«Аида против моего участия, а уступать первенство приезжим не вариант. Хорт не так хорош, как ты. Ну? Нужны бабки, или как?»

Стиснул челюсти до боли в скулах, отложил телефон и прикрыл глаза. Судя по настрою отца, места в его фирме мне не видать, как было условлено, а до двадцати одного года наследство деда не получить. Вздохнул и ответил, наконец, Соловьеву. Разберусь со всем по порядку. Сначала Крис и ее родители, затем отец и беременность Динки, а уже после гонки.

Прикрыл глаза, проваливаясь в сон сразу же. Сказались усталость и изможденность последних недель. Но засыпал я впервые счастливый, понимая, что Крис рядом, стоит лишь сесть в автомобиль, а со всем остальным я разберусь сам.

Глава 24

Кристина

Мама суетилась, раскладывая на тумбочке продукты, а отец стоял рядом, постукивая пяткой по полу. Им было некомфортно так же, как и мне. В какой-то момент повисла неловкая пауза, но мне не хотелось ее заполнять, как я это делала раньше вследствие своей неуверенности в себе.

– Ну как, есть результаты уже? – подняла голову мама.

В горле запершило, а к глазам подступили слезы, о которых я, казалось, давно забыла. Промолчала и просто отвернулась, продолжая лежать на кровати.

– Ты не отчаивайся, дочка. Даже Москва не сразу строилась, – попытался приободрить меня отец, но получилось откровенно плохо.

– Там хотя бы ясно было, что что-то получится, а со мной нет, – обернулась и привстала, прожигая взглядом стушевавшихся родителей. – Я хочу вернуться домой.

Они переглянулись, а затем строго посмотрели на меня.

– Здесь есть все условия, чтобы поставить тебя на ноги, Кристина, – сурово поджала губы мама, вернув себе пресловутое самообладание. – Мы с отцом много работаем, чтобы оплатить твое лечение, да и дома некому будет смотреть за тобой.

– Я сама смогу всё сделать прекрасно, – буркнула, насупившись и глядя на них исподлобья. – В конце концов, я не ин…

Замолчала, не договорив привычную ранее фразу. Повисла неловкая пауза, где я слышала лишь свое тяжелое дыхание.

– Об этом не может идти и речи, – сказала в ультимативной форме родительница и встала со стула, выпрямляясь и глядя на меня суровым взглядом сверху вниз. – Ты встанешь на ноги и точка.

Несмотря на ее упрямство, голос дрожал и оттого звучал не так уверенно, как она того хотела бы. Отец отвернулся, чтобы я не прочитала приговор в его глазах, и я прикрыла свои, выдыхая воздух со свистом.

– Я говорила с профессором. В общем, к тебе, как будет возможность, подселят девочку, так что одной хандрить не придется.

– Дочь, а может посетишь всё же психолога? – подал голос отец, в котором сквозила надежда на мое согласие.

Они оба не знали, что делать с моей апатией, и даже были готовы надеяться на мозгоправа, которого посоветовал доктор, но я снова легла на кровать и уставилась в потолок. Они просто не понимают, что мне нужна родная обстановка дома.

– А нет ее, обстановки твоей этой, – вдруг буркнула мама.

– Марина, – прошипел отец, одергивая ее, а я подняла на них взгляд, понимая, что свои последние слова произнесла вслух.

– О чем вы? – нахмурилась, ощущая, как в груди екнуло от нехорошего предчувствия.

– А зачем скрывать, Леша, пусть знает, на что мы пошли ради нее. А она лежит тут безвылазно и даже не старается выздороветь, вы только посмотрите на нее, – как обычно, не удержалась родительница и выплеснула на меня добрую порцию яда. Ну да, как же без него. – Будто ее здоровье только нам с тобой и нужно. И не надо так на меня смотреть, Алексей, ты слишком мягко сейчас к ней относишься и хочешь оградить от всего. Может, не скрывай мы подробности, она бы лучше старалась.

Горько усмехнулась, слыша, наконец, знакомую речь. Я уж думала, ее никогда не прорвет, а тут она не выдержала.

– Говори, мама, – просипела, сдерживая слезы.

– Мы продали нашу квартиру и купили на окраине однушку попроще, – поджав губы, кивнула она и сцепила руки в замок перед собой. – Услуги профессора и операция, может, и были бесплатными, но реабилитация и препараты не из дешевых, Кристина. Благо, сослуживцы на работе твоего отца тоже скинулись, да и фирма немалых деньжат подкинула. Ну и тетя Галя, само собой, подсобила. Так что давай переставай хандрить и возьмись за себя, в конце концов.

Ее слова доносились до меня сквозь туманную пелену – глухо и причиняли боль. Чувство вины, которое преследовало меня все эти месяцы, не ушло, а, наоборот, усилилось, ведь теперь выходит, что из-за меня они продали квартиру, которая досталась папе еще от деда и бабушки. Получается, мне толком и некуда возвращаться.

– Хватит, Марина, идем. Скоро у Кристины физиотерапия, не порти ей настроение, – вмешался вдруг папа, хмуро глядя на маму, затем ободряюще на меня. – Не слушай ее, дочь, она просто переживает за тебя, ни о чем не думай, просто лечись, хорошо?

Легче сказать, чем сделать. Их приход разбередил мои раны и разорвал меня в клочья, так что конечные слова отца уже не играли никакой роли. Папа увел маму, а я продолжала смотреть в стену бездумным взглядом. Из-за собственных переживаний не сразу заметила, что они никуда не ушли, а стояли в коридоре и с кем-то говорили на повышенных тонах. Присмотрелась, но не видела их собеседников, однако узнала их по знакомым голосам. Алена и Дамир.

И если последнего я видеть не желала, то вот соседку, видимо, уже бывшую, видеть очень хотела. Связь с прошлым не отпускала, и она сейчас показалась мне тем самым якорем, который способен удержать меня на плаву.

– Ей нужно отдыхать, – донесся до меня суровый голос мамы.

– Марин, я понимаю, что ты не очень рада нашему приходу, но подумай о Кристине. Не лучше ли у нее спросить?

Дальше мама что-то зашипела, но я не расслышала. Сердце мое заколотилось в бешеном темпе, и я приподнялась, снова вытягивая шею и пытаясь посмотреть, что происходит. Ударила зло по ногам, раздражаясь, что теперь вынуждена смотреть на мир лишь со стороны.

– Хватит, Марин, пусть войдут. Кристина взрослая и сама способна решить, принимать ли их, – неожиданно произнес вдруг отец.

– Хорошо, – процедила сквозь зубы мама, но добавила. – Алена пусть заходит, а Дамира наша дочь видеть не желает. Я же сказала тебе, не смей приходить. С первого раза непонятно?

Сказанные мамой слова вогнали меня в ступор, тело аж обдало испариной, а голова слегка закружилась. В этот момент внутрь прорвалась соседка Алена и подмигнула мне, отчего в душе ненадолго потеплело. Она была ярким лучиком и оплотом хорошего настроения, своим появлением заражая и меня, позволяя ненадолго забыться.

– Зверствует мамка, да? – улыбнулась она, демонстрируя белоснежные зубы.

– Оставь свои комментарии при себе, – раздался вдогонку голос родительницы.

В этот момент Дамир снова заговорил, несмотря на причитания матери.

– Я бы хотел переговорить с вами наедине, – обратился, видимо, к моему отцу.

– О чем это? Я сейчас пойду к заведующей и запрещу тебе приближаться к палате моей дочери, понял? Мы все знаем, какой ты на самом деле, и что ты сделал.

– Мам, – позвала ее, ощущая раздражение внутри от того, что она решает за меня. Не то чтобы я хотела лицезреть лицо Загорского, но чувствовать себя птицей в клетке без права выбора мне хотелось меньше всего.

Она перевела свой взгляд на меня и отступила на шаг. Мне показалось, словно это ее капитуляция, но это был всего лишь маневр, чтобы наглухо закрыть дверь, отсекая меня от их дальнейшего разговора.

– Пусть поговорят и решат свои проблемы. Ты не обращай внимания, – произнесла бодро Алена и присела на стульчик около меня.

Ее руки, которыми она обхватила мои, были теплыми, согревали меня в то время, как мои конечности не так давно похолодели от переживаний.

– Очень рада тебя видеть, – прохрипела и слабо улыбнулась, не имея сил выразить эмоции бурно. Не про меня это.