– Дина… – задумчиво прошептал и вдруг подорвался, вставая во весь рост.

Его глаза засияли странным темным блеском, а я напряглась, стискивая ладони на коленях и гипнотизируя его взглядом.

– Дамир, – прищурилась и впервые за всё время ощутила себя живой. И пусть от гнева, а не желания бороться за себя, но и это чувство наполнило меня до самых краев. – Ты… – не договорила, у меня от переизбытка эмоций перехватило дыхание. – Просто уходи.

Так и не решившись ничего более сказать, перевела взгляд на палату, в которой продолжала о чем-то болтать Олеся, в то время как Нина смотрела на нее и почти никак не реагировала. Словила на себе взгляд медсестры, поджала губы и вздернула бровь, чтобы она спасла меня и завезла внутрь. Она, как назло, медленно встала и подошла к Дамиру, словно ориентировалась не на меня, а на него.

– Ну что, уже уходите? – спросила у него, а сама, наконец, встала позади меня, проталкивая коляску через порог. – Заглядывайте почаще. Друзья в этом нелегком деле – почти самая важная составляющая.

Стиснула челюсти, раздраженная ее постоянным вмешательством и тем, что она лезет, куда не просят.

– Олеся, – процедила сквозь зубы, желая вскочить на ноги и разораться во всё горло, но всё, что я могла – дождаться, пока Дамир поможет мне лечь на кровать, а медсестра укроет покрывалом. Это было даже еще более унизительно, чем когда мое тело посадили в коляску. Хотелось провалиться со стыда, но еще сильнее – остаться наедине с собой. Но теперь в палате я буду не одна.

– Отдыхай, я завтра еще приду, – сказал мне напоследок Загорский, так и не добившись от меня ни благосклонности, ни каких-либо слов.

– Не надо, – буркнула и легла, глядя в потолок и гипнотизируя идеально белую поверхность.

– Вы сейчас заняты? – вдруг раздался голос Дамира, когда они с медсестрой вышли из палаты. – Мне нужно с вами поговорить.

Дальнейший их разговор я не услышала, так как шли они довольно быстро, а слух у меня был не настолько идеальный. Напряглась, гадая, что ему надо от Олеси. И как бы ни хотела это признавать, вся эта ситуация и его внимание к другой девушке бесили, заставляли гадать и мучиться, чего же он от нее хочет.

Ревность клубком обхватила сердце и сжимала его в тисках, подкидывая догадки одна хуже другой. Сцепив зубы, прикрыла глаза, чтобы прогнать эти мысли из головы, но из-за отсутствия каких бы то ни было занятий они возвращались ко мне снова и снова. И когда я окончательно перестала сопротивляться этому, решила просто переключить свое внимание другим путем.

Привстала и повернула голову в сторону новоиспеченной соседки, которая сидела и не отрывалась от экрана своего смартфона.

– Тебя Нина зовут же, да? – задала ей вопрос, желая хоть с кем-то поговорить.

Вот только вместо ответа она просто проигнорировала меня, даже не дернулась, продолжая что-то читать в телефоне.

– Нина? – подалась корпусом чуть вперед, облокачиваясь о правый локоть, но она снова промолчала, словно меня в палате просто не было.

Ее молчание и игнор стали раздражать, и я ощутила себя как никогда уязвленной. Неприятное чувство, оставившее после себя горький осадок.

Выдохнула и отвернулась от нее, а затем полезла в тумбочку, где лежала одна из книг, которую мне принесла мама. Какой-то обычный бульварный роман. Не лучшая замена телефону, которого у меня по-прежнему нет, но заняться было больше нечем. Попросить у родителей купить мне смартфон взамен разбитому не позволяла совесть, и я даже не знала, радоваться ли мне возвращающемуся желанию жить. Всем назло. Стали одолевать мысли не только о Дамире, но и о Вите, и о Дине, которые, действительно, ни разу не пришли навестить меня. Этого я не понимала. В них обоих не было, выходит, ни капли человечности.

***

Дамир

Слова профессора, к которому меня проводила Олеся, внушали надежду, и после разговора с ним меня стал переполнять гнев. И на себя, и на отца, и на родителей Крис, которые были не способны совладать с ее верой, надеждой и настроением.

После обсуждения, направляясь к выходу из больницы, поймал себя на том, что ноги автоматом несут меня в сторону знакомой палаты, но в последний момент остановился. Ей нужно побыть наедине и переварить всё, что я ей сказал.

Времени до вечера оставалось не так много, и я решил съездить в университет и начать свое расследование оттуда. Зная отца, понимал, что в гости к Ахметовым меня, если нужно, потащит охрана, так что сопротивляться смысла не было.

– Все записи того дня были переданы следователю, а у нас они больше месяца не хранятся, пацан, – хохотнул охранник, отвечающий за видеонаблюдение. Его панибратство стерпел ради информации, но и той оказалось негусто. – Так что тебе лучше обратиться к этому… как его…

– Туманову? – смутно припомнил фамилию.

– Да, – кивнул мужичок и отпил из кружки чай. Хотя по запаху это было, видимо, что-то покрепче. – Но я это… чем смог, помог, так что ты это…

Усмехнулся и поставил перед ним обещанный презент. А как только вышел из университета, остановился на крыльце. Там меня уже поджидали.

– Булат Шарипович приказал сопроводить вас к дому, – вчерашний амбал тут как тут.

Сопротивляться не стал, ведь мне и самому необходимо было увидеть Дину и понять, что она задумала и чего хочет от меня.

– Сейчас у меня нет времени вправлять тебе мозги, – процедил отец, как только я вошел в дом. Они с матерью уже сидели на диване, при параде и готовые выдвигаться. – Мать подготовила тебе костюм. Надень его. Букет и кольцо уже в машине. Сделаешь всё, как положено. Мы договорились?

Вопрос был странный, ведь никакого разговора между нами не было. Только его ультиматумы и нежелание слышать меня. Спорить желания не было, и я лишь криво усмехнулся, после чего направился в комнату. Быстрее оденусь – быстрее расквитаюсь с этой проблемой.

– Если я хоть слово какое от тебя услышу, или ты вздумаешь обидеть Дину, то последствия тебе не понравятся, – прорычал отец, когда мы сели в автомобиль.

Мама недовольно глянула на него, но ничего не сказала. Сегодня она на удивление и вовсе была молчалива.

– Оставь свои речи для своего ублюдка, – повернулся к нему и выплюнул в лицо, не выдержав его лицемерия.

– Дамир, – охнула мама и подалась вперед, со страхом вглядываясь в отца, словно боялась, что он мне врежет.

Судя по его раздувшимся ноздрям и сузившимся зрачкам, он сдерживался из последних сил.

– Посмотрю, как ты запоешь, лишившись наследства, – ухмыльнулся спустя несколько минут полной тишины. Краем глаза заметил, как напряглась мама и вцепилась дрожащими пальцами в свой клатч.

– Можешь подавиться своими деньгами, – пожал плечами. – Только не забывай, как они тебе достались.

Мои слова били прямо в цель. Не знаю, до чего мы могли договориться, но в этот момент машина въехала во двор дома Ахметовых, живших от нас недалеко, в одном секторе. Родители сразу же нацепили на лица дежурные улыбки, отыгрывая роль благопристойной пары, а у меня было лишь одно желание – сплюнуть и свалить отсюда как можно дальше. Ослабил галстук, но снимать эту удавку не стал, ловя на себе неодобрительный взгляд мамы. Заскрежетал зубами и покинул салон вместе со всеми.

Из внушительного дома нам навстречу вышло всё семейство Ахметовых во главе с родителями Дины. Ее бабка опиралась на клюку и смотрела на нас, прищурив холодные глаза, а младший десятилетний брат, как и я, оттягивал галстук, который его явно заставили надеть. Из всех он мне импонировал сильнее.

– Цветы, дебил, – сказал сквозь зубы отец, но первым отреагировал охранник, доставая букет и насильно кладя его мне в руки. Квадратный футляр с кольцом споро оказался в кармане моего пиджака, и я зашагал вместе с семьей к крыльцу, где нас уже с нетерпением ждали.

– Это тебе, – поздоровавшись со всеми, всучил цветы Дине и даже не взглянул на нее, злясь за гнусный обман.

Ощущал на себе ее взор, но успешно игнорировал. Был слишком зол, чтобы реагировать спокойно, так что усиленно вдыхал и выдыхал воздух сквозь зубы. Мне сейчас как никогда нужна трезвая голова и ясный рассудок.