- Госпожа Рутман, как вы себя чувствуете? – в мои глаза светил маленьким фонариком доктор Вернер. – Голова не кружится?

- Вроде бы нет… Только во рту горечь… Можно воды?

- Да, конечно. – мне подают открытую бутылку.

- Где Грэйвил?

- Лорд Вэлдон еще не пришел в сознание. – на мой вопрос отвечает совсем не доктор, а Олаф Локвилл, которого я сейчас не вижу, только слышу его голос справа. – Ему порядком досталось от когтей этих тварей, а сильное заклятие выкачало много сил… Угораздило же нас остановиться на ночлег рядом с гнездовьем этих тварей.

В последних словах генерала чувствуется вина. Это он отвечал за выбор места стоянки и безопасность отряда.

- Кто-то еще пострадал?

- Так, по мелочи… царапины. Ваших людей хорошо защитили костюмы. А в моём отряде – самые меткие стрелки. Да и не так много гарпий успело вылететь из Храма, когда милорд выжег стаю.

Рано утром мы покидаем столь негостеприимный город. Сегодня я сижу за рулем калистры, не гоню магомобиль вперед, напротив, держусь основного каравана. Да и сытая паучиха не торопится, медленно, плавно перебирает лапами. Ей трупы гарпий пришлись очень даже по вкусу.

Грэйвил приходит в себя только к обеду и мне стоит больших сил уговорить его оставаться на заднем сидении и отдыхать.

На привале я перебираюсь к нему. Так не привычно видеть его слабым, а ведь мне всегда казалось, что он несокрушим. Эта больная опустевшая земля вытягивает магию даже из самых сильных. Я кладу ладони на влажный от испарины виски, слышу, как начинает выравниваться его дыхание. Белесые нити Ситоры проникают под прохладную кожу, напитывая крупицами силы. А потом я касаюсь губами его холодных губ. Впервые за десять лет ощущая знакомый вкус… Я знаю, как отдавать. Нежность, силу, любовь… всю себя без остатка.

К моменту нашего прибытия к Главному Храму (если так можно было назвать поросшие бурьяном руины) Грэйвил полностью оправился. Не знаю, помнил ли он тот поцелуй… По его виду мало что можно было понять. Мы снова держались отстраненно, словно между нами ничего не было. Он большую часть пути проводил с генералом Локвиллом, корректировал маршрут, назначал патрули и разведчиков. Я же всё глубже погружалась в Книгу Храма…

Руины, к которым мы вышли в полдень, не предвещали легкого завершения дела. Но работа закипела сразу. Ученые и маги начали обследовать природный и магический фон, инженеры составляли план местности и разрушенных строений, проводили анализ грунта, составляли карту рельефа. Воины, свободные от службы в караулах, занимались самой грязной работой – вручную вырубали бурьян, свозили охапки валежника и веток на окраину лагеря. Потом это всё пригодится для разведения костров, топливо и запас магических накопителей решено было экономить.

Обустройством лагеря занялись оставшиеся люди. Теперь вместо простого спальника, которым довольствовались в последние ночи, устанавливались шатры. Разгружались и собирались переносные лаборатории. Предстояло немало работ по исследованию, в том числе и собранных ранее образцов.

Храм удалось расчистить лишь на четвертый день. Точнее то, что от него осталось – фундамент, несколько колонн, часть задней стены, мозаичный пол с частично разрушенной гексаграммой. Здесь узор отличался от виденного мною в других храмах, но был знаком. Десять лет назад я уже находилась в центре почти такого же рисунка.

Теперь за дело принялись археологи. Именно им предстояло определить какая из глыб, разбросанных по округе, две тысячи лет назад была частью колонны, а какая – ступенькой. От такой спорной на Земле науки сейчас зависело благополучие другого мира. Всем стоило запастись терпением.

Храм восстанавливали медленно. Уже были определены и установлены на свои места возвращенные из Миноры камни, закреплены специальным полимерным составом, который не должен влиять на проводимость Ситоры. Не спеша возводились стены, скреплялись полимерным раствором с добавлением местного песчаника. По расчетам, полностью воссоздать Храм имеющимися силами было невозможно, но и этого должно хватить для проведения ритуала.

Я помогала археологам восстанавливать мозаику. Каждую ночь в моей голове возникали новые четкие образы, каждое утро я зарисовывала новые схемы, но подобрать разноцветные камешки из древних обломков было очень непросто. А уложить их в правильном порядке – и подавно. Требовалось мое постоянное присутствие, ведь только я видела, как тянется один фрагмент к другому, или, напротив, не желает становиться в линию.

Время не просто шло – летело. Скоро на ночном небосклоне звёзды будут максимально благоприятствовать проведению ритуала…

Я нервничала. И не только я.

Гиви стал замкнут. Возможно, это было последствием отсутствия коньяка… Он часто самостоятельно исследовал окрестности Храма, даже с другими лакенами общался мало. И они уже без него старательно выискивали в траве разноцветные камешки для восстановления мозаики.

Меня беспокоило другое – если я погибну, что станет со связанными со мной существами?

Книга Храма близилась к завершению, но ответа на этот вопрос я не находила…

Мозаика была закончена накануне рокового дня…

Теперь напряжение словно сковало всех участников похода. Проще всего было военным. Генерал Олаф прятал свою нервозность за рутинными делами6 отправлял людей в караулы и разъезды, оставшихся выматывал изнурительной тренировкой.

Последний разговор с землей тоже вышел напряженным. По сути, переживали наши соотечественники не столько за исход ритуала, сколько за мое благополучие. А точнее за то, кому отойдут мои блага в случае случайной гибели. Но вопросы звучали очень завуалированно. Конечно, пока в стране не сменится президент, в моих лабораториях иностранным корпорациям делать нечего. Но что стоит подождать полтора года?

Беседа по личному каналу с управляющими вымотала окончательно. Люди получили последние инструкции. Георгий преподал мне хороший урок как стоит заранее готовится к неприятностям… Теперь стоило уповать на лучшее.

В свой шатёр я удалилась вымотанной до предела. Еще было далеко до захода солнц, но нужно было отдохнуть. Несмотря на последние бессонные ночи, уснуть мне так и не удалось, поэтому я решила дочитать до конца Книгу Храма.

…алые капли крови наполняют неровные канавки в земле. Малая жертва, чтобы избежать большего. Из руки на песок падает осколок обсидиана… это им я чертила узоры на теле земли, его неровным боком вспарывала ладони. С этого плато виден мой Храм и перевал, за которым уже клубится пыль под копытами вражеской армии. Завтра будет последний бой, но если не разорвать связи – не выживет никто… когда я вспыхну в последнем танце. А жизнь должна продолжаться…

Я закрыла книгу и судорожно вздохнула. Это место из моих видений… Я была там неделю назад, когда ради интереса отправилась с одной из групп разведчиков. Конечно, со мной никто не отъезжал далеко от лагеря. Мы просто объехали его кругом, полюбовавшись с возвышенности на расчищенные руины Храма…

Незаметно покинув свой шатер я направилась к холмам. Сперва кралась по лагерю, словно вор, но миновав патрули ускорила шаг, а скрывшись в зарослях кустарника, и вовсе перешла на бег. Острые ветки не могли навредить мне через экзокостюм, поэтому невзирая на пот, заливающий глаза, я упрямо карабкалась по склону…

Здесь была ровная площадка, которую я спешно очищала от веток и засохшей листвы, разгребая мусор руками. Острый камень нашелся сам. Я просто нащупала его рукой и поняла – он! Ползая кругами, я чертила им бороздки в жесткой как камень сухой земле. Только успеть, только не затоптать собственный рисунок. Последний штрих… руки судорожно стаскивают экзокостюм. Надо дышать… нечего лишнего. Босые ноги касаются земли… Одежда только мешает.

Край малого солнца касается горизонта. Одновременно с этим край камня вспарывает ладонь, затем вторую… крупные капли увлажняют иссохшую землю. Первые движения безумного танца посолонь, вокруг пентаграммы… стопы утопают в тонком слое пыли. Кровь земле. Кровь небу. Кровь солнцам…