Мы оба замолчали. Если я просто устала и скорее желала попасть домой, то почему рядом стоял Дамир, представления не имела. А уж говорить вслух свои мысли насчет его чувств ко мне было и вовсе сродни мазохизму.

– Как Дина? Ты объяснил ей всё? – не выдержала и поинтересовалась.

Жгучее чувство стыда опоясывало грудь и не проходило, сколько бы я не убеждала себя, что это было всего один раз и ничего не значило.

– А что я должен был ей объяснить? – вздернул бровь и вдруг спрыгнул с лестницы, приближаясь ко мне.

– Что это была случайность, помутнение рассудка, влияние момента, – пробормотала, делая шаг назад и в панике поворачивая голову к лифту, ожидая его скорого прибытия. Как назло, сегодня он ехал медленно.

– Так говоришь, словно это была единичная акция, – загнал меня в угол к стене и навис, кладя ладонь на стену.

Сглотнула и подняла на него взгляд, видя перед собой лишь непроницаемое лицо, словно высеченное из камня. Слишком холодные глаза, сжатые челюсти.

– А ты как думаешь? – просипела и только потом опомнилась, что мой голос звучал с какой-то надеждой. Позорище какое. Еще подумает, что я мечтаю о его поцелуях. А это не так, совсем не так! Вот только вопреки мысленным крикам я опустила взгляд на его губы и залипла, вспоминая произошедшее в больнице. Непроизвольно коснулась своих губ пальцами и моргнула, а уже затем увидела, как он самодовольно ухмыльнулся, поняв, о чем я думала. Вспыхнула и попыталась обойти его, в этот момент как раз подъехал лифт, створки кабины открылись.

– Дай пройти! – в панике заметалась, но Дамир всё же оттолкнулся и пропустил меня.

Я было спокойно выдохнула, вошла в лифт и нажала на нужный этаж. И пусть Загорский не ответил на мой вопрос, я лишь скорее хотела избавиться от его давящего общества. Опустила взгляд на носки наспех одетых кроссовок.

– Ответь мне на один вопрос, Завгородняя, – раздался его голос снова, а затем он в последний момент шагнул ко мне.

– Ты же вышел прогуляться, – не сдержала в голосе язвительности и насмешки.

Пришлось снова посмотреть ему в лицо, но на этот раз вид у него был довольно серьезный, словно он желал услышать что-то жизненно важное. У меня даже дыхание перехватило от этого зрелища.

– Ответь на вопрос, – четко разделяя слова по слогам, стал наседать на меня, хмуря брови, отчего лоб пересекала напряженная линия.

– Ты не отстанешь, да? – в моем голосе даже надежды не было. Ответом мне послужило молчание и его гневное сопение, словно он вот-вот выйдет из себя. – Задавай, я жду.

Перевела взор на табло и считала про себя мелькающие цифры этажей. Надеялась, что пока он будет собираться с мыслями, лифт приедет, и я смогу быстро убежать домой. Вот только всё у меня было, видимо, написано на лице, так как практически сразу Дамир нажал на кнопку стоп.

– Эй, ты что делаешь?

– Чтобы ты не вздумала сбежать, – хмыкнул, – а теперь посмотри на меня, хочу видеть твои глаза.

Вынужденно подчинилась, хотя всё мое нутро этому активно сопротивлялось, но внутренности скрутило страхом замкнутого пространства. Клаустрофобии у меня отродясь не было, но чем черт не шутит.

– Ну? – вздернула бровь, ощущая нервозность, когда наши тела стояли так близко друг к другу, а дыхание смешивалось, повышая температуру воздуха.

– Что ты сделаешь, – коснулся пальцем моего подбородка, приподнял его и лукаво усмехнулся, – если я тебя поцелую?

В этот момент пульс мой ускорился так, что я почти оглохла, слыша только стук собственного сердца.

– Это вопрос, который ты хотел задать? – промочила слюной пересохшее горло, не нашлась даже сразу с ответом, пыталась оттянуть время.

Дамир стал медленно наклоняться, испытывая мои нервы на прочность, а вот я запаниковала, почти теряя разум.

– Ну же, Ти-и-и-на, ты же у нас такая смелая, даже в чувствах мне призналась, а сейчас боишься ответить всего лишь на один безобидный вопрос? – прищурился, выдыхая мне почти в губы, которые я поджала, опасаясь, что повторится ситуация, как в больнице.

Внутри всё замирало и екало, стоило лишь представить, что наш поцелуй на этот раз никто не прервет. Глупое сердце раскрывалось, проявляя надежду, о которой я успела забыть.

– Я не признавалась тебе в чувствах, – качнула головой, не припоминая такого унижения со своей стороны.

– Ну почти ведь призналась. Не останови я тогда тебя в школе, разве этого бы не произошло перед всеми учениками?

В этот момент перед глазами промелькнуло то самое воспоминание, которое отложилось у меня в памяти сильнее всего, особенно его ботинки, и как он безжалостно наступил ими на мои документы. Словно по моей гордости потоптался, а затем просто ушел к своим друзьям, которые после даже издевательский смех сдержать при виде меня не могли.

– Ты забываешься, – сглотнув горечь, дернула головой, вырываясь из мужской хватки, и быстро-быстро стала как попало нажимать на кнопки, вот только, как назло, лифт не двигался. Казалось, само провидение сегодня против меня.

– Трусишка, – прошептал хриплым тоном Дамир, а затем прижал меня к стенке, навалившись всей своей немаленькой тушей.

Я задрожала и даже опомниться не успела, как он воплотил свою угрозу в реальность. Но больше всего ненавидела себя, ведь несмотря на гордость, которую желала проявить, поддалась и потеряла себя. Как всегда.

Если прошлый поцелуй был нежным, с оттенком отчаяния, то в этот раз чувствовалась властная хватка и напор со стороны Дамира. Я не могла сопротивляться, так что сколько бы ни пыталась отстраниться, пытаясь вдохнуть в легкие кислорода, каждый раз терпела крах. Вцепилась пальцами в его плечи, стискивая мужские мышцы и впиваясь в него ногтями, но самообладание и гордость ко мне так и не вернулись.

– От паршивцы, – вдруг воскликнул до боли знакомый голос. Бабулька с третьего этажа, охочая до сплетен и разврата. – Колька, быстро неси мои очки! Не могу разглядеть, кто это тут в десна долбится.

Застонала, упираясь лбом в грудь Загорского, когда он отцепился от моих губ и повернул голову к соседке. К счастью, отодвигаться не стал, закрыв меня своим телом от ее взгляда. Мы с ним так увлеклись, что совершенно не заметили, как лифт тронулся, видно, вызванный соседкой. Я уже представила, как об этом узнает весь подъезд, а после и двор. От мамы меня ждет незабываемая взбучка и домашний арест, но больше всего я боялась именно нотаций, которые сопровождали меня весь подростковый период.

– Угомонись, бабка, – оскалился Дамир и нажал на кнопку первого этажа. Та настолько ошалела от мужской наглости, что даже свою клюку не уперла между закрывающимися створками. А когда те закрылись, было поздно метаться.

– Спасибо, – буркнула и наконец отодвинулась, скрывая свое пылающее лицо в ладонях.

– А ты врунишка, Завгородняя, – усмехнулся парень и прислонился спиной к стенке.

– С чего это? – вскинула в возмущении голову, испепеляюще глядя на Дамира.

– Не понравилось? – кивнул на мои губы.

Я покраснела, но взгляда принципиально не отвела. Равнодушно, как могла, пожала плечами.

– Бывало и лучше, – ляпнула, а затем прикусила щеку изнутри. Вот дура, язык без костей.

– У тебя шея краснеет, когда ты врешь, – ухмыльнулся после недолгих размышлений Загорский, а затем кивнул на выход. – Лифт приехал, можешь идти.

Открыла было рот, чтобы сказать, как он не прав, но поняла, что собралась зачем-то перед ним оправдываться. Стиснула челюсти и с гордо поднятой головой вышла в подъезд. Мы снова на первом этаже. Ехать на лифте второй раз не вариант, придется идти пешком, так что надеюсь, словоохотливой бабульки на площадке не будет. Выскочила и быстро побежала по лестнице вверх, вот только не рассчитала, что я отнюдь не спортсменка, так что на втором этаже пришлось притормозить и тяжело задышать, упираясь ладонями в колени.

– Да уж, над твоей дыхалкой работать и работать, – флегматичное замечание Загорского застало меня врасплох.

Вскрикнула и отскочила, прислонившись спиной к стенке.