Кроме того, Голубой, как и остальные Существа, доказал, что способен не только заниматься рейдерством, но и следить за порядком на территории.

Ярлык был вручен без лишних проволочек.

— Ну и ну, — сказала Спот. — Я мрачнее здания в жизни не видела. Оно разве… Вы видели всех этих панков? Я думала Голубой любит поцветастее. Что он гом…

— Эй, — перебил ее Ретро. — Новая Победа — прогрессивный город. Мы не говорим «гомик». Мы говорим — веселый.

— Ты откуда это взял? — спросил удивленный Гарольд. — Никто так не говорит, чел.

— Как минимум одна знакомая олива мне все уши этим прожужжала, — туманно объяснился Ретро.

— Нет, нет, нет. Гомик. Пидор. Заднеприводный. Глинокоп. Глиномес. Черт. Шахтер…

Фитцвиль заглушил мотор. Вечный Рабочий был такой злобно-унылой конструкцией, что испортил бы настроение даже слепому. Над ним, словно над заводом, поднимался дым самодельных труб.

— Содомит, — подсказала Спот. — Сладкоежка.

— Хватит, — крякнул детектив.

Спот шикнула сквозь зубы.

— Ладно, — согласился Гарольд. — Просто Голубой любит честность и прозрачность во всем. Косметика для него способ подчеркнуть уродство, а не скрыть его. Да, кстати, сам он — строго по бабам. Пусть они и на людей-то не похожи, однако… Имейте ввиду.

— Держу пари, он сам решает, кто из вас баба, а кто нет, — сказал на это Фитцвиль и вышел из машины.

— Ну, — сказала Спот. — А почему здание похоже на гроб?

— Ты не видела его изнутри. Голубой больше всех поклоняется Семицветной реке. Для него это само воплощение Шторма. Он считает, что все цвета, кроме серого — священны, и прячет их за стенами. Такого там намешал, что чокнутся можно.

— Черт. Ну и придурок.

— Как знать. Тут хоть жить можно. Вот Оранжевый — реальный Псих. У него не территория, а концлагерь.

Спот и Гарольд мило беседовали пока не вернулся Ретро. Вид у него был задумчивый.

— Ладно, — сказал он в открытую дверь. — У меня есть план. Спот, ты тоже идешь.

— Я умираю, — сухо буркнула девушка. — В глазах темнеет.

— Не придуривайся. Гарольд, и для тебя есть работа. Ты будешь нашим компасом внутри Рабочего. На случай возможных осложнений.

— Чел, ты действительно сумасшедший, да?

— Да. Но не глупый. Погнали.

Гарольда пришлось завернуть в мешковину, которая нашлась в кузове. Он пытался протестовать, но Ретро был неумолим. Получилось что-то вроде классического ковра с трупом.

— Куда мы тащимся? — спросила Спот, зыркая по сторонам запавшими глазами.

Она придерживала рану ладонью, хотя кровь давно свернулась и закупорила дырку. Белая сутана хорошо маскировала пятна.

— Звучишь как Бритти, — сказал Фитцвиль. — Спокойно любовь моя. Как я уже сказал, стрелять мы не будем, но совсем без снаряжения соваться в такую задницу — самоубийство. Нужно смазать себя чем-то для лучшей проходимости.

Спот фыркнула.

— Что? Ты уже перестала смеяться над моими шутками? Так быстро?

— Заткнись, Фитц.

Плохое настроение Спот усиливалось. Ретро вел их переулками похожими на свалки биологических отходов. Среди мусора, гнили и ветоши валялось столько мертвых фугов, что дышать приходилось исключительно силой воображения.

— Бл… — девушка подтянула полы платья, которые начали тлеть от стелящихся у земли химических испарений. — Слушай ты, безумный козел, или ты говоришь, куда мы премся по этим фугомогильникам, или я тебе шею сверну и брошу в ту кучу срезанных опухолей.

Ретро посмотрел: это действительно была куча кем-то брошенных опухолей. Обычное дело в Радуге. Только здесь их удаление сродни укорачиванию ногтей или стрижке.

— И-и-и — вот он, конец наших ярких отношений.

— Чел, тут реально не место для прогулок, — поддержал Гарольд. — Для Вечного Рабочего это что-то типа осадного рва, понимаешь? Мне знакомый лонгат рассказывал, что они вовсе не водой наполняются.

— Хватит ныть. Еще немного и папа Якоб всех спасет.

— Почему ты так на этом зациклен? — не выдержала девушка. — Все время рвется кого-то спасать. Подумай лучше о близких.

— Я о них и думаю. Просто все пошло не по плану.

— Оно и видно.

— Из-за вас!

— Точно.

Ретро замолчал. Местные жители, слишком маргинальные, больные или агрессивные, чтобы работать, начинали прицениваться к его красному плащу. Это происходило с некоторой задержкой только потому, что яркие вещи в таких местах носили только те, кто способен был за себя постоять. Или полные кретины. Во взглядах гопоты явно читался вопрос: кто же эти двое шалопаев? Первое или второе?

— Эй, красавцы, хотите погадаю по зубам?

Ретро знал, что все результаты подобных гаданий — сулят утрату. Особенно передних зубов. За ними начали увязываться одиночки, парочки, а то и целые группы. Они словно водоросли тащились за рыболовным крючком. Конечно, большинство из преследователей были такими доходягами, что больно посмотреть. Разноцветные коросты, уникальные высыпания, феноменальные шишки и дополнительные конечности с нотками выпавших органов. Головы всех форм и размеров, походки зомби и страусов, одежда неотличимая от грязи и грязь — сравнимая с природной броней.

С этими ребятами было страшно сражаться без костюма тройной герметичности.

Спот всего лишь раз и с глубочайшим отвращением оглянулась на них через плечо, но даже не прибавила ходу.

— Нет, спасибо, — лучезарно улыбнулся Фитцвиль, демонстрируя то, что здесь считалось по-настоящему странной мутацией.

Но местные уже твердо вознамерились предсказать его судьбу. Якоб заметил на одном из них прикипевшую к коже майку с надписью «Попробуй еще раз», и приподнял бровь.

— Скоро мы зайдем в какой-нибудь тупик и тогда нам придется развлекать их, — сказала Спот. — У тебя вообще есть план?

— Я же сказал. Правда он немного жестокий. И может не сработать.

— Как я жалею…

— Что переспала со мной? Поезд ушел, любимая.

— Нет. Что не дала тебе выпасть из окна.

Они побежали.

Забавно, но Ретро не в первый раз слышал эту реплику. Что же до пресловутого плана, то ему нужно было держать толпу в тонусе и не допустить, чтобы она расползлась. Поэтому он вел себя как раненая куропатка перед носом охотников. Ему помогал красный плащ. Яркая одежда — лучший друг сумасшедшего детектива, запомните дети.

— Сюда, — крикнул он, подталкивая Спот в нужную сторону.

Это был тупик.

— Фитцвиль! Ты — маразматик. Чокнутая жопа, — Спот развернулась. — Ну и что мне с ними делать?

— Показать трусы?

— Нет, пожалуй, я посмотрю, как ты будешь меня защищать! Эй, скелеты! Ату этого в красном!

Скелеты плотоядно усмехались. Кривые конечности тряслись от возбуждения.

— Да без проблем, — откликнулся Ретро. — Как же там было… Минуту назад ведь помнил. Чертова рассеянность. А! Шиж. Тшу. Тша. Мин. Тла. Уст. Цит!

Детектив вынул из кармана какую-то тряпку и помахал ей над собой. Ничего не произошло. Всем, даже скелетам, стало неловко. Некоторые вопросительно подняли перед собой клешни со сросшимися пальцами.

— А что должно было случиться? — спросил кто-то. — Что там? Мы их будем насиловать или что?

— Да Шторм его знает, ребята. Подождем секунд пятнадцать.

— Он волк?

— Не похоже.

— Есть у кого сигареты?

— Слушайте, давайте быстрее, я оставил телек включ…

К-р-р-ш-х-р-ч!

Хр-р-русть!

Пх-а-а!

После череды странных звуков, которые неожиданно прозвучали здесь, в переулке мусора и тоски, стало так тихо, что рвотные позывы Ретро прозвучали как гром.

— Н… Ну…

Его все же вырвало.

— Кажется сработало, — проговорила Спот за него. — А что это такое? Бритти ни разу таким не пользовался.

— Что там? — извивался Гарольд. — Я услышал что-то мерзкое. Действительно мерзкое, чел.

— Ни разу? — Ретро сплюнул желчь. — Странно. Значит он не так уж и силен. Я думал он волк, который ходит по краю.

— О, Господь, — воскликнул Гарольд. — Только не волкачество!