Лонгу.