— А я бы не был на вашем месте, Машенька, так категоричен, — протянул я, оглядывая стол в раздумьях, что бы ещё сожрать. — Жизнь ведь очень непредсказуемая штука. Как знать, может быть, вы останетесь вдовой. Тогда вам будет не всё равно, что когда-то не показались вовремя целителю, и этот опрометчивый поступок лишил вас вашей дивной красоты.

Маша сжала вилку так, что у неё пальцы побелели. Я даже слегка отодвинулся, а то ещё кинется. С неё станется. Барон Соколов не удержался, и хохотнул, а дед сердито воскликнул.

— Женя! Что ты такое говоришь?

— Всего лишь предупреждаю о последствиях. — Я невинно улыбнулся, и потянулся за пирожными.

— Могу с уверенностью заявить, Евгений Фёдорович, что вы своей смертью в теплой постели в окружении пра-правнуков точно не помрёте. — Заявил Соколов, возвращаясь к прерванной трапезе.

— Упаси меня все боги скопом от подобной участи. Я человек богемы, меня устроит нечто скандальное, например, умереть в объятьях юной любовницы, которую я ненамеренно, естественно, соблазню, даже не подозревая в тот момент, что на неё положил глаз мой правнук, — я встал из-за стола. — Подумайте над моими словами, Машенька. Я иногда даю правильные советы. Прошу меня извинить, но у меня есть ещё дела с егерями, которые я обязательно должен решить до отъезда.

Я вышел из столовой посмеиваясь. Несмотря на ночное происшествие, настроение было на довольно приличном уровне. Найдя Петровича, я прошëл с ним вместе в мастерскую и довольно быстро накрутили патронов. Я забрал горсть с собой. Егерь же остался в мастерской, настроившись на изготовление большой партии таких вот примитивных патронов.

Вещи были уложены, и я раздумывал, ехать верхом на Аресе, или в машине? Вопрос был решён в тот момент, когда пришлось ловить Фыру. Кошечка наотрез отказывалась ехать. Она сначала закатила истерику, потом забилась под шкаф, откуда я её долго выковыривал. Когда мне удалось выволочь Фыру, она начала вырываться и исцарапала мне руки. Кое-как успокоив эту мелкую паразитку, я вытер пот со лба и перевёл дыхание.

— Как будто только что тяжелый бой выдержал, — признался я, сунув кошку себе за пазуху.

— Не к добру это, — прошептала кухарка, глядя на нас с рысью почти с суеверным ужасом. — Ох, не к добру. Ехать она не хочет. Требует, чтобы дома вы остались, Евгений Фёдорович.

— Да я бы с удовольствием. Только, сидя дома, ничему не обучишься. Хватит уже, — прикрикнул я, прижимая взбесившийся комок пуха к себе, чтобы ограничить её движения.

— Может, всё-таки отложите поездку? — умоляюще спросила кухарка.

— Нет, — я покачал головой. — Да, не волнуйся, всё хорошо будет.

— Не каркай, старая, — перебил опять открывшую рот кухарку Тихон. — Чего раскаркалась? Будто в сорочьем клане состоишь, а не в клане рыси-красавицы.

— А ты мне рот не затыкай. Старую нашел! — она уперла руки в бока, набрасываясь на Тихона. Я же только головой покачал и вышел из кухни.

Когда я направился к машине, дед удивленно посмотрел на меня.

— Надо же, а я-то думал, что ждать придётся, когда Ареса запрягут. Что это ты решил в комфорте проехаться?

— Фыра скандалит. Я её не удержу, если в седло полезу, — раздосадованно ответив, сел в машину. Бывшее таким хорошим настроение, начало понемногу портиться.

К слову борон Соколов и Маша решили проехаться верхом, пока было такая возможность.

Сопровождал нас отряд егерей. У каждого сзади я увидел обрез. Соколов покосился на испорченное на его взгляд оружие, которое егеря зачем-то таскали с собой, но ничего не спросил.

До города, расстояние до которого составляет десять километров, мы доехали быстро. Как оказалось, наш дом был расположен на окраине в так называемом аристократическом квартале. Дома стояли довольно далеко друг от друга. Каждый дом окружал небольшой парк. Сами дома стояли в глубине этих парков, и к входным дверям вела прекрасная подъездная дорожка. Возле поворота, на котором дорога сворачивала к нашему дому, мы распрощались с Соколовыми. У них дома в Ямске не было, к нам они напроситься постеснялись, и должны будут расположиться в гостинице почти в центре города. Я практически сразу решил, что навещу баронессу, во время моего знакомства с городом.

Дверь распахнулась и на крыльцо выскочил дворецкий.

— Ваше сиятельство, Сергей Ильич, у меня для вас очень важное сообщение, — проговорил он, даже «здрасти» не сказав.

— Настолько важное, что не может подождать, пока я в дом войду? — дед нахмурился.

— Об этом, конечно, вам судить, Сергей Ильич, но Шубин знал, что вы вот-вот приехать должны и велел сообщить, что завтра приезжает Медведев. Лично Дмитрий Фёдорович пожалует. И сразу же хочет с Евгением Фёдоровичем побеседовать. — Ответил дворецкий.

— Ну что же, и побеседуем. И Женя побеседует, и я побеседую. Найди Устина. Пускай вместе с Шубиным сегодня к нам придут. Я всё-таки деньги плачу немалые, и хочу с результатами расследования ознакомиться.

Дед вошёл в дом, следом за ним шёл я, а за мной дворецкий. Настроение испортилось ещё сильнее. А ведь нам предстоит жандармов выслушивать. Что-то мне как-то неспокойно. Как бы действительно чего не произошло.

Шубин с Устиным прибыли через час после того, как мы приехали в город. По вопросам нападения они узнали не немного больше нашего, а вот про закулисную борьбу могли кое-что рассказать. Оказывается, версию про прорыв придумал не сам убиенный мною Бориска, а его папашка. Когда сын с остатками товарищей и трупами на руках примчался домой, старший Свинцов пришел в ужас. Быстро сочинил удобоваримую историю и скормил её гостям. Тут как кстати вернулись принципиальные Соколовы с рассказом о том, что сами попались, и, если бы не Рысевы, случайно оказавшиеся в охотничьем домике в этот момент, им было бы очень плохо. Возможно даже смертельно плохо. Хотя, какое «возможно» — наверняка.

И всё может быть прошло бы хорошо, но тут на бал заявился наследник Рысевых и спровоцировал Борюсика на откровенность. И тут понеслось. Большинство кланов были против такого откровенного произвола Свинцовых. Из них примерно треть проповедовала принцип: «Делаешь херню — не попадайся, а попался, сам дурак и нам с таким неудачником не по пути». Две трети от открыто присоединившихся к нам действительно были возмущены. Ещё треть от оставшихся заняли нейтральную позицию, чтобы присоединиться в нужное время к победителям.

В общем, если полыхнёт, то Свинцовы окажутся в очень незавидном положении. Клан неудачников, фактически приговорён. Кланам, оказавшим поддержку Свинцовым, достанется за компанию, их «раздерут на части».

Союзники Рысевых с удовольствием отщипнут от куска весьма замечательного пирога.

Новость дня уже дошла до Кречета. Тот едва не впал в свой знаменитый праведный гнев, но вовремя сдержался. Только князь Тигров был поднят в ружьё, а на место отправлен Медведев. Всё это сделано для того, чтобы предотвратить конфликт, грозящий перерасти в полноценную гражданскую войну.

Межклановые войны, если они выходят за пределы конфликтующих кланов — это всегда страшно. И ни один правитель в своём уме никогда этого не допустит, если есть возможность избежать подобного. Ведь в подавлении этого пожара будут задействованы армии, и соседи, если не идиоты, сразу же воспользуются ситуацией. Плюс ко всему дестабилизация обстановки никогда не была выгодна экономике. Только не внутри страны. Кречеты идиотами не были, иначе при таком разнообразии кланов и тотемов, часто нетерпимых друг к другу, не смогли бы править империей так долго. Их бы просто смели, и никакие магические дары не помогли бы.

Так что идиотами Кречеты не были. Поэтому в кратчайшие сроки и были предприняты подобные меры.

И вот что самое интересное, среди сторонников Свинцовых Ондатровых не было. Более того, их не было и в нейтральной группе. Ондатровы горели праведным негодованием, а их сыночка, мразоты конской, будто бы в отряде Бориски и не было вовсе. Самое главное, все остальные участники конфликта обошли эту тему стороной: не было с ними на той охоте Лёни Ондатрова. Не было, он где-то по дороге потерялся, а сам потом мужественно драпал от прорыва — лошадь у него понесла. Она вообще очень пугливая эта лошадь, при виде монстров всегда несётся в сторону дома развевая хвост по ветру. А Лёнечка ничего с ней-дрянью-такой сделать не может.