– Присаживайтесь, капитан, – сказал Вестевен, не поднимая глаз от письма, над которым трудился.

– Спасибо, сэр. – Тамас опустился на стул напротив Вестевена и разгладил полученную повестку. – Мне предписано явиться к генералу Сеске, сэр.

Он еле сдерживался, чтобы не потереть нос: в воздухе по-прежнему витали жасминовые духи избранной.

– Генерал Сеске в Будвиле, – пояснил Вестевен.

– Сэр? – нахмурился Тамас.

Вестевен наконец поднял глаза. Лицо его было мрачным.

– Генерал поручил мне все свои дела, пока он в отпуске.

– Понятно.

– Безусловно. Капитан, вы не возражаете, если я буду называть вас Тамасом?

Тамас замешкался. Поведение полковника показалось ему очень странным.

– Конечно, сэр.

– Тамас, я привык считать себя человеком чести, поэтому не стану вам лгать. Еще пять минут назад я намеревался вручить вам документы, удостоверяющие ваше повышение в чин майора. Я бы сделал это с большим удовольствием.

Тамас облизал губы. Дело принимало дурной оборот, и он не решился заговорить.

– Пять минут назад мне сообщили, что вы обвиняетесь в жульничестве на дуэли. Более того...

Тамас вскочил, схватившись за шпагу.

– Это ложь!

– Более того, – продолжил Вестевен, жестом приказав Тамасу сесть, – мне поручено отстранить вас от службы до тех пор, пока не будет созвано слушание с двумя судьями и двумя членами Генерального штаба.

– Я вынужден возразить, сэр! Я бы никогда так не поступил. Моя последняя дуэль абсолютно законна, ее засвидетельствовали два секунданта. Мой противник был легко ранен!

– Помолчите, капитан, и дайте мне договорить! – Вестевен раздраженно вздохнул. – Ваше отстранение вступает в силу немедленно. Я понимаю, это означает, что вы пропустите следующий сезон кампании в Гурле, и понимаю, как это для вас важно. Но к столь тяжким обвинениям в адроанской армии относятся предельно серьезно.

– Сэр, слушание может состояться и через несколько месяцев.

– Это правда, – признал Вестевен.

– Мой обвинитель – капитан Линц?

– Я не вправе раскрывать эту информацию прямо сейчас. И я настоятельно рекомендую вам не совершать ничего опрометчивого. Мы оба знаем, что человек вашего положения не может позволить себе ошибку.

– Именно поэтому я не... – начал Тамас.

– Это не мне решать, – прервал его Вестевен. – Повторяю, Тамас, мне очень жаль. – Он встал из-за стола, подошел к окну и, сложив руки за спиной, выглянул на площадь. – Тамас, я ваш самый большой почитатель. Немногие простолюдины в адроанской армии пробились в капитаны, и ни один не дослужился до майора. В отличие от многих моих сослуживцев, в вашем повышении я усматриваю не нарушение заведенного порядка, а скорее признание ваших умений и доблести. Я видел, как вы ведете людей в бой. Видел, как вы сражаетесь. Вы очень хороший солдат и прирожденный лидер.

Тамас сидел не шелохнувшись. Повестка, которую он так счастливо сжимал в руках, пока спешил в Палату Пэров, сиротливо лежала на столе.

– Спасибо, сэр, – проскрипел он, уставившись на сапоги и проклиная свою гордость. Если бы он просто ушел прочь в тот вечер, когда его оскорбил Линц, ничего бы этого не случилось. – Я могу что-нибудь сделать, сэр?

– Держите сапоги начищенными и следите за манерами. Жульничества на дуэли достаточно, чтобы вас лишили звания, но недостаточно, чтобы вышвырнули из армии. Однако я не удивлюсь, если кто-нибудь зайдет столь далеко. Многим не по душе, что простолюдин продвигается по службе.

– Благодарю вас, сэр.

– Тамас, я могу для вас кое-что сделать: отстранение будет негласным. До слушания вам продолжат платить жалованье и пускать в офицерскую столовую.

Тамас кивнул, не в состоянии вымолвить ни слова. Это возмутительно! Это выходит за рамки устоев и приличий. Конечно, он оскорбил Линца, отстрелив ему мочку, но не настолько же!

Когда его отпустили, он вышел в коридор и привалился к стене. Силы его оставили. Долгие годы он пробивал себе путь по службе. Играл в игры аристократов, целовал задницы и возглавлял самоубийственные атаки. И все кончилось тем, что очередного повышения ему не видать только потому, что он подрался на дуэли с сынком герцога.

Тамас резко вдохнул, кипя от злости и унижения, и вдруг замер. Запах жасмина все еще витал в воздухе. Слишком близко, как ему показалось. Он преследовал его в коридоре и даже в кабинете генерала.

Избранная приходила к полковнику Вестевену прямо перед Тамасом.

Мысли его изменили ход: неужели за обвинением и отстранением стоит что-то еще? Во время последней кампании он с помощью пороховой магии издали застрелил двух гурланских избранных. По слухам, королевский Совет занервничал. Им не нравится ничего, что может бросить вызов стихийной магии, даже если формально они сражаются на одной стороне.

– Капитан.

– Сэр!

В коридоре появился Вестевен, и Тамас вытянулся по стойке «смирно». Полковник оглядел его с головы до ног.

– Ничего опрометчивого, помните?

– Конечно, сэр. Я не стану высовываться.

– Это выше моих возможностей, капитан, – вдруг прошептал Вестевен. – Но, возможно, не выше возможностей генерала Сеске. Через две недели он посетит маскарад лорда Илдаля в Будвиле. Попытайтесь его убедить. Возможно, он позволит вам участвовать в кампании.

Тамас заскрежетал зубами. Его подозрениям насчет Совета придется подождать. Если удастся переговорить с генералом Сеске, все это не будет иметь значения.

– Да, сэр. Завтра же отправлюсь в Будвил. Спасибо, сэр.

***

Будвил располагался в самой южной точке Адро, на границе с Кезом. Город прятался в глубине горной долины, зажатой с обеих сторон парой огромных утесов, и поэтому большую часть года ему доставалось мало солнечного света.

Чтобы побороть хандру из-за вечной тени, в Будвиле устраивали вдвое больше народных гуляний, чем в любом другом городе Адро, и местные аристократы закатывали вдвое больше вечеринок. Самыми пышными часто бывали вечеринки лорда Илдаля, богатого барона с южных гор.

Перед маскарадом Тамас целую неделю пытался встретиться с генералом Сеске. Его мало интересовали расточительные развлечения, которым предавались аристократы, и он редко был на них желанным гостем. Однако все попытки связаться с генералом не увенчались успехом, и в ночь маскарада Тамас оказался в оперном театре «Блэкстед».

Главный бальный зал оперного театра поражал размерами. Над анфиладой открытых комнат и величественных лестниц возвышались три отдельных купола. Стены из белого мрамора были отделаны позолотой, зал освещали хрустальные люстры. С потолка смотрели фрески святых, с высоких колонн наблюдали бюсты известных оперных певцов. Вокруг сновали слуги с бокалами лучшего шампанского и подносами с чужеземными деликатесами. Элита южного Адро щеголяла в самых элегантных костюмах, самых изысканных платьях и самых разнообразных масках. Все это вызывало у Тамаса головную боль.

Тамас облачился в свою лучшую форму, но даже его темно-синий мундир с серебряным галуном и алыми обшлагами казался тусклым по сравнению с выставленным на всеобщее обозрение богатством. Он пристегнул шпагу к поясу, но пистолет оставил в комнате. За щекой было припасено достаточно пороха для легкого порохового транса, чтобы оставаться начеку.

C балкона второго этажа Тамас высматривал генерала Сеске. Интересно, не зря ли он вообще сюда приехал. Что, если генерал Сеске не появится? Что, если Тамас столкнется с каким-нибудь родственничком капитана Линца и его снова спровоцируют на дуэль?

Бальный зал кружился в танце. Мужчины и женщины, придерживая маски, плавно двигались в центре, группки аристократов что-то громко обсуждали по периметру. И над всеми ними разливалась музыка.

Минули часы. Тамас цедил единственный бокал шампанского и отказывался от любых других напитков, хотя и провожал с урчанием в животе проплывающие мимо блюда с закусками.

Он решил, что не даст себе утолить голод, пока не поговорит с генералом Сеске.