Эбби, быть может, увидев в лице нашего инопланетного гостя союзника, воспользовалась возможностью, которой не пользовалась годами, чтобы спросить меня, осознал ли я, что эксперименты над животными были «самой дорогостоящей ошибкой в истории медицинской науки».

— Ничего хорошего из этого не вышло, — продолжала она, прежде чем я успел ответить, — Им были до задницы способы подхода к научным проблемам. Но мы должны спросить, отец, сколько еще мы могли бы прогрессировать, если лучшие методологии были разработаны десятилетия назад?

Я напомнил моей радикально настроенной дочери, что она смогла бы и дальше прогрессировать, если бы немного очистила собственную речь и если бы защитники прав животных перестали разрушать лаборатории и терроризировать исследователей.

— О, папа, вы так трахаете учреждение. Как будто бы имущество и то, что вы называете «брань», важнее, чем животные, которых вы убиваете каждый день. Они называли террористов (она подразумевала Вьетнам) протестантами войны, помнишь? Сейчас мы знаем, что это было полной чушью. Они были правыми, и каждый знает это. То же самое сейчас с движением за права животных, — добавила она полушутя. — Весь ваш старый пердеж когда-нибудь иссякнет и ситуация изменится. Более молодые ребята начинают обращать внимание на глупость исследований над животными.

Затем она улыбнулась и поцеловала меня в щеку. К счастью, все наши рассуждения заканчиваются таким образом.

Мой зять-астроном Стив знал все о разговоре Чарли Флинна с протом, и он сообщил, что его коллега с новой силой занялся поиском небес с целью доказать существование обитаемых планет. За последние несколько лет Флинн получил ряд престижных наград за свои «открытия» нескольких неизвестных ранее планет, в том числе Нолл, Флор и Терсипион, обо всех из которых он узнал от прота в 1990 году. Он и некоторые из его коллег также работали с должностными лицами в Государственном Департаменте в надежде посетить Ливию или, как минимум, организовать импорт, насколько это только возможно, как можно большего количества экскрементов определенного вида паука из этой страны. И он посадил всех своих аспирантов за разработку сияющих огней в зеркалах, надеясь, что они будут проводить через лабораторию сверхзвуковые скорости, что пока не увенчалось успехом.

— Как я люблю это, — протянул Стив. — Это все равно, что находиться в научно-фантастическом романе.

Мои внуки Рейн и Стар, в возрасте одиннадцати и девяти лет соответственно, хорошо провели время в тот день, как мне кажется, в первую очередь из-за собак, с которыми они большие друзья. Как только они прибыли, большой Фрисби начал за ними гоняться, волосы мальчиков, достигавшие плеч, развевались за ними подобно маленьким флажкам. Даже Шаста Дейзи, которой теперь тринадцать, она стала плохо слышать и немного страдает артритом, снова превратилась в щенка в предвкушении погони.

Бетти и ее муж Уолт с тройней прибыли немного позже Жизель и прота, которого Шаста сразу узнала после их знакомства пятью годами ранее. Оксай тоже подошел к нему, хотя и несколько более осторожно. Возможно, он инстинктивно понял, что это был не Роберт, безмолвный компаньон его щенячьего детства (я принес Оксая в палату кататоников в слабой попытке вызвать у Роба желание прикоснуться к нему). В любом случае, собаки редко покидали его на протяжении всего дня.

К концу дня пришел Уилл, который привел с собой свою девушку Даун. Уилл только что закончил свое летнее пребывание в МПИ и был разочарован тем, что не смог расшифровать секретный код Дастина. Он был уверен, что это имеет что-то общее с пантомимой «сигара», но так и не смог выяснить что. Он пришел отдохнуть на День труда, это был его последний свободный день перед началом занятий, но также он надеялся поговорить с протом о том, как найти подход к Дастину.

В течение дня ничего экстраординарного не произошло, все мы сидели на заднем дворе, получая удовольствие от потрясающего пикника. Когда все закончили ужинать и продолжили общение за столом, я отозвал прота в сторонку и поинтересовался, как чувствует себя Роберт.

— Кажется, он в порядке, джино. Должно быть, это твоя врачебная привычка.

— Спасибо. Она напоминает мне, что я должен кое о чем у тебя спросить.

— Спрашивай.

— Во время нашей последней беседы Роберт назвал своего отца «другом и защитником». Ты знаешь, что он имел в виду?

— Я никогда не встречался с его отцом. Я не был знаком с Робом, когда его отец бы еще жив.

— Я знаю. Я просто подумал, что он мог говорить тебе что-то о нем. Я полез в карман и достал свисток, которым пользовался для вызова Роберта во время двадцатой беседы: — Помнишь это?

— Только не терновый куст! О, нет! О, нет! Все, что угодно, только не терновый куст![19] — Прот вскинул руки в притворном ужасе, хотя я мог поспорить, что он ожидал такого вопроса. Присутствующих заранее предупредили о такой реакции прота и теперь все, особенно Жизель, несколько нервно смотрели в нашу сторону. Я ободряюще ей подмигнул. Парни, даже маленькие «Вилли, Билли и Дилли» (трое братьев-утят, являющихся героями мультфильмов и комиксов компании Уолта Диснея — прим. перев.), у ног которых расположились собаки, замерли на своих местах. Внезапно стало очень тихо.

Я понятия не имел, сработает ли мой план, будет ли Роберт готов проявить себя за пределами моего относительно безопасного врачебного кабинета. Как только я коснулся свистка губами, его голова на мгновение опустилась, а потом снова поднялась. Мне даже не пришлось в него свистеть.

— Здравствуйте, доктор Брюэр, — проговорил он. Его глаза резко распахнулись, подобно паре перепуганных бабочек.

— Где я? Он снял темные очки прота, чтобы лучше видеть.

— Ты у меня дома в Коннектикуте. В твоем втором безопасном убежище. Идем. Я тебя со всеми познакомлю.

Но прежде, чем я смог это сделать, к нам, махая хвостом, подбежал Оксай. Он прыгнул на Роберта и начал облизывать ему лицо (мы сидели в шезлонге на заднем дворе). Очевидно, он узнал своего старого приятеля и был очень рад его видеть. Шаста же вела себя более сдержанно. Она встречала Роберта только однажды, во время его припадка при виде нашего опрыскивателя для газонов.

Роб, в свою очередь, тоже был вне себя от радости, увидев Оксая, и обнимался с ним в течение нескольких минут.

— Я скучал по тебе! — воскликнул он.

Виляя хвостом из стороны в сторону, счастливый далматинец радостно бегал по всему двору, каждый раз останавливаясь рядом с Робом. Позже Роб спросил меня, сможем ли мы оставить его собаку у себя «немного дольше». Я заверил его, что мы были бы рады сделать это, приятно, что его мировоззрение стало настолько положительным.

За пределами больницы и влияния прота Роберт показал себя со стороны, которую я прежде не видел. Он был вежливым, добрым, тихим человеком, который любил детей, и, прежде чем присоединиться к шумной погоне за фрисби со всеми пятью ребятами и собаками, он показал мальчикам несколько приемов борьбы, которыми владел. Если бы он не был душевнобольным, никто и никогда и не заподозрил бы по его спокойной внешности, что существуют демоны, которые царапают и грызут его изнутри.

В какой-то момент Стив попытался вовлечь его в разговор о космосе, но когда стало очевидно, что Роберт имеет весьма поверхностные знания о небе — названия планет и нескольких созвездий, то сдался. В то же время они оба получали удовольствие от обсуждения своих колледжей и любимых футбольных команд, несмотря на то, что Роберт практически ничего не знал о новых событиях в этом спорте с середины восьмидесятых.

Хотя поначалу Жизель казалась возмущенной его присутствием, вскоре она заняла большую часть его времени, и они уже безмятежно разговаривали друг с другом о прошлом (оба были выходцами маленьких городов) и я, конечно, этому не препятствовал. Чем комфортнее становилось Робу в новом и непривычном для себя окружении, тем больше он, вероятно, доверял нам и тем лучше становились его прогнозы лечения. Наблюдая за ними, я задавался вопросом, кто из них, Роберт или прот, будет возвращаться в больницу вместе с Бетти и ее семьей.