— Что простите? — нехотя пробудился Лайар. — Эй, я думаю, что снимать маску — это уже слишком! Уважайте его право на конфиденциальность.

Ретро одернул руку. Все вдруг показалось ему нереальным.

— Да, конечно, вы правы, — он поднял простыню и снова укрыл фею. — У господина Зайло отличный вкус.

— Вообще-то он по дамам! — крикнул Лайар вслед словно извиняясь. — Обычно…

И почти сразу уснул.

Хлопнула входная дверь.

Неизвестный зашевелился, мучимый новым приступом головной боли и скинул простыню во второй раз. Кокон фантазийных крыльев затрепетал.

— Эх… Эхсин.

Самокат совсем разрядился. Ретро пришлось трястись в переполненном автобусе, выслушивая при этом восторженные комментарии по поводу чудаков, занимающих полезное пространство своими игрушками. В конце концов, он с хлопком выскочил на своей остановке, измятый словно рекламный флаер. Ему оставалось только самостоятельно нырнуть в мусорное ведро и это было бы неплохим завершением бестолкового дня.

Ретро с мрачной решимостью шел между домов Студенческой. Это была хорошая улица в не самом бедном районе. В глубине ее чернел могучими стенами Технический Университет Новой Победы имени Именанда Шломна. Здесь обучались дети тенебрийцев, которым судьба оставила жалкую долю специалистов. Разумеется, способные ученики могли впоследствии сделать карьеру и возвыситься до сумусов, но социальные лифты среди палочников, были точно так же загажены и малоподъемны как и у других отсталых. Рождение в знатной семье по-прежнему было лучшим решением для любого начинающего тенебрийца. К сожалению, не все это понимали.

В час вечерний, эти самые «непонятливые» возвращались по домам группами по пять-шесть человек: объединение в маленькие группы было популярной тактикой у долговязых студентов. Так было проще выживать в условиях непрощающей конкуренции и постоянных интриг. В этом, конечно, не было ничего уникального, если не считать, что одиночек в местной среде не существовало даже в виде исключения. Самый бесславный, нищий, невысокий изгой и тот не мог рассчитывать на изоляцию: его мгновенно поглощала одна из групп. Там он на правах члена команды мог собирать состриженные ногти альфа-самца или волосы альфа-самки, чтобы враждующая ячейка не навела на них порчу при помощи волка.

Ретро смотрел на строгих, ответственных за фамилию подростков, и улыбался. Суровость их гладких лиц напоминала обиду ребенка на высокий стол, где недосягаемые печенья бесполезно сохнут в своей глубокой миске.

Когда-нибудь, думал Якоб, мои малыши тоже пойдут в этот университет. И я буду встречать их вечером, чтобы вместе зайти за мороженным, и поесть его, созерцая закат.

Болезненный разум детектива не видел никаких препятствий для поступления «малышей» в ТУ-шку.

Близнецов выселяли из разных квартир четырнадцать раз. Обычно за превращение жилплощади в чудовищные свинарники даже по меркам Рабочки. В конце концов Ретро снял квартиру в этом районе, чтобы Анис и Вальтер сразу же взялись за учебники, когда вернуться из пансионата для «трудных» детей.

Это могло показаться безумным решением даже для Якоба Фитцвиля, однако здесь было относительно сложнее добыть наркоту и алкоголь. Кроме того, детектив всерьез увлекся «коматозной терапией» и она давала результат. Большую часть времени близнецы находились в полурастительном состоянии, то есть не могли превращать свои вены в кровавые язвы. Ретро не хотел думать, что произойдет, когда его сбережения окончательно растекутся по дну. Он и не думал. Устал бояться. Пока что все было неплохо, а ведь прошел уже целый месяц. Прорва времени. Якоб чувствовал, что ему должно повезти. Одно удачное дело, — возможно — именно это, — и он купит две путевки в Перерождение.

Якоб понял, что замечтался, и вернулся с общих небес на землю палочников.

Нужный дом всегда появлялся перед ним внезапно. Выпрыгивал словно волосатый гоблин из-за поворота пещеры. Такова уж была его мрачная особенность. Новостройка, шестнадцать этажей, узкие высокие окна, похожие на суженные зрачки хищника. Характерный стиль для тенебрийцев. Все у них вытянутое, узкое, с намеком на оборону. Никак не избавятся от своего посттравматического синдрома. В этом Ретро мог им посочувствовать.

Музыка боли. Тончайшие модуляции стонов. Прекрасные стаккато воплей. Зачаровывающие переливы рыданий. Фитцвиля заманили намеренно, и отпустили живым с определенным смыслом. Это была первоклассная шутка. Великолепно исполненная.

Якоб сильно впечатал лоб в стену, и осознал, что едет в лифте. Слава богу, он был там один. На шестнадцатом этаже створки разъехались под мелодичное «динь-да», и детектив вышел на лестничную площадку. Только он вставил ключ в замок узкой, готовой к обороне двери, как его позвали.

— Эй! Ты кто… А, Фитцвиль. Никак не привыкну, что у нас тут ошивается отсталый.

Это был парень-первокурсник из квартиры слева. Заехал совсем недавно, но уже вел себя как полноценный совладелец этажа. На его темно-синей футболке было отпечатано странное послание цифрами: единица плюс единица равняется трем. Какой-то охрененно тонкий математический юмор. Якоб слишком устал, чтобы искать в этом какой-то знак.

— Да, молодой масса, это всего лишь я, ваш верный слуга — Якоб Фитцвиль, — Ретро развернулся и глубоко поклонился парню. — О-о-о, масса, не наказывайте меня за то, что я попался вам на глаза. Мои ноги болят от бедра до пяток, масса, никуда не годны. О, горе мне, я испортил аппетит молодому массе своим дурным видом. О-о-о, горе.

Парень смутился. У него даже пачка из рук выпала.

— Не поднимать! — рявкнул Якоб, распрямляясь. — Вот дождешься ты у меня, молодой масса, я подкараулю как приедут твои уважаемые папенька с маменькой и сдам с потрохами. Хочешь всю пачку за один раз выкурить? Или две? Может быть, твоя подружка из гарзонцев поможет?

Парень вытащил изо рта едва раскуренную сигарету и выбросил ее в окно.

— Еще и мусоришь. Да. Дела-а-а!

— Ну что ты в самом деле, — примирительно заговорил парень. — Я же не хотел… Как-то ты неправильно меня понял. Да и не подружка она мне, мы просто…

— Решаете примерчики, а в перерывах сосетесь до одурения, — Якоб улыбнулся до ушей. — Ладно, ладно. Пока не сдам. Вот только ты еще раз оставь мешок рядом с мусоропроводом.

— Это не…

— Не ври! До тебя тут такого не происходило.

Парень насуплено молчал. Якоб расценил это как успех воспитательного процесса и вернулся к отпиранию замка. Юноша все-таки сказал ему что-то в спину. Что-то вроде: «у самого-то хрен знает что за подружки». Якоб не понял, и в целом настроен был проигнорировать любое махание кулаками после драки, так что просто захлопнул за собой дверь.

В ванной журчала вода. Кто-то выкрутил ее на полную, и шум стоял такой, как будто Ретро приехал поглазеть на Бесконечный водопад. Это было неправильно. Невозможно. Катастрофично. Двигаясь как машина, Якоб прямо в обуви прошел по коридору и прижал ладони к двери в гостевую комнату. Обмирая, толкнул ее и заглянул внутрь.

Они были на месте. Как земля должна была быть внизу, а небо — вверху, так и близнецы по закону мироздания лежали на своих массажных койках. Костистые изможденные куклы, вот как они выглядели. Исхлестанные шрамами, пятнистые от сигаретных и химических ожогов. Бежала с тела на тело гнусного вида колючая проволока, и ее мастерски проведенные линии связывали кровников в единое целое. На бритвенных шипах жутко и мучительно растрепались мертвые птицы: крылья их как будто еще трепетали, и даже шелест этих конвульсий мерещился в комнате. Каждый раз глядя на узор, выполненный иглой лучшего тату-мастера Новой Победы, Ретро чувствовал отвращение. Пернатые трупы были слишком реалистичными. Слишком.

Якоб на мгновенье отвел взгляд, но тут же заставил себя смотреть снова. Он забыл и про воду, и вообще обо всем на свете, став скорбным оком беспомощного родителя. В прохладном сумраке зашторенной комнаты они напоминали мертвецов. Ушедшую во сне влюбленную пару.