Освежившись после дремоты, наш уважаемый коллега пошел часок поплавать в местном бассейне, прежде чем снова прикорнуть во время ужина в одном из лучших ресторанов Манхэттена. (Виллерс, жена которого была все еще больна, отпросился домой и оставил меня одного разбираться с проблемами.) Каким-то образом ему удалось поджечь свое меню от пламени свечи, а спустя какое-то время его голова упала в тарелку с пюре с «очень молодым, нежным, сладким горошком в несоленом сливочном соусе с веточкой майорана и укропа». После того, как помог ему поесть, я, наконец, засунул нашего дремлющего гостя в такси и отправил в аэропорт, его лоб так и остался перепачканным едой. Он бойко дошагал до терминала, но улетел ли он домой или нет, можно только гадать.

Когда мы отъехали, я изумился достижениям нашего знаменитого друга, большинство из которых, должно быть, произошли, пока он крепко спал. Мне стало интересно, не появится ли у него значительно больше энергии, если он прекратит держать себя в такой отличной форме.

В среду, сразу после полудня, перед моей следующей беседой с Робертом, я перекусил с Жизель, чтобы просто проверить связь. Она упомянула, что офтальмолог, насколько она знала, был крайне заинтересован доказать или опровергнуть способность прота видеть ультрафиолетовый свет. Я ответил, чтобы она ненадолго отложила эту затею.

— Возможно, прот скоро покинет нас, а работы осталось еще слишком много.

— Именно поэтому он и должен увидеть прота как можно скорее!

Я сказал, что дам ей знать, когда подвернется удобный случай.

К сожалению, она не смогла рассказать мне о проте ничего нового. В действительности она жаловалась, что он проводит с ней меньше времени, чем раньше, поэтому она попросила копии записей наших последних нескольких бесед. Мне было жаль ее: она стала мне как дочь, но я отказался позволить ей прослушать записи.

— Почему? — возмутилась она. — Разве этого не будет в вашей книге? Тогда весь мир узнает все, что он сказал во время этих бесед.

— Не весь. К тому же: почему ты так уверена, что я собираюсь написать еще одну книгу?

— Потому что вы хотите уйти в отставку. По крайней мере, ваша жена хочет, чтобы вы это сделали.

— В книгу это не попадет.

— Это могло бы помочь.

— Возможно, но я все равно не могу рассказать тебе. Ты знаешь, что существует врачебная тайна. Если я напишу книгу, то скрою все настоящие имена пациентов.

Ее щека раздулась от заполнившего ее бутерброда:

— Так не говорите мне, кто на записях!

— Почему бы тебе не попросить прота рассказать о беседах? Кажется, у него отличная память.

— Я пробовала.

— Что он сказал?

— Он не хочет выдавать ваши тайны.

— Что это значит?

— Я думаю, он знает вас, как облупленного.

— Да там особо и нечего знать, — ответил я, смутившись.

— Он сказал, что все мы имеем множество секретов, которые не хотим никому раскрывать.

— Ну, он, наверное, прав.

— Да, как и во всем остальном. На самом деле, это была идея прота, чтобы я прослушала записи. Он сказал, что я смогу помочь Роберту гораздо больше, если узнаю, что происходит.

В моем ухе прожужжал пенсионный жук.

— Я подумаю об этом, — сказал я ей.

Роберт вошел на свою двадцать седьмую беседу с нехарактерной для него улыбкой на лице. Не ухмылкой прота, а настоящим оскалом. Впервые ему действительно не терпелось поговорить. Он даже не взял с собой кошку.

— Роб, ты готов рассказать мне о Салли и Ребекке?

Улыбка сузилась, но он ответил:

— Да, думаю готов.

— Хорошо. Мы остановимся, если ты начнешь чувствовать себя некомфортно.

Он кивнул.

— Роб, почему ты уверен, что не ты отец Ребекки?

— У нас с Салли никогда не было секса… э-э-э… полового акта.

— А что было?

— Мы просто целовались и обнимались. Это все, что мы делали.

— Даже после того, как вы поженились?

— Да.

— Ты когда-нибудь обнаруживал себя без одежды?

— Иногда.

— Как ты думаешь, почему это происходило?

— Она сползала во время поцелуев и ласк.

— Но после этого ничего не было?

— Нет, — внезапно Роберт засомневался. Он посмотрел на свои ноги.

— Как дела?

— Я в порядке.

— Ты знаешь, что такое секс? Как это происходит?

Сконфуженно:

— У меня есть смутное представление.

— Но вы никогда им не занимались.

— Нет.

— Салли была не заинтересована?

— О, да. Еще как заинтересована.

— Разве ты не хотел заняться с ней любовью?

— Да. Нет. Я не знаю. Мы никогда…

— Ладно. Давай не будем больше тратить время. Если ты готов, я хотел бы снова тебя загипнотизировать.

Он отвел взгляд.

— Роб, скорее всего это будет в последний раз. Мы почти вплотную подошли к сути твоих проблем. Ты мне доверяешь?

Он сделал глубокий вздох и резко выдохнул.

— Да.

— Хорошо. Теперь ты готов?

Он снова вздохнул и кивнул. Медленно, постоянно брыкаясь и царапаясь, он впал в транс. Я вернул его в 9 июня 1975-го года.

— Роб, вы с Салли только что поженились. Ты помнишь этот момент?

— Конечно. Там были наши семьи и нас прекрасно обслуживали.

— А после этого?

— Потом на цокольном этаже церкви была праздничная вечеринка. Торт, пунш, немного кешью, голубые конфеты в маленьких серебряных блюдцах.

— Хорошо. Вечеринка закончилась. Что происходит сейчас?

— Люди нас фотографируют.

— А потом?

— Мы покидаем церковь. Все осыпают нас рисом, пока мы сбегаем вниз по ступенькам к машине.

— Вы купили машину?

— Да. Форд Фэарлейн 57-го года.

— Где вы взяли деньги?

— Мы использовали наши свадебные деньги в качестве первого взноса.

— Продолжай.

— Мы уезжаем.

— Куда вы направляетесь?

— У нас не так много денег для медового месяца, поэтому мы просто едем кататься по стране. Прекрасный весенний день. Чудесно, что Салли рядом со мной и ее голова у меня на плече.

— Я уверен в этом. Хорошо, сейчас ранний вечер. Где вы теперь?

— В Хилтоп Хаус.

— Что такое Хилтоп Хаус?

— Это замечательный ресторан в Марони. В пятидесяти милях от Гуэлфа.

— Как ужин?

— Потрясающе. Лучшее, что мы когда-либо ели.

— Что вы едите?

— Лобстера. Мы никогда не ели его раньше.

— Хорошо. Ужин закончился. Куда вы направляетесь теперь?

— Мы едем домой.

— Где находится ваш дом?

— В Гуэлфе. В трейлерном парке под названием Рестфул Хевен.

— У вас есть трейлер?

— Салли предпочитает называть его передвижным домом.

— Он ваш или вы арендуете его?

— Это подарок от семьи Салли.

— Хорошо. Вы дома. Что происходит?

— Мы заходим внутрь. Я забыл перенести Салли через порог, поэтому мы возвращаемся назад, я поднимаю ее и несу внутрь. Она целует меня.

— Что ты видишь теперь, когда ты внутри?

— Кто-то положил упаковку памперсов на кухонный стол. Думаю, решили подшутить.

— Салли беременна?

— Да.

— Кто-то знает об этом?

— Наверное, все.

— Ты имеешь в виду в округе.

— Да.

— А отец знает?

— Я не знаю, кто отец. Возможно, Салли сказала ему. Мы никогда не говорили об этом.

— Что происходит сейчас?

— Начинает смеркаться. Я не устал, но Салли хочет лечь в постель.

— Она ложится?

— Да. Она в нашей маленькой ванной… теперь она выходит. Она одета в шелковую ночную рубашку. Пока она была там, я снял с себя одежду и лег в кровать.

— И Салли легла с тобой?

— Да. Сейчас она прыгает на кровати и смеется.

— Как ты к этому относишься?

— Я боюсь.

— Чего ты боишься?

— Мы никогда не занимались сексом. Я никогда не делал этого ни с кем. За исключением…

— Да, я знаю о дяде Дэйве.

Нет ответа.

— Все в порядке. Что происходит сейчас?

— Салли прижимается ко мне, гладит рукой мою голую грудь. Целует мое лицо и шею. Внезапно я почувствовал сильную сонливость. Я засыпаю.