Г е л е р. Твоя версия была без завершения… К Фрику и Траубе ты прибавила Рихтгофен… Чтобы круг замкнуть, назови еще одно имя.

А д е л ь. Ничего не понимаю.

Г е л е р. Это имя — Гелер! Все! Точка.

А д е л ь. Что это значит?

Г е л е р. Это значит, что все, что написано в письме, которое ты читала, — правда. История с похищением секретных документов и с Траубе — выдумка. А само письмо — просто трюк. Дильс знает о наших отношениях… Да-да, он знает… Шеф сам говорил мне об этом. Письмо было подброшено для того, чтобы поссорить нас… Лично я не был посвящен в эту историю.

А д е л ь. Странно, очень странно. Не понимаю, кому и зачем понадобилось информировать нас о попытке уничтожения Димитрова. Ведь смерть Траубе давала полную возможность сохранить эту историю в тайне.

Г е л е р. Ты права. Но дело в том, что Траубе любил тебя… И если б он проговорился тебе, а ты, естественно, мне… Фрик тоже был в машине, но для него нашли другой способ. Дильс хитро расспрашивал меня, о чем мы говорили с тобой, как вел себя в машине Траубе, был ли у него контакт с Димитровым. Потом снова спрашивал о тебе. По его вопросам, по выражению лица, по глазам, по тому, как он говорил, я понял, что шеф решил ликвидировать все следы, которые могла оставить история с Димитровым. Последними в этой пока еще не замкнутой цепи остались мы. Так вот, чтобы она, эта цепь, замкнулась, нас необходимо, по замыслу шефа, уничтожить. Такова несложная логика его рассуждений.

А д е л ь. Как же так? Ведь мы посвятили свою жизнь служению Германии… За весь год я ни одной ночи не спала спокойно. Я уже не знаю, что такое нормальный сон. Домой приходила, когда родители уже спали, иногда на рассвете. Я уже забыла голос матери…

Г е л е р. Нет, господин Дильс, вам не удастся представить меня предателем! (Кричит.) Я служу своему отечеству, господин Дильс!

А д е л ь. Не кричи.

Г е л е р (садится за стол). А может, это совсем другая игра? Может, Дильс сам служит не нам? Вчера в одном ресторане нашли трупы графа Гельдорфа и Гейнеса. Видно, с врагами покончили и принялись за своих. Тебе не кажется, Адель, что мы попали в ловушку? И теперь сидим и ждем, пока нас, как мышей, вытащат, обольют бензином и… все. Но я не допущу этого. Нет, господин Дильс! Я не позволю, чтобы ты пришил мне биографию предателя. (Вынимает из ящика стола пистолет.)

А д е л ь. Ганс!

Г е л е р. Все очень просто, Адель. Предохранитель отводится (отводит предохранитель), это маленькое черное отверстие приставляется к определенному месту, и я остаюсь для Германии Гансом Гелером.

А д е л ь (отбирает пистолет). Ганс! (Бросает пистолет в ящик стола.)

Г е л е р. Неужели ты не понимаешь, Адель, что сейчас происходит вокруг нас? Неужели ты не понимаешь? Нет, я не позволю, чтобы моя голова покатилась так же, как голова этого дурака Ван дер Люббе. Не хочу белых перчаток и цилиндра палача. Не хочу барабанного боя… (Садится в кресло, встает.) Да… который час? (Смотрит на часы.) Я должен последний раз сходить к Димитрову. Завтра он улетает в Москву. (Уходит.)

Адель, оставшись одна, ходит по комнате, повторяя стихотворение: «Любовью, верностью до гроба… Любовью, верностью до гроба…» Садится за стол, выдвигает ящик, вынимает пистолет и быстро кладет его на место. Берет лист бумаги, пишет.

Г о л о с  А д е л ь. Дорогой господин Гелер! Я вам пишу в надежде, что вы, человек, у которого я научилась очень многому, поймете меня правильно. Я устала. Устала гораздо раньше, чем мне удалось отдать все, что могла, своему отечеству. Мне еще многое неясно. Возможно, у меня не хватит сил, чтобы разобраться во всех сложностях жизни. Простите мою беспомощность! Я не могу уйти из жизни как предательница. Предательство родины в моем представлении всегда было пределом падения человека. Поймите меня, я в совершенной растерянности! В этот час вы — единственный человек, кому я верю. Моя жизнь шла рядом с вашей, и никто не может посочувствовать вам лучше, чем я. Простите меня за такое длинное письмо. Я люблю вас, господин Гелер, и найду выход.

Адель быстро вынимает пистолет из стола, кладет его в карман и выбегает из кабинета. Бежит вверх по лестнице, на площадке останавливается. Снова спускается вниз. Задыхаясь, пробегает по просцениуму. Ее голос все время следует за ней.

Г о л о с  А д е л ь. Мне еще многое неясно. Возможно, у меня не хватит сил, чтобы разобраться во всех сложностях жизни. Простите мою беспомощность! Я не могу уйти из жизни как предательница. Предательство родины в моем представлении всегда было пределом падения человека. Поймите меня, я в совершенной растерянности! В этот час вы — единственный человек, кому я верю. Моя жизнь шла рядом с вашей, и никто не может посочувствовать вам лучше, чем я. Я люблю вас, господин Гелер, и найду выход.

Затемнение.

Свет загорается. В камере — Д и м и т р о в. Входит запыхавшаяся  А д е л ь.

Д и м и т р о в. Чем я обязан вашему визиту, фрейлейн Адель?

А д е л ь. Я пришла напомнить вам, что вы заслужили свою судьбу.

Д и м и т р о в. Я доволен своей судьбой.

А д е л ь. Я вам запрещаю!

Д и м и т р о в. Что вы мне запрещаете, фрейлейн Адель?

А д е л ь. Вы предали Германию.

Д и м и т р о в. Фрейлейн Рихтгофен, послушайте… Сейчас же, сию же минуту, как только выйдете отсюда, ступайте домой. Поцелуйте руку своему отцу и — в кровать! Закройте глаза и представьте себе, что вам всего восемнадцать лет.

А д е л ь. Мне — восемнадцать, нет нужды представлять себе это.

Д и м и т р о в. И все же идите… И представьте себе, что вам восемнадцать, что на улице снег и что Берлин — великолепный город…

А д е л ь. Лучше вы представьте себе, что вам пятьдесят, что на улице снег, а камера не отапливается, что легкие ваши слабеют, что у вас нет родины и ваш жизненный путь кончится здесь, даже если вы и выйдете когда-либо отсюда.

Д и м и т р о в. Фрейлейн Рихтгофен, идите к своим родителям.

А д е л ь. Мой путь — путь Германии.

Д и м и т р о в. Ваш путь мог быть длиннее и лучше.

А д е л ь. Я запрещаю! Слышите?! (Отступает к двери.) Уйдите с моего пути, иностранец!

Д и м и т р о в (в первый раз повышает голос). Куда же мне уйти, фрейлейн Рихтгофен?

Пауза.

А д е л ь (нерешительно). Вы заслужили свою судьбу. Вы за все заплатите.

Затемнение.

Свет загорается в центральном помещении. Сейчас это кабинет Дильса. Здесь  Д и л ь с  и  Г е л е р.

Д и л ь с. Вы устали, Гелер?

Г е л е р. Вроде бы нет, господин министерский советник.

Д и л ь с. Как головные боли?

Г е л е р. Прошли.

Д и л ь с. Я так и предполагал. Только работа избавляет от переутомления.

Стук в дверь.

Войдите!

Входит  п о л и ц е й с к и й  с о  ш р а м о м.

П о л и ц е й с к и й. Господин министерский советник, группа задержанных во время вчерашней демонстрации к отправке в лагерь Витмор готова. (Дает список на подпись.) Господин министерский советник, в группе находится студент Густав Гелер. Он утверждает, что является сыном господина криминального советника Гелера.

Д и л ь с. Гелера?.. Приведите его сюда…

Полицейский уходит.

Г е л е р. Этого не может быть! (Тяжело опускается в кресло.)