«Успеется», – решил я и переключился на более актуальную тему.

Сегодня с раскопок должен вернуться Лёнька Парков. Он – мой лучший друг и старше меня на год. Его отец – военный врач и любитель застоя, назвал сына в честь Леонида Ильича Брежнева, которого уважал и ставил выше Горбачёва, чей приход к власти воспринял болезненно. Слухи дошли до начальства. Его сослали в Молдавию, где спустя три года он стал участником приднестровских событий. По их окончании в девяносто втором семья переехала во Владимир, и как-то так вышло, что Лёнька пошёл в школу с восьми лет, хотя по интеллекту уже в пять мог стать первоклашкой. К сожалению, попали мы в разные классы: я – в «А», он – в «Г», зато жили почти вместе. Их квартира с перепланировкой находилась под нашей. Они часто там ругались, но два года назад всё успокоилось. Умерла Лёнькина мама. Отец с горя уехал в Чечню, да так и остался там, препоручив заботу о сыне бабушке – милой старушке в ситцевом платье и тапочках на каблуке.

Лёнька не особенно её слушался, а она всё жаловалась соседкам, повторяя: «Марья без Ивана – ещё не Марья», предупреждая их, что мальчику никак нельзя без отца. Так и родилась Лёнькина кличка. Сначала во дворе ради шутки, а потом и в школе его стали называть «просто Мария» или вообще «Маня». Последнее особенно его злило. Мы даже подрались, когда я произнёс это вслух. Он побил меня, хотя я был крупнее и выше. Лёнька всегда побеждал, поэтому я и тянулся к нему: не подчинялся, нет, но признавал его превосходство, потому что он был решительным и умным. Любил риск и лишился алкогольной девственности раньше всех во дворе. Потом лишил и меня. За седьмой учагой «Балтикой-шестёркой», которую мы купили в ларьке около общаг.

– Меня отец послал, – уверенно сказал Лёнька продавщице.

– Не врёшь, мальчик? – спросила она.

– Честно слово, – ответил он, и продавщица поверила. В святые девяностые это было нормой, потому что жизнь была дьявольской, – продавали даже детям.

Конечно, Лёнька не был «дитём», но, уверяю вас, в девятом классе он выглядел как ребёнок. Вылитый ученик шестого, ну максимум седьмого класса: с ломающимся голосом, худой шеей и тонкими руками. Но он был жилистым парнем, ловким и выносливым. С копной волос, в узких джинсах и тенниске без верхней пуговицы. Такая неочевидная конституция тела в придачу к обидной кличке сделала его изгоем с обострённым самолюбием. Он плохо сходился с людьми, потому что не любил, когда над ним смеялись, хотя с удовольствием зубоскалил над другими, которых ни в грош не ставил. У него вообще не было авторитетов. Лёнька сам хотел им стать, поэтому завёл себе такого друга, как я, – нерешительного ботаника с претензией, которого всегда можно раскрутить на слабо и втянуть в любую авантюру.

А их Лёнька обожал. Он постоянно что-то придумывал, предлагал и намечал план, которому мы потом следовали. Я был не только на побегушках, но и вторым компаньоном. Меня это вполне устраивало, потому что каждый хочет быть к чему-то причастным. В общем, я старался. Вкладывался с душой в общее дело. Таким однажды и стала калифорнийская группа Linkin Park. Почти неизвестная тогда в провинции. У них и был-то всего один клип на MTV, но Лёнька сразу почуял их потенциал и решил, что это подарок судьбы – возможность сменить кличку. Он попросил называть себя Лёнькой Парком, a Linkin Park возвёл в культ, решив стать их наместником во Владимире, а может, и главным фанатом всея Руси. Почему нет? Он страстно желал чем-то выделиться, а ню-метал как раз набирал обороты.

Я тоже стал последователем Linkin Park. Конечно, под влиянием Лёньки. Он постоянно о них говорил, особенно об их вокалисте Честере, которого не только признал авторитетом, но и начал боготворить: за внешнее сходство, за близкие ему лично тексты и за целеустремлённость, которая помогла Честеру стать звездой после всех этих проблем с наркотиками, алкоголем и родителями. Лёнька даже повесил над кроватью его постер из журнала Cool, на котором написал чёрным маркером: «РОЛ МОДАЛ»[1]. Я спросил, зачем он это сделал, а он ответил: «Чтобы понятней было. Я стану таким же» – и ударил себя в грудь. Не было ни одной причины ему не верить: Лёнька всегда шёл до конца.

Вдруг песня кончилась. Я осознал себя идущим вдоль забора. Как черепаха. «Прошлое всегда тормозит», – подумал я и обернулся.

Метро было всё ещё в поле зрения, а значит, за песню я прошёл метров сто. Прикинул скорость – два километра в час, тогда как обычно – пять-шесть. Боязливо огляделся по сторонам. Всем было на меня плевать, кроме собачницы, которая стояла за забором, курила и смотрела в мою сторону, пока её пудель исступлённо работал лапой. Я расплылся в улыбке, а она процедила: «Наркоманы долбаные» – и бросила в меня бычок. Я отшатнулся и чуть не упал. На душе стало тревожно, а в голову пришла строчка из Земфиры: «Меньше всего нужны мне твои камбэки». Да уж… зря я начал вспоминать Лёньку.

Началась вторая песня – One Step Closer. Она стала первым синглом с альбома и вообще первым для группы. Я бы охарактеризовал её как боевичок, попавший ровно в цель, ухвативший вкусы и чаяния подростков-миллениалов. Мелодично яростный ню-метал с элементами читки и диджеинга. Всё это хорошо показано в клипе. Он получился эталонно альтернативным, а массовка и музыканты выглядели очень стильно: вокалист Честер – с пирсингом на лице и белыми волосами, рэпер Шинода – с красными, в зелёной ветровке и светлых брюках. Хотелось быть похожим на них, но всё, на что мы были тогда способны, – джинсы-трубы, кеды Patrol и кенгурятник из секонд-хенда. Выглядели мы нелепо, но не хуже остальных: рэперов, скейтеров и кислотников. И уж точно лучше, чем гранжи, металлисты и говнари. Мы просто стали представителями ещё одной субкультуры.

Лёнька назвал её «новые металлисты», когда впервые показал мне клип на One Step Closer. Это было в девятом классе. По-моему, зимой. Наверное, в субботу. Мы сидели у него в комнате, пили чай и гоняли видак. Сначала с бабушкой посмотрели «Полицейскую академию» и «Пятый элемент», а потом остались вдвоём и включили клипы. У Лёньки была специальная «виэйческа», куда он записывал всё, что тогда показывали на MTV: от Бритни Спирс и «Би-2» до Eiffel 65 и Red Hot Chili Peppers. С последних и начали – с нового выпуска «Стоп! Снято!» о съёмках клипа на Around the World. Когда передача закончилась, Лёнька нажал на паузу и сказал, что сейчас будет самое интересное. Я, не шелохнувшись, посмотрел клип Linkin Park до конца.

– Ну как тебе? – с довольным видом спросил он.

– Эпик, – ответил я любимым словом Лёньки.

– Будущие звёзды. Альбом просто эпик. Сейчас в Америке новый стиль появился. Нью-метал называется, и Linkin Park там самые крутые. Главные новые металлисты.

– Почему новые?

– Потому что английский нужно лучше учить. Нью-метал переводится как «новый металл».

– Это я понял. Чем они новые? Чем от старых отличаются?

– Как я тебе объясню? Не «Металлика», но всё ещё метал. Послушай – и сам поймёшь.

– Где я послушаю?

– У меня есть кассета, – ответил Лёнька.

– Какая кассета? – насторожился я. Обычно мы сразу рассказывали друг другу о купленной музыке.

– Кассета «Линкин парка», где эта песня, на которую клип. Альбом «Хайбрит Теори».

– Откуда у тебя?

– Из нового рок-магазина «Бидон», который у Золотых ворот. Знаешь, где «Ермак Мобайл»?

Я кивнул.

– Вот под ним в комнатке и открылся «Бидон». Мне там переписали за двадцать рублей. Цена эпик. Фирменная кассета стоила бы сорок или пятьдесят, а диск – наверное, не меньше сотни. – Лёнька подошёл к столу, взял кассету в футляре TDK и протянул мне: – На, можешь переписать. Только завтра верни. Я каждый день слушаю.

– Спасибо! Завтра обязательно верну. – Я выхватил кассету из его рук и побежал домой.

У нас был двухкассетник Panasonic, который постоянно жевал плёнку. Вот и теперь около него возилась мама. Она сказала, что магнитофон перестал включаться и его нужно нести в ремонт. В общем, переписать «Теорию» не удалось, зато вскоре у нас появился диалап-модем, и я по карточкам за три дня выкачал клип на One Step Closer. Посмотрел его несколько раз и только потом позвонил Лёньке. Он тут же прибежал и на весь вечер оккупировал мой компьютер. Своего-то у него не было – только «Плейстейшн», поэтому с тех пор он частенько заходил ко мне – скачать песню или почитать форумы. Допускаю, что это вообще был единственный раз в жизни, когда Лёнька мне хоть в чём-то завидовал. Поэтому иногда поддевал.