— Это вопрос деловой репутации, — не смутился Холейгула. — Ты меня знаешь, пиявка, я ненавижу когда мои труды пускают под откос. Я разберусь со Стичигерн Ра. Они отзовут тебя завтра же.

— И завтра же я уйду. Не раньше, чем получу указания от нанимателя. Все документы в порядке. Тенебрийское право, новотенебрийское право Немоса, моральное превосходство и превосходство численное — все это у меня.

Его свита одобрительно заворчала. Армия «Документов» — съежилась.

— Вот как, — зловеще промолвил Сэт. — Но ты забываешь о другом праве. Кажется…

— Я слушаю, — невозможно было сказать, напрягся Койни или нет, но Воротнички приготовились к битве.

— Гарзонское право, — провозгласил Сэт. — Устаревшее, но не потерявшее актуальность. Пункт десятый закона о Ростовщичестве. «Ростовщик лишается права изымать деньги у должника, если тот способен изгнать его со своей земли».

Койни закатил зеленые глаза.

— Перестань, Холейгула! — он разозлился. — Вам не выстоять. Кроме того, это — свинство, ставить нас в такое положение. Хочешь воспользоваться тем, что никто не рискнет трогать тенебрийца? Я — трону, будь уверен.

— Нет, — возразил Сэт. — Это действительно свинство, и я бы никогда на такое не пошел. Но, послушай, пиявка, нам и не нужно будет драться, если сработает один мой трюк.

— Прошу прощения? — Койни приподнял бровь.

К его ногам упал продуктовый пакет, брошенный Сэтом. С минуту ничего не происходило.

— Не сработало, — констатировал Сэт. — Надо было взболтать его сильнее. Что ж… В атаку воины «Документов»! В бой!

Он ринулся в сечу первым далеко вытягивая ноги. Сэт лупил, прошибал, ронял и притаптывал. Команда типографии тоже дралась как в последний раз. Даже фуги. В конце концов Койни получил велосипедной цепью по растрепавшемуся пробору и завопил:

— Ну все, все, хорош…

Драка мгновенно замерла. Сэт отшвырнул полупридушенного Воротничка, и за шкирку поднял лежащую рядом оливу.

— Вали по-хорошему, — сказал он отдуваясь. — Ты здорово приложил мне по печени, можешь считать это щедрой компенсацией собственных издержек.

Коллектор злобно оскалился кровавыми зубами.

— Если бы не свидетели… — он помедлил, взглянув на вышедшую охрану.

— Эй, — крикнул один из них. — Ты заплатил только за постой, белобрысый, про драки и слова не было! Давай-ка уматывай отсюда, пока мы не вызвали ГБР.

— Видишь? — Сэт пытался привести в чувство Пипфа, получившего бодрящий удар тазером. — Все хотят, чтобы ты ушел. Шляпу мне растоптали, сволочи! Ты должен мне новую федору, пиявка!

После того как фургон скрылся за углом, армия типографии издала победный клич.

— А ну заткнитесь, — прикрикнул охранник. — Вас тоже можем выставить. Хозяин не терпит суеты на территории.

Сэт хотел напомнить ему, что хозяин наверняка не терпит и того, что его работники разрешают тусоваться разной погани рядом с проходной, но его отвлекла мелодия входящего вызова…

Лефран старший оказался рубахой-парнем.

Как только нас обыскали по второму разу, и убедились, что кроме револьвера у меня остался только природный ствол, владыка сразу отогнал рыцарей в арьергард. Это было кстати, потому что они загромождали пространство как распахнутые шкафы и заставляли меня нервничать. Никогда не любил ближний бой. Каждый раз огребаю на декаду вперед.

— Вы, наверное, сбиты с толку, — сказал Людвиг, оглядев нас как люди осматривают упавший в грязь телефон. С неприязнью, за которой, несомненно, стоит желание отмыть дерьмо и использовать вещь по назначению.

— Нет, вообще нет, — возразил я, наблюдая, как он вертит в руках мой револьвер. — Нас ведь сразу предупредили, что придется разнести половину Побережья. «Никаких проблем», — так я и ответил.

Владыка усмехнулся.

— Люблю, когда знакомство начинается с шуток. Пусть и сардонических. Впрочем, заочно мы уже знакомы, м-сье де Хин. Даже состоим в родстве.

Хо странно посмотрела на меня.

— Правда в очень отдаленном.

Людвиг сложно и путано объяснил нашу связь. Насколько я понял, его предок по отцовской линии как-то раз кончил на грудь женщине с моей фамилией. Это если совсем упрощенно.

— Это все, конечно, очень хорошо, — сказала Хо, отвернувшись от меня. — Но можно нам умыться? Я такая липкая, что у вас губы пристанут, господин Лефран.

Она многозначительно протянула руку.

Людвиг внимательно посмотрел на предложенное угощение. Зеленая, грязная, потная ручонка. Сломанные ногти, кошмарные сухие заусенцы, машинное мало въевшееся до костей. И надпись «опасно» выложенная из кишечных палочек.

Пока длилась эта неправдоподобно длинная секунда общего замешательства, я разглядывал Папочку. В отличии от ряженного в этнические одежды Люпана, Людвиг прикидывался по-современному. Он носил адаптированную версию тенебрийских брюк-двузубок, широченный старф с оттянутой спиной и домашние туфли производства гарзонской Рибок. Все из бутика «Памс», который у нас встречался только в Жилом. Единственным старо-лонгатским атрибутом была царственная диадема на высоком лбу.

Пока я пялился на старика, он успел блестяще разрулить каверзу устроенную Хо.

— Мои губы недостойны, — бархатисто сообщил он, как бы извиняясь.

Олива уже хотела с усмешкой опустить руку, но Папочка подхватил ее ухоженными пальцами. Я злорадно хихикнул про себя, увидев, что Хохотушка вздрогнула от неожиданности. Эта мелкая засранка не всегда была готова к последствиям своих выходок.

Действуя одной рукой Лефран смазал губы какой-то бесцветной помадкой, и нежно поцеловал запястье Хо. Та готова была описаться, держу пари. Она снова посмотрела на меня. С ужасом. А что? Возможно, Папочка у нас по оливкам. Держу пари, старик перепробовал все возможные дырки, которые можно было достать в Новой Победе.

Будешь меньше выпендриваться, — ответил я плечами.

— Мне очень жаль, что вам пришлось поучаствовать в порке, которая предназначалось другому, — седая борода Людвига скорбно встопорщилась. — По крайней мере, вы не ранены.

— А-ха, — я подмигнул симпатичной девчушке, которая зашла в тыл Папочки. В руках у нее был поднос. На подносе стояли наполненные бокалы. — Давай, милая, закончи начатое.

— Что? — Лефран оглянулся. — Ах да. Скорее дай нашим гостям глотнуть успокоительного.

Мы с Хо жадно расхватали бокалы и опрокинули все в течении нескольких секунд. Винишко оказалось неплохим и нам хоть немного полегчало.

— Не ранены? — переспросила Хо. — Да на нас живого места нет. Мы спасли ваш антиквариат от палочников и с тех пор только и делаем, что собираем пиздюли.

— Спасли, — мрачно повторил Людвиг. — Да, конечно, в каком-то смысле…

— Господин Лефран, — по коридору пронесся лаковый шнырь в одежде офисного трудяги. — Совет решили провести раньше…

Он горячо зашептал что-то боссу на ухо. Озабоченное выражение на лице Людвига сменилось прямо-таки озверением. Я уж подумал, что он сейчас лопнет, превратившись в вонючее облако, или заорет как гарзонская музколонка.

Но он только выдавил, пуская слюни:

— И-ди-от…

А потом как гаркнул, вдогонку:

— Баран!

Я уж подумал, что его хипстерское величество обращается ко мне, однако мыслями Папочка был уже очень далеко от гостей. Мне показалось, что он заготовил для нас какую-то программу, но прямо сейчас ее пришлось скомкать и выкинуть в измельчитель. Под современной одеждой вскипела дремучая лонгатская натура и я так и ждал, что сейчас будет вызван палач в фирменном красном колпаке от того же Рибок.

— Я вынужден оставить вас, мои…

В этот момент здание содрогнулось. Со стен посыпалась известка.

— Скорее! — гаркнул Лефран, и техно-рыцари ломанулись за своим кормильцем.

В коридоре остались только мы с Хо, и девушка с опустевшим подносом.

— Чего? — Хо взглянула на меня. — Это чего? Это нас просто кинули тут? Опять?

Я огляделся. В приглушенном свете темнели железные двери, с потолка глядели квадратноглазые камеры, пылились рулоны брезента и мешки гранулированного корма для скота. В нише для уборочного инвентаря самозабвенно дрых расхлюстанный толстяк. Рубаха у него задралась, штаны кокетливо сползли до середины бедра. Я позавидовал его состоянию абсолютного покоя.