В глазах Матвея не было понимания и сочувствия. Он смотрел на нее с жалостью. Разве что не гладил по голове.

— Мам, равновесия не бывает, ты не знала? Равновесие — это равная скорость протекания прямого и обратного процесса.

— Откуда ты такой умный на мою голову взялся, — проворчала Елена Михайловна. Меньше всего на свете ей хотелось дискутировать на тему определений. Больше всего на свете ей хотелось найти ту, которая искалечила ее сына и отрезать голову ей. Что такого они делают с людьми, что они за несколько часов превращаются в таких вот, совершенно чужих, зомбированных существ, отрицающих все, в чем они были воспитаны.

— Слушай, мам, так я и не понял, почему ты волнуешься, — вдруг прервал ее размышления Матвей. — Если я охотник, то нож сломается и все. Я же не этот… как вы там их называете. Почему я должен умереть?

— Потому что сейчас ты — такой как они. Она изменила тебя. Превратила в свое подобие. Говорят, им достаточно прикоснуться, чтобы заживить раны, остановить кровь, вернуть зрение или навсегда избавить от хромоты…

— Ерунда все это. Она не останавливала мне кровь прикосновением, она держала бинт, пока кровь не перестала идти.

— Ну, может, она делает это словами, — дернула плечами Елена Михайловна, — откуда мне знать, как они делают это с живыми людьми. Я, знаешь ли, никогда не разговаривала с живыми эльфами. Но я вижу тебя и понимаю, что сильно недооценивала слухи, которые о них ходят. Надо было верить всему и запоминать даже самые нелепые истории.

— Да что же со мной не так?

— А ты не чувствуешь?

Он покачал головой из стороны в сторону.

— Не чувствую. Какой я был, таким я и остался…

— Ты иначе пахнешь. Ты не злишься. Я тебя несколько раз оскорбила, ты даже не заметил. Ты заботишься обо мне, хотя раньше никогда так не делал.

— И тебе за это все хочется меня убить?

— Пока нет. Но я не знаю, что будет, когда перестройка закончится.

Матвей пожал плечами.

— Поживем — увидим. Ты отцу хотела позвонить — так звони. А то через час он на работу уйдет.

— А ты смотри мне, не засыпай!

— Хорошо, — ответил Матвей и улыбнулся.

— И что ты мне предлагаешь? — разговор тянулся непростительно долго, Елена Михайловна уже начала посматривать в сторону кухни. К сожалению, телефон здесь был старый, из тех, которые не взять в руку и не пойти в другую комнату, нужно было стоять, будто привязанный к аппарату. И это Елену Михайловну раздражало тоже.

— Вези его сюда! Билеты у вас на пятницу? Очень хорошо, меняйте на сегодня. Да плевать, что не успеете собраться. Что там у него такого ценного, что нельзя бросить? Машину пусть девчонке оставляет, не обеднеем. Фотоаппарат в чемодан, документы туда же и вперед. У нас тут не горячий сезон, знаешь ли, билеты должны найтись. Хоть в бизнес-класс, неважно. Сын дороже любых денег, мы же его потеряем там. Ты же не знаешь, где ходит эта тварь! Может, она за стеной живет, в соседнем подъезде.

— Это вряд ли, я бы почувствовала.

— С одного раза? Сомневаюсь, — хмыкнул мужчина. — В общем, давайте, рысью покупайте билеты и вперед. Я вас жду!

Елена Михайловна не сразу поняла, что значат короткие гудки. Организм требовал сна, но волны адреналина не давали сосредоточиться на сне, хотя и мешали ясной работе головы. Наконец, она положила трубку и посмотрела на сложенный на столе ноутбук. Билеты, сейчас же. Конечно. Только нужно посмотреть, не спит ли Матвей.

Он не спал. Он сидел, положив руку на спинку кресла, уютно устроив подбородок в ямке между большим и указательным пальцами. Глаза были открыты, но смотрели в никуда, вдаль, в лиловый туман небытия. Он был еще теплым, когда женщина рискнула прикоснуться к его лицу и закрыть ему глаза.

Она не делала попыток вызвать скорую помощь или что-то сделать. Это было бесполезно, она знала. А еще она знала, что сама виновата в смерти своего сына. Что не рассказала ему с детства о том, кто они такие. И в том, что не учила его беречься и охотиться. И больше всего — в том, что она своими руками лишила его огромной Вселенной, решив за него, что ему будет достаточно одного мира, но не додумавшись до простой истины — у миров нет границ, и то, что есть в одном, может попасть и в другой…

Елена Михайловна в последний раз обвела взглядом пустую квартиру. Слезы закончились уже давно, но теперь, когда закончились дела, которыми она могла отвлекать себя, они снова вернулись. Муж улетел домой два дня назад, она осталась. Она хотела найти эту тварь. Она была уверена, что сможет ее отыскать. Увы, поиски закончились ничем.

Елена Михайловна пересмотрела все профили сына в социальных сетях, которые смогла обнаружить на его компьютере. Постаралась встретиться со всеми девушками, с которыми он дружил. Тупик. Ее там не было. Она просмотрела тысячи фотографий на его компьютере и в портфолио. Он, оказывается, мечтал стать профессиональным фотографом, зарабатывал на собственную студию, а они с отцом так ничего и не узнали. Елена Михайловна пролистала все фотографии, где было хоть одно женское лицо. К счастью, она представляла, как примерно должна выглядеть «эта девушка». Высокий лоб, треугольные брови, глаза со странным разрезом, глубокая носогубная складка и непропорционально большой рот. И фирменный тяжелый подбородок с опущенными вниз щеками. Конечно, не самая модельная внешность, но такого лица не было ни на одной фотографии. Вот ведь чертова кукла, умеет скрываться, — со злостью думала Елена Михайловна, закрывая очередной сет снимков.

В самую последнюю очередь Елена Михайловна сходила к нему на работу, но там ее тоже подстерегала неудача. Под видом поминок в новом конференц-зале собрались все сотрудники, которые знали Матвея. Она сказала короткую речь о том, что благодарна им всем за поддержку и надеется, что они иногда будут вспоминать его. Они покивали, взяли заранее разлитое по стаканчикам тягучее красное вино, молча выпили и разошлись.

Где же она прячется, эта тварь? Где ее искать?!

Впервые Елена Михайловна не знала, что делать дальше. Этот мир был не богат на разрывы границ. Им удалось обнаружить только один — и они жили рядом с ним, потому что подстерегать добычу у тайного логова — одна из лучших тактик, которые она испробовала. Здесь, в столице, было глухое, абсолютно непробиваемое место. Если эта тварь вынырнула из какого-то смежного пространства, то сделала это далеко отсюда. И, скорее всего, находится уже на пути в то самое место прокола. Если еще не скрылась в своем убежище. Все-таки столько дней прошло. Они не из тех, кто должен обязательно увидеть результат своего действия. К сожалению, им незнакомо чувство злорадства.

Впервые в жизни Елена Михайловна приняла решение сдаться. Впервые в жизни, она понимала, что проиграла. И еще она очень хорошо понимала, что впервые в жизни эти твари выиграли и нашли способ убить охотника, не убивая его.

Она захлопнула дверь и вышла на лестницу. Осмотрелась. Нет, ничего подозрительного. Ключи от квартиры бросила в почтовый ящик, как просил владелец, и снова осмотрелась… Ее не покидало чувство, что она что-то просмотрела совсем рядом, чего-то не заметила. Но, возможно, это многолетнее чувство победителя не желало смириться с поражением.

Перед тем, как сесть в машину сына, Елена Михайловна еще раз открыла багажник и заглянула внутрь. Может быть, она что-то пропустила? Нет, обычный пустой багажник с пыльным запасным колесом и черной сумкой с инструментами.

Внутри, ни в карманах на чехлах, ни в бардачке тоже не оказалось никаких посторонних вещей. Ничего, что не принадлежало бы Матвею.

— Хватит уже, — раздраженно сказала женщина и повернула ключ зажигания.

До дома, где жила Люда, Елена Михайловна доехала все с тем же чувством, что что-то важное она упустила. Люда ждала ее на скамейке перед подъездом.

— Она твоя. — Елена Михайловна отдала девушке ключи и документы. — Матвей хотел подарить ее тебе. Матвей ее тебе и подарил.