Эрика посмотрела на заживающие царапины на щеке Норрин и подумала, откуда они взялись. Возможно, на нее напал один из стражников. Или поранилась, убегая от Гончих. Эрика представила, как перепуганная, голодная и замерзшая Норрин, прячась от преследователей, забилась между корней старого дерева возле дороги и поцарапалась о камни и твердый грунт. Эрика даже вообразить не могла, насколько это ужасно, и все же девочка оставалась сильной и немногословной, готовой покорить горные перевалы пешком ради свободы.

Видит Кресимир, если Эрика сможет найти в себе хотя бы капельку этой храбрости, она станет герцогиней, с которой придется считаться.

– Как ты узнала, что ты пороховой маг? – спросила Эрика.

Несколько секунд Норрин печально смотрела на нее.

– Па учил меня стрелять из мушкета. – Она замолчала и вздрогнула, но, по-видимому, не от холода. – Это было больше года назад. Прошлым летом. Он увидел, что я выстрелила из мушкета, не нажав на спуск. Я попыталась объяснить, что это случайность.

– И он выдал тебя?

– Он не хотел – держал это в секрете всю зиму и весну. А летом заболел Филь, и у па не было денег на врача. Филь – мой старший брат. И па сказал, если Филь умрет, ма сойдет с ума от горя.

Значит, они выдали дочь за крупную награду. Эрика слышала похожие истории. В конце концов, у крестьян нет выбора. Если они выдают своих детей, друзей или родственников, им полагаются земли, деньги, скот. Однако если Гончие узнают, что ты прятал мага, всю семью могут отправить к палачу.

Эрика попробовала представить, как это больно, когда выдаешь собственную дочь, но испытала только отвращение к отцу Норрин.

– Ты его ненавидишь?

– Нет. С чего бы? – удивилась та.

– Потому что он... – Эрика замолчала. Девочка знала, что ее выдадут, как только поняла, что она пороховой маг. Конечно. Крестьян так воспитывают.

– Филь все равно умер, – сказала Норрин.

– Он не выздоровел?

Девочка шмыгнула носом.

– Выздоровел. Как только поправился, помог мне сбежать. Один из Гончих – жирный, которого вы убили на дороге, – проткнул его шпагой. Наверное, ма все равно сошла с ума от горя.

– Мне жаль.

В ответ Норрин пожала плечами и вытерла глаза рукавом куртки.

– А вы как узнали?

Эрика выглянула в окно. Снег как будто немного утих. 

– В день, когда мне исполнилось двенадцать – почти как тебе, – приехали Искатели проверить, есть ли у меня способности избранной. Они дали мне задания, и я их провалила. Но потом они привели порохового мага.

Она вспомнила закованного в железные наручники мага с клеймом на шее, как у Норрин. С ним обращались как с животным. Он был едва одет и вонял хуже собаки.

– Избранные не могут учуять порохового мага, – продолжала Эрика. – Это может только другой пороховой маг. Он бросил на меня всего один взгляд и сказал хозяевам, что я пороховой маг.

В награду его досыта накормили похлебкой. Эрика вспомнила, что возненавидела этого человека сильнее всех в мире. Неделями она плакала, хотя мама заверила, что ее не казнят.

– Мне пришлось предстать перед королем и поклясться перед ним и Кресимиром, что я никогда не прикоснусь к пороху. А потом меня заклеймили.

Такой боли она не испытывала никогда в жизни. И до сих пор помнила, как раскаленное железо впилось в кожу.

Эрика потрогала табакерку в кармане, пытаясь вспомнить, когда впервые нарушила обещание. Несколько лет назад. На самом деле ее никто никогда не проверял. В конце концов, какая уважающая себя кезанская аристократка пожертвует будущим ради недозволенной магии?

– И вы никогда не прикасались к пороху? – недоверчиво спросила Норрин.

Эрика улыбнулась девочке, но ничего не ответила. Можно быть доброй и без излишней откровенности.

Вдруг карета остановилась, в дверь резко постучали. Не дожидаясь ответа, внутрь нырнула Сантиоль. Захлопнула за собой дверь, потерла ладони. Ее волосы и плечи припорошил снег.

– Бездна, ну и холодрыга там.

– Как мы продвигаемся?

– Лучше, чем я ожидала. Но не так хорошо, как надеялась. Часа через три поменяем лошадей на постоялом дворе и будем ехать всю ночь.

– Вы не сможете так долго скакать верхом, – сказала Эрика. – Не в такую погоду.

– Думаю, нам лучше не останавливаться. Первую половину ночи Доминик отдохнет здесь с вами, а я буду править лошадьми. – Казалось, она хотела сказать что-то еще, но замолчала. – Мы успеем.

Сантиоль хотела выйти из кареты, но Эрика ухватила ее за куртку.

– Что такое?

– Ничего, миледи.

– Сантиоль.

Эрика постаралась говорить так же властно, как дедушка, когда слуги начинали юлить.

Сантиоль сжала губы.

– Думаю, нас преследуют.

– Вы уверены?

– Нет. Просто ощущение. – Сантиоль развела руками. – Может, это просто другие путешественники. А может, и ничего. Не беспокойтесь.

Эрика прикусила щеку. Она давно привыкла доверять интуиции наставницы.

– Хорошо. Мы будем ехать всю ночь.

К следующему полудню снег прекратился, и они смогли снова двигаться с прежней скоростью, хотя дороги были скользкими от мокрого снега. Доминик, Тирел и Сантиоль по очереди правили лошадьми и спали в карете с Эрикой.

На следующий день Сантиоль вновь отправилась на разведку. Ее не было всего несколько часов, и день только перевалил за середину, когда карета внезапно остановилась.

Эрика вышла на покрытую снегом дорогу.

– Все в порядке? – спросила она.

На козлах сидел Доминик, держа в руках поводья и кутаясь в свой тюлений плащ. Он повернулся к ней, озадаченно хмурясь.

– Доминик? – позвала Эрика.

Тирел подъехал к карете на своей лошади и нахмурился.

– Что случилось? – спросил он. – Доминик, что случилось?

Доминик молча свалился с козел. Эрика рванулась вперед, чтобы поймать его, и чуть не поскользнулась на снегу. Тирел соскочил с лошади, чтобы помочь. Вдвоем они осторожно опустили кучера на землю.

– У него какой-то приступ? – спросил Тирел.

Старик несколько раз открыл рот, прежде чем сумел выговорить:

– Кажется, меня подстрелили.

– Я не слышал выстрела, – сказал Тирел.

Эрика уловила треск дерева и посмотрела вверх. В корпусе кареты, совсем недалеко от ее головы, засела пуля. Эрика нырнула в карету и схватила шпагу.

– Сиди здесь, – сказала она Норрин. 

Через мгновение она снова была снаружи, а Тирел уже достал мушкет. Сжимая оружие обеими руками, он вглядывался в горы в поисках невидимого врага.

– Нас кто-нибудь обгонял?

Эрика обнажила шпагу и бросила ножны в карету.

– Нет, – ответил Тирел.

– Значит, они позади нас.

Она повернулась к дороге и присмотрелась к месту в пятидесяти футах позади, где торчал валун.

– Собираешься стрелять из тени, как трус, или выйдешь и будешь сражаться? – крикнула она.

Часто дыша, с немеющими от холода ладонями, она ждала, что следующий выстрел поразит ее прямо в грудь. На перевале царила тишина, плавно падали снежинки. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем из-за валуна внезапно появился человек.

По росту Эрика узнала главного охотника на магов. Даглас облачился в коричневую войлочную куртку под парусиновым плащом и бикорн. Лицо скрывал шерстяной шарф, но мушкет в его руках нельзя было спутать ни с чем. Именно его Никслаус с такой гордостью демонстрировал в ресторане гостиницы.

К Дагласу присоединились двое мужчин с обнаженными шпагами. Этих Эрика не узнала. Похоже, Никслаус послал других выполнять за него грязную работу. Духовое ружье держал только один – хоть какое-то облегчение.

Даглас с опаской двинулся вперед, его товарищи по бокам.

– Опустите оружие, – крикнул он Тирелу.

– По чьему приказу? – спросил тот.

– Главы королевских охотников на магов.

Тирел задрожал, ствол мушкета заходил из стороны в сторону.

– Не слушай его, – сказала Эрика. – Он просто обыкновенный разбойник.

Тирел хмуро глянул на мужчину.

– У вас есть доказательства вашего звания?