— Здравствуйте, Марк, — произнёс вежливый голос. — Мы с вами недавно виделись, я управляющий Краснодарской Арены, Аркадий Парлин. Прошу прощения, что потревожил вас во внеурочное время, но возникли новые обстоятельства… Вы смотрели новости?

— Да, — сухо процедил я.

— Отлично, отлично… Значит, вы поймёте, чем продиктовано моё решение. Я бы хотел изменить условия боя и сделать его полноценно… гладиаторским. То есть с прямой угрозой смерти. Понимаете ли, это означает, что в конце боя управляющий Арены должен решить, будет жить проигравший или умрёт. Я вас уверяю, что покажу большой палец вверх, никто не умрёт… — Парлин поперхнулся, откашлялся и продолжил: — Просто ваша репутация… Простите меня за честность, но из-за вашей репутации высок шанс, что зрители устроят бойкот, поэтому мне нужен дополнительный элемент интереса.

От его слов несло насыщенным запахом навоза — прямо как от навозных куч, которые возвёл Крабогном в Северных Гребешках.

— А если не соглашусь? — уточнил я.

— Мне придётся отменить бой, — с фальшивым сожалением проговорил Парлин. — Поймите меня, это слишком большие риски…

— Хорошо, — я прервал его блеяние. — Завтра утром наведаюсь к вам, чтобы переподписать договор.

Я нажал на кнопку отбоя, засунул телефон в карман и развернулся в противоположную сторону — туда, где находилась комната Кристины. В этот раз делать ставку на самого себя будет неразумно, надо подстраховаться. Вокруг меня плетутся интриги, но мы ещё посмотрим, кто здесь главный паук! В этом явно замешан Голицын — упорству старикана можно позавидовать, он не сдаётся. Ну, тем горче будет его поражение. Я проанализировал сложившуюся ситуацию и покрутил условие, выставленное Парлином, и так и эдак. Если прибавить к нему то, что транслируется по телевидению… Что ж, я примерно понимал, что задумал Голицын, и это неплохо сочеталось с моим планом.

Кристина вышла из-за угла мне навстречу — видимо, направлялась в гостиную.

— Привет, — я приветливо ей помахал. — Можно тебя на минутку?

— Можно, — недовольно отчеканила она, нервно потеребив кончик своей розовой косы. — Я тебя как раз и искала. Пошли в мою комнату.

Вид у неё был очень серьёзный, поэтому я проглотил шуточку, готовую вот-вот сорваться с моего языка, и молча последовал за ней. Как только дверь закрылась за моей спиной, Кристина припёрла меня к стене и гневно прошипела:

— Во что ты ввязался?

— О, ты уже слышала? Обязательно приходи поболеть за меня, — я подмигнул и на автомате положил ладони ей на талию: слишком уж близко она подошла, почти прижимаясь пышной грудью к моей груди. Одна её рука схватилась за моё плечо, вторая — упиралась в стену рядом с головой. Я шагнул вправо и вперёд и резким рывком поменял нас местами, теперь уже Кристина опиралась спиной о стену, а я нависал над ней. Я заправил ей за ухо непослушный розовый локон и спросил: — Неужели ты за меня волнуешься?

— Дурак! — она покраснела, оттолкнула меня и отошла к окну. — Я не хочу, чтобы повторилась история с Машей. А ведь она не искала приключений на свою… пятую точку.

— Всё будет хорошо, — утешать расстроенных женщин я не особо умел, поэтому решил перевести тему: — Мне понадобится твоя помощь.

— Какая?

— Сделать ставку на Краснодарской Арене. Сможешь?

Кристина бросила на меня быстрый взгляд через плечо, кивнула и снова отвернулась к окну:

— Смогу, — она замялась, вздохнула и с неохотой выдавила: — Пообещай, что не умрёшь.

— Всё-таки волнуешься, — усмехнулся я.

— Ой всё!

По коридору общежития вдруг кто-то быстро пробежал и начал яростно стучаться в чью-то комнату. Я выглянул наружу — охранник Академии остервенело тарабанил по двери в мои общажные апартаменты.

— Что такое? — крикнул я, привлекая его внимание.

— Ломоносов? — обернулся охранник. — Шуруй к главным воротам, да пошевеливайся! Там к тебе гость приехал, всю охрану на уши поставил, с преподавателями чуть не подрался, а сейчас ругается с директором! О часах посещения и слышать ничего не хочет, так что ты это… Успокой его поскорее, пока он нам всю защиту не разнёс.

Я удивлённо приподнял брови — у меня не было ни малейшей идеи, кто бы это мог быть. Я сбежал на первый этаж, вылетел во двор и на мгновение застыл — у главных ворот вовсю буянил князь Карпов. Тот самый, которого я спас в поезде от жены-отравительницы. Сейчас он таскал Виктора Викторовича — романовца с бриллиантовым когтем! — за уши, как мальчишку, и что-то приговаривал. Вокруг директора вспыхивали яркие молнии, но не могли пробить защиту Карпова — каменные пластины. Заклинания директора и Карпова слились в один огромный энергетический шар чудовищной силы — охранники жались к стене и боялись двинуться.

— Эм-м-м-м-м… — я забыл, как звали Карпова, поэтому просто проорал, пытаясь перекричать треск молний: — Князь, вы ко мне⁈

Князь Карпов оттолкнул Виктора Викторовича и развернулся ко мне, его губы растянулись в широкой улыбке, он раскинул руки в разные стороны, словно хотел обнять весь мир, и радушно воскликнул:

— Ломоносов, мальчик мой! Сколько лет, сколько зим! Какая удивительная встреча, просто поразительно, насколько тесен мир! — он говорил так, словно случайно столкнулся со мной на улице, а не заявился в Академию, где устроил кавардак и безобразную драку. Виктор Викторович ошарашенно поправлял волосы, наблюдая за стариком исподлобья. Карпов шагнул к нему — директор попытался отступить, но неожиданно материализовавшаяся каменная плита за его спиной, не позволила ему это сделать. Так что Карпов без труда заключил его в объятия, расцеловал в обе щёки и пропел: — Виктор, мальчик мой! Ты прости старика, годы меня не щадят, нервишки шалят… Чуть что — сразу вспыхиваю! Ну ты же знаешь, как я тебя уважаю! Ты всегда был моим любимым студентом!

Отпустив Виктора Викторовича, Карпов взял меня под локоть и потащил на улицу, к шикарной серебристой «Волге», припаркованной на платной стоянке. По дороге мы едва не столкнулись в Владимиром — преподавателя «Ранговых способностей и их комбинаций». Одет, как и всегда, модно-молодёжно, что больше подошло бы юнцу, а не взрослому мужчине: рваные джинсы в облипку, футболка с мультяшками и кепка с надписью «Хишный, но симпатишный». В сочетании с его мощной мускулистой фигурой, ужасными шрамами от ожогов и суровым лицом выглядело это забавно. Он поздоровался с Карповым, бросил насмешливый взгляд на меня и протянул:

— Вижу, Ломоносов, больничный у тебя проходит великолепно. Куда направитесь дальше? В стриптиз-клуб, к проституткам или просто гонять по ночному Краснодару? — он ухмыльнулся и добавил: — Надеюсь, болезнь не помешает тебе выступить на Арене. Не сдохни во время боя.

— Постараюсь, — кивнул я.

— Вова, мальчик мой! Не ожидал тебя здесь увидеть! Слышал, что ты скачешь по боевым полям, как горный козёл, а тут — в Академии! Сам! Даже силком тащить не пришлось! — Карпов подскочил к Владимиру и потрепал его за щёки. — Совсем не изменился… Прям как в прошлое вернулся!

Владимир криво усмехнулся, мягко вывернулся из рук Карпова, обогнул нас по широкой дуге и бросил через плечо:

— Хорошего вечера.

Мы с Карповым уселись в машину, водитель сразу же завёл двигатель, колёса мягко зашуршали по гладкому асфальту. В открытое окно дул приятный прохладный ветерок. Я прикинул, как лучше начать разговор о кредитовании, но пока решил не спешить и прощупать почву. Карпов покряхтел, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

— Точь-в-точь как в Москве! Ну, помнишь, когда мы сбежали в закат от психиатрической бригады? Весело было! — он покосился на меня, тяжко вздохнул и с тоской сообщил: — Женился я.

— На той девушке? Из стриптиз-бара? — осторожно уточнил я.

— Именно! За одну ночь так околдовала чертовка, что я готов был к её ногам весь мир положить! Мне мой управляющий все уши прожужжал, отговаривал жениться, но я, понимаешь, старых взглядов — если обесчестил порядочную девушку, то обязан жениться! А управляющий нудел без конца: мол, обкрадёт, отравит, изменит, растранжирит всё состояние… — Карпов ударил кулаками себя по коленям и с горечью завопил: — Да лучше бы отравила!