Я сказал ей, что не думаю, что это будет проблемой.

Так, крутясь как белка в колесе, я получил звонок от Бетти.

— Доктор Виллерс звонил вчера, пока вас не было. Он хотел говорить с протом. Сказал, что это срочно. Он звонил снова позже, но прота не было, был только Роберт. Я предложила ему поговорить с Кассандрой, но он сказал, что для этого было уже слишком поздно.

— В случае с протом тоже может быть уже слишком поздно.

— Очень жаль. Он был в отчаянии.

Всю оставшуюся часть недели мы были закружены телефонными звонками. Несколько посетителей обещали деньги больнице. У некоторых были родственник или друг, которого они хотели привезти к нам. Несколько режиссеров других ток-шоу хотели, чтобы прот приехал к ним “и сделал ту уловку”. Большинство из тех, кто звонил, однако, не стремились признаваться ему в любви, высылать средства на постройку нового больничного крыла или предлагать проту место работы. Вместо этого они хотели знать, как позвонить или написать ему, когда они увидят его снова, как добраться до планеты КА-ПЭКС.

Несколько репортеров звонили с просьбой выслать биографию прота, и я, отчаявшись объяснить им, что у прота нет и не было биографии, и что он, возможно, уже никогда не вернется, наконец отослал их к Жизель.

Тогда начали приходить письма, тысячи из них были адресованы “Проту, Нью-Йорк, Манхэттен, Психиатрический Институт”. Я не открыл ни одного из них, но я видел, что на некоторых из них было написано "от стражей Прота" и т.п. Некоторые из них назвали его “дьяволом” (как когда-то Рассел), и некоторые даже угрожали ему телесным повреждением. Другие думали, что он был своего рода подобной Христу фигурой, “мессия”, который приехал, чтобы “спасти нас от нас”. Странно, но никто не видел того, чем он действительно был: частью психически больного, который, казалось, встал на путь исцеления.

Но прот не появился ни на этой неделе, ни на следующей (к большой тревоге Виллерса). Я чувствовал себя так или иначе преданным. Если он, фактически, «отбыл» из этого мира, то сделал это, не предупредив меня, хотя и обещал. Однако я не мог не думать о том, как в прошлый раз он «возвратился» на КА-ПЭКС, и о Роберте, которого он бросил здесь. Но в этот раз Роб улыбался и чувствовал себя уверенно. Что ж, чего еще я мог ожидать?

Одной из вещей о проте, которые я никогда не забуду, была его способность общаться с аутичными пациентами. Возможно, это объясняет тот сон, что я увидел в ночь после ток-шоу.

Я был в том, что, выглядело космической капсулой. Сквозь крошечные окна я видел бездонное голубое небо. Каюта была освещена странной приборной панелью. Это было великолепно. Десятки дисков и мониторов, все сверкающие зеленым светом и желтыми огнями.

Внезапно раздался странный скрежет и все начало вибрировать. Я почувствовал, как сила тяжести сбросила меня и вниз и затем, спустя несколько минут, шум и вибрация прекратились, и я остался дрейфовать в пространстве над Землей, глядя вниз на самую красивую планету во вселенной.

Меня встряхнуло и отбросило далеко назад. Огромная тень загородила мне весь обзор. Я знал, что вернулся назад, к самому началу путешествия. Тень больше не закрывала окна. Передо мной появилась гигантская голова. Это был Джерри. Мы вместе летели в его ракете. Он смотрел на меня своими большими глазами и его рот распахнулся в зубастой усмешке. Это было замечательно — на мгновение мне показалось, что я понял его, понял все!

Но потом я проснулся и, как всегда, я не понял ничего.

Визит всемирно-известного психолога был запланирован на пятницу. Его книги, «Народная Психиатрия» и «Как Распутать Путаницу», были в списках бестселлеров в течение многих лет. Я стоял а лужайке в ожидании того момента, когда Кассандра, наконец, заметит меня, как внезапно пришло сообщение, что ввиду некоторых неотложных дел наш гость вынужден был отменить посещение в последнюю минуту.

Это отчего-то взбесило меня настолько, что я даже рявкнул в сторону медсестры:

— Вот, жопа, хотя, выражаясь медицинским языком, правильнее будет «анальное отверстие».

С другой стороны, это происшествие позволило мне выкроить немного свободного времени, чтобы разобрать накопившиеся истории болезней. Но, как только приступил к работе, позволил доктор Стерник — офтальмолог, которого Жизель упоминала ранее. Он прямо-таки жаждал исследовать глаза прота.

— Несомненно, — я сказал. — Полный вперед. Если, конечно, вы можете найти его.

Первое, о чем я спросил Роба после того, как он сел, было то, что он думал о ленте телешоу, на которой было запечатлено его альтер эго — прот.

Он взял персик из миски с фруктами.

— Странно. Очень странно.

— Как так?

— Это как наблюдать себя со стороны, только это был совсем не я.

— Как я сказал тебе прежде, прот — часть тебя.

— Я понимаю это, но мне все еще трудно верить в это.

— Ты видел его в последние дни?

— Нет. Он не появлялся с того самого момента, как мы покинули студию.

— Ты знаешь, где он?

— Нет. Это значит, что я готов отправиться домой?

— Посмотрим…

Кто-то неуверенно постучал в дверь.

— Войдите, Бетти! Хорошо, Роб, я собираюсь попросить Бетти дать тебе несколько простых тестов. Те же, которые мы давали проту пять лет назад. Я хочу сравнить результаты и узнать, есть ли какие-либо различия, хорошо?

— Конечно.

— Отлично. И после того, как закончишь с ними, Бетти отведет тебя в клинику сдать кровь. Это только займет минуту. И доктор Чакрэборти хочет получить твое ЭЭГ, запись мозговых волн.

— Замечательно.

Оба улыбались широко, когда я оставил их в покое. Бетти любила проводить тесты любого вида; Роб был рад быть собой. Да, им пришлось пропустить похороны Рассела, но Бетти сказала, что ей не нравятся похороны. Что лучше она будет помнить, каким был покойный, а Роб не знал его вообще.

Шел дождь, и служба проходила в зале. Туда принесли множество складных стульев, и все столпились у открытого гроба. Это была простая сосновая коробка, в каких обычно хоронили нищих пациентов, но таково было желание Рассела после того, как мы отказались хоронить его в пещере и замуровывать вход камнями.

Священник Грин произнес красивую речь о нем и его вечной жизни на небесах, заполненных золотыми улицами и поющими ангелами, и гамбургерами по субботам. Это почти заставило меня жалеть, что я не мог присоединиться к нему. Потом настала очередь тех, кто знал Рассела лучше всего.

Некоторые давно работающие сотрудники встали, чтобы сказать, насколько они будут скучать, и несколько пациентов также выказали свое уважение. Даже бывшие пациенты Чак и г-жа Арчер приехали, чтобы сказать несколько слов, так же, как и Хоуи и Эрни, который провел годы в этом учреждении и неплохо знал Рассела. Все, что я помнил о нем лучше всего, были его проповеди, извергающие на слушателей потоки бессвязной информации вперемешку со священным писанием. Я напомнил собравшимся о его первых днях в МПИ, днях, "полных огня и запаха серы". У него были песчаного цвета волосы, которые выглядели так, словно их растрепал ветер, его серые глаза ярко сверкали. Стоило спросить Рассела, как он всегда готов был высказать мнение Бога о самом крохотном, незначительном событии. С годами его нрав смягчился, но он никогда не отдыхал в своих поисках потерянных душ. И теперь, впервые в его жизни, он находился в состоянии мира с самим собой. Я замер, ошеломленный внезапным пониманием привлекательности самоубийства для некоторых людей. Я только надеялся, что ни один из пациентов не сделал подобных выводов.

После службы я остался поговорить с некоторыми нашими бывшими пациентами, у всех дела шли хорошо. Мы обсудили их дни в больнице (странно, как даже пребывание в психиатрической больнице может сотворить счастливые воспоминания). Чак, казалось, изменился сильнее всего, когда говорил о запахах окружавших его людей. Только когда все начали расходиться, он сказал: