– Я не знаю, как с этим бороться, – после долгой паузы признался я. – Не нашел нужного средства. И понял, что безупречная память – это не всегда благо.

– Поэтому ты решил схитрить? Сделать вид, что становишься человеком, но при этом не касаться того, что тебе не нравится?

Я промолчал. Но Мору и не нужны были мои ответы.

Подлетев вплотную, он пытливо заглянул в мое лицо.

– Это уловка, Вильгельм. Нельзя стать человеком лишь наполовину. У человека не бывает лишь хороших воспоминаний. Душа – это и свет, и тьма, и хорошее, и плохое. Даже в том случае, если ты сам не хочешь этого признавать. Ты когда-нибудь задумывался, почему последние камни не принесли тебе ничего нового? Тебе подсказать, по какой причине твои самые первые дни в этой жизни ты до сих пор так и не вспомнил?

– Потому что не захотел? – не слишком охотно предположил я.

– Ты помнишь абсолютно все, что с тобой было, – снова вздохнул Мор. – И знаешь, что если увидишь что-то плохое, то больше этого не забудешь. Воспоминания будут возвращаться снова и снова, заставляя видеть то, что тебе не нравится. И это будет как с Нардисом. А ты этого не желаешь.

– Ты прав, – снова признал я. – Меня не учили с этим бороться.

– Потому что ты всего лишь мальчик… Много видевший, много поживший и испытавший, но эмоционально ты еще ребенок. В твоей прошлой жизни просто не было подобного опыта. Твой первый наставник тоже тебя этому не научил. Поэтому порой ты реагируешь на события именно как мальчик. И как самый обычный мальчик прячешься от того, на что не хочешь смотреть.

– Я… должен это преодолеть?

– Да. Чтобы по-настоящему повзрослеть, тебе придется это пережить. И хорошее, и плохое. Особенно плохое, потому что люди – я имею в виду нормальные люди – по-настоящему взрослеют только в процессе борьбы. Преодолевая себя, борясь со своими страхами, учась сдерживать и побеждать боль, усталость и убирая со своего пути все преграды… Среди них мало бесстрашных. И почти нет тех, кто никогда не встречался со злом. Но они все же живут, стараются, карабкаются на свою вершину. И в конечном итоге все равно побеждают.

– А есть ли в этом смысл? – тихо спросил я. – Если вся их жизнь – это бесконечный бой и преодоление, то какой резон к этому стремиться?

– Потому что жизнь многогранна, Вильгельм. И потому что, помимо боя, в ней существует много вещей, о которых ты даже не задумывался. Чувства и привязанности раскрашивают этот мир совершенно невообразимыми красками. Поэтому в нем хватает места и для друзей, и для семьи, и для задушевных разговоров, в которых тоже можно почерпнуть немало полезного.

Я покосился на тень с невеселым смешком.

– Забавно, что о красоте жизни мне рассказывает темная сущность, только и умеющая, что воскрешать мертвых.

– А разве есть разница, кто именно тебе помогает? – резонно возразил Мор.

– Наверное, нет. Если, конечно, помощь идет от души.

– Ну, вот считай, что я поделился с тобой многовековой мудростью, которую сумел собрать по крупицам и хорошенько осмыслить, пока беседовал с самыми разными людьми. А что касается души…

Он выразительно покосился на мертвеца.

– Тебе пора его отпустить. Хватит жить прошлым. Он и без того пробыл здесь гораздо дольше положенного срока.

Я помолчал, собираясь с мыслями, еще раз взглянул на обледеневшее тело, из которого отчаянно пыталась выпорхнуть обессиленная душа, немного подумал, все взвесил, а потом медленно покачал головой:

– Нет, Мор. Я этого не сделаю.

– Он давно мертв…

– Сейчас это уже неважно.

– Но, Вильгельм!..

– Раньше я думал, что это навсегда, – не обратил я внимания на негодование тени. – Отлетевшая душа не остается в мире живых больше суток. Но раз она все еще здесь… Раз так и не смогла улететь… Ты ведь говорил, что я должен бороться и идти вперед, даже если очень не хочется. Но смерть – это не всегда финальная точка. Мы оба с тобой это прекрасно знаем. И если у меня есть шанс побороться…

– Ты что задумал? – с нескрываемым подозрением осведомился призрак.

Я глубоко вздохнул, стряхивая с себя невидимую тяжесть.

– Я хочу вернуть его, Мор. И ты мне в этом поможешь.

Говорят, когда у человека появляется цель, все его силы и помыслы сосредоточены на ее достижении.

Я проверил это на себе, когда принимался за сложную, долгую и кажущуюся невозможной задачу.

Мор поначалу называл меня ненормальным, даже безумцем и существом без души. Нардис, по его мнению, не заслужил и без того неправильного посмертия. На что я ответил, что он и смерти тоже не заслуживал. Так что будет только справедливо, если я помогу ему вернуться.

Естественно, безмозглый зомби с лицом Нардиса и его инстинктами был мне не нужен. Я хотел увидеть настоящего Нардиса, чуткого и понимающего, шумного и раздражающего, порой даже бестолкового, но именно такого, каким я его запомнил, со всеми его достоинствами и недостатками. Как я потом понял, именно недостатки… крохотные, малозначимые, но такие важные, изъяны делают людей по-настоящему запоминающимися. И именно они отличают их друг от друга. Привычка забывать на комоде вещи, невыглаженные манжеты или воротничок, который так и хочется разгладить пальцами, немузыкальное пение по утрам… Все это дополняет и раскрывает человеческую личность. Делает ее цельной. Многогранной. И такой живой. Так что если во всем остальном она порядочная, открытая, честная и верная своим принципам, то маленьких минусов мы уже не видим. И это правильно, ведь ни один человек из одного только хорошего не состоит.

Порой нужно уметь не замечать эти мелочи. Порой даже забывать и не цепляться взглядом за пустяки. Тогда, наверное, и жить станет намного проще, и дорогие нам люди не потеряют своей ценности.

Я, правда, отдавал себе отчет, насколько это будет сложная задача. Мора, в конце концов, тоже уговорил. В скором времени я вернулся в столицу, закопался в книги, поднял все свои старые связи и бросил клич, что мне срочно нужен толковый колдун. Причем не простой колдун, а такой, чтобы разбирался в вопросах жизни и смерти. А если и не разбирался, то был готов к новым знаниям и не боялся пойти против вездесущей ИСБ.

Еще я надеялся, что наработки, которые у меня имелись по новому виду нежити, во многом помогут решению поставленной цели. Само собой, чтобы просто оживить человека, этого было недостаточно. Но изменить его тело, избавить его от ран, полностью восстановить целостность мертвых тканей – вот в чем я видел свою первоочередную задачу. А уж когда нам удастся привести в порядок тело, наступит черед подумать и насчет души.

На время исследований я решил отложить остальные проекты и даже в Лазоревую долину почти перестал заглядывать. Исчезнувшая часть души Мора тоже временно отошла на второй план. Да и поиски историка взамен умершего нэла Тарио потеряли былую важность. Но все же я их продолжил, потому что разгадка самых сложных вопросов вполне могла крыться в тех самых символах, которые он не успел расшифровать.

На всю эту работу, разумеется, требовались деньги. Очень много денег, которые я тратил на приобретение магических эликсиров, редких книг, услуги Лемана и приобретение нового оборудования. Человеческая плоть – структура тонкая, нежная, и мне бы не хотелось случайно ее испортить, просто взяв не тот инструмент.

Итогом всех этих телодвижений стало то, что года через три мне все-таки удалось создать состав, способный пусть и медленно, но восстанавливать мертвые ткани.

Еще через два года мне удалось избавить экспериментального зомби от безобразной раны в груди – такой же глубокой и, безусловно, смертельной, как у Нардиса.

Затем я закрепил результат. Опробовал его на куче самого разного подопытного материала. Определил, что столь длительный процесс восстановления характерен лишь для замороженного тела, тогда как в оттаявшем он пойдет в несколько раз быстрее.

Это был своеобразный прорыв. Первая веха на том нелегком пути, что я для себя выбрал. И лишь после этого настанет самая важная и сложная работа, которая мне, неживому-немертвому, была, к сожалению, не по плечу.