— Или преступник хочет кого-то подставить, — Алина Юрьевна включила чайник, подождала, когда подогреется вода, и заварила зелёный чай. Поставила кружку перед Виктором Викторовичем и заботливо подвинула к нему блюдечко с овсяным печеньем. — Угощайтесь, сегодня утром приготовила. Так, о чём это я говорила? Ах да, мне кажется, кто-то просто воспользовался тем, что Академия переживает не лучшие времена.

— Нет, — покачал головой Виктор Викторович и сделал глоток чая. В его голосе звенела вина, он скривился словно от головной боли. — Аню кто-то подставил, сдал её Психотроникам. А я на эмоциях… Поступил как последний ублюдок. Уверился, что Ломоносов доложил про мою сестру Психотроникам, чтобы выслужиться. Злость застлала мне глаза, я позабыл, что это ещё вчерашний ребёнок, и решил отомстить, да ещё так подло, через его подружку…

— Все совершают ошибки, — Алина Юрьевна накрыла ладонью его руку и мягко сжала, наклонившись к нему слишком близко, почти интимно. — Вы — замечательный директор и всегда заботитесь о студентах. А с Марией Кошкиной произошла небольшая… накладка. Кто же знал, что так случится?

— Я мог помочь её отцу, — горько прошептал Виктор Викторович. — Он бы увёз её до приезда Психотроников, и ничего бы этого не случилось… — он оборвал себя на полуслове, когда заметил, что Алина Юрьевна подвинулась ещё немного ближе, едва ли не легла грудью ему на плечо, и мягко стряхнул её ладонь со своей руки и встал. Он давно заметил, что преподавательница по энергообмену неровно к нему дышит, но до последнего надеялся, что эта бессмысленная влюблённость пройдёт.

Алину Юрьевну на мгновение перекосило от злости, но она очень быстро справилась с эмоциями — директор ничего не заметил. И пока он перебирал какие-то бумаги, притворяясь, что ничего не произошло, Алина Юрьевна достала из сумочки красную помаду, щедро накрасила губы и подошла к Виктору Викторовичу. Слегка похлопала его по спине и, когда он обернулся, поднялась на носочки и поцеловала его взасос. Виктор Викторович на секунду растерялся и застыл, но потом осторожно её отодвинул.

— Я не заинтересован, — твёрдо сказал он.

— Простите, — Алина Юрьевна потупила глаза, в которых вспыхнуло торжествующее злорадство. — Я просто хотела убедиться.

— Давайте сделаем вид, что ничего не было, — предложил Виктор Викторович.

— Конечно, — улыбнулась Алина Юрьевна, направилась к выходу и уже на самом пороге пробормотала себе под нос: — Впрочем, как и всегда.

— Здравствуйте, князь Пожарский, — поздоровался я с Машиным отцом, войдя в палату. У него удивлённо вытянулось лицо, и я добавил: — У каждого свои секреты, но да, я выяснил ваше имя после нашей первой встречи. Неужели вы думали, я поверю безымянному незнакомцу, который назвался папашей моей подруги? — в виноградной беседке я оставил Тень, которая проследила за ним, выяснила, где он живёт и как его зовут. Я прошёл к больничной кровати и с грустью посмотрел на Машу. — Как она?

— Плохо, — ответил Пожарский и погладил Машу по голове. Её лицо, шея, грудь и руки были полностью забинтованы, не было видно ни одного участка кожи. — Ей потребуется больше двадцати пластических операций, но внешность полностью не восстановится. Точнее… — он нахмурился. — Точнее, восстановится, но это уже будет не Машино лицо. Но это лучше чем ничего. Страшно представить, что было бы, если бы не мои деньги… Ей бы пришлось жить не с новой внешностью, а последствиями взрыва.

Бомба «Квазимодо» создавалась не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы уродовать. Её можно было сравнить с кислотной ванной — ужасные ожоги, изувеченное лицо. Благо, лечебная магия достигла того уровня, чтобы исправить нанесённый ущерб, но стоило это дорого и требовало много времени.

Маша открыла глаза, из-под бинтов раздался её тихий голос:

— Хорошо, что это была бомба «Квазимодо». Если бы это была обычная взрывчатка, вам бы пришлось собирать меня по кускам, — она устало вздохнула и закрыла глаза.

— Я вызову медсестру, — всполошился Пожарский.

— Не надо, — прошептала Маша. — Я давно не сплю. Просто… Слушала и пыталась смириться с реальностью. Это те люди, которые держали меня в лаборатории?

— Не переживай и восстанавливайся, — я слабо улыбнулся. — Навредить хотели не тебе, а Виктору Викторовичу. Полиция сейчас с этим разбирается. А в лаборатории тебя держали Психотроники, из-за твоего дара предсказания. Но их предположения на твой счёт не подтвердились и тебя отпустили. Так что сейчас всё спокойно, тебя никто не потревожит.

Я взял её за руку, и в то же мгновение Машу выгнуло дугой, она вскрикнула и выдала протяжным, напевным речитативом:

— Коновалов на ужине подавится сосиской!

Я отдёрнул руку и на всякий случай отскочил подальше. Пожарский побледнел как смерть и спросил у тяжело дышащей Маши:

— После того, как ты очнулась, кто-то до тебя дотрагивался?

— Нет, — прошептала Маша.

Он громко сглотнул, сказал:

— Прости, но мне нужно проверить, — и положил ладонь ей на плечо.

Маша дёрнулась и протараторила:

— Твой дворецкий попросит повышения зарплаты!

— Что это значит? — я требовательно уставился на Пожарского.

— Я читал о таком, когда изучал вопрос, — он страдальчески поморщился и рухнул в кресло, словно из него высосали все силы. — Когда меня отпустили Психотроники, я несколько лет потратил на чтение книг, потому что боялся повторения. И в одной статье говорилось, что препараты, которыми пичкают оракулов Психотроники, могут спровоцировать спонтанные предсказания в очень больших количествах. А так как спонтанные видения обычно приходят от прикосновений, то…

— Теперь любое прикосновение к Маше будет провоцировать предсказание? — я с тревогой посмотрел на подругу. — Это можно как-то контролировать?

— Можно, но… Я запрещал Маше даже думать о всей этой чуши и пичкал специальными таблетками! Она понятия не имеет, как управлять своими способностями! — Пожарский вцепился пальцами в собственные волосы. — При всём желании… Она не успеет натренироваться до того, как её снова засекут Психотроники. И в этот раз им даже не придётся держать её в лаборатории и поить лекарствами, достаточно будет одного прикосновения!

— Значит, тебе придётся увезти меня из Российской Империи, — спокойно сказала Маша, не открывая глаз.

— Что? — князь перевёл на неё изумлённый взгляд.

— Ты увезёшь меня из Российской Империи, — терпеливо повторила Маша. — В страну, где из оракулов не делают подопытных свинок. Я надеюсь, такие страны ещё существуют? Я понимаю, ты хотел, чтобы я жила у тебя под боком и выполняла твои приказы, но… — она невесело хмыкнула. — Ты видишь, к чему это привело. Как бы ты ни хотел, но я просто не смогу скрыть свой дар оракула. Так что выход один — уезжать из Российской Империи и развивать свои способности. Есть предложение получше?

— Нет, — покачал головой Пожарский.

— Логично, — согласился я. — Психотроники, конечно, могут что-то заподозрить, но после взрыва твой отъезд нельзя напрямую связать с даром предсказания. Официальной версией будет, что тебе нашли хорошего доктора заграницей. А двадцать пластических операций могут растянуться на долгие годы.

— И наконец-то я буду не такой… бесполезной, — Маша приподняла веки и тепло на меня посмотрела. — А у твоей боевой группы появится личный оракул.

— Отличный план, — я усмехнулся и присел на краешек кровати. Я внезапно вспомнил предсказание чокнутой Анны Викторовны. Что там было? «Ты никогда её не увидишь»? Ну, в каком-то смысле я никогда не увижу прежнюю Машу, её внешность полностью изменится.

Я поболтал с Машей и князем Пожарским ещё где-то с полчаса и вернулся в Академию. Моей следующей целью было выяснить, кто подложил бомбу. Мне совершенно не нравилось, что жертвами чужих подковёрных интриг могут стать мои друзья. К тому же… Пазл постепенно складывался. Бомба прямо указывала, что жертвой должен стать Виктор Викторович. А чуть раньше он, скорее всего, сдал Машу Психотроникам. Только вот у него самого была сестра-оракул… Вероятно, она-то как раз и была первой целью Психотроников, но Виктор Викторович пошёл на сделку с совестью и совершил совсем не честный и не справедливый обмен.