А. — Мне плохо. Жуткая слабость.
Б. — Да замолчите же вы!
А. — Дайте руку, я сейчас упаду!
Б. — Никакой руки, вы потащите меня за собой!
А. — Ах, так?
Б. — Ничего не так. Суньте пальцы в расщелины между кирпичами. Чувствуете?
А. — Чувствую, но углубление такое маленькое, что я не могу зацепиться.
Б. — Ну, хоть чуть-чуть.
А. — Чуть-чуть могу.
Б. — Теперь смотрите вверх.
А. — Смотрю.
Б. — Теперь давайте успокоимся.
А. — Какой, к черту, успокоимся, если у меня дрожат ноги!
Б. — Умоляю вас, не думайте об этом! Вы своим страхом заражаете меня. А если кто-то из нас начнет падать, обязательно потащит вниз другого.
А. — Постараюсь.
Б. — Вот и прекрасно. И не прижимайтесь спиной к стене — это опасно, малейший толчок, и мы — там.
А. — Вот ведь ерунда какая. Всего десять минут назад мы спокойно стояли и разговаривали и не боялись свалиться. А теперь дрожим.
Б. — Десять минут назад мы с вами шли в другую сторону.
А. — Кажется, я немного пришел в себя. Но ноги еще дрожат.
Б. — Хорошо, что пришли в себя. Теперь пойдем.
А. — Куда пойдем?
Б. — Ко мне.
А. — Да вы что, с ума сошли! К вам же дальше.
Б. — Подумаешь, какой-то метр.
А. — Этот метр может оказаться роковым.
Б. — А что же делать? Неужели вы мне не поможете?
А. — Если я сейчас пойду к вам, я уже не смогу вернуться по этому карнизу назад.
Б. — Выйдете через дверь.
А. — Тогда вся наша затея лопнет раз и навсегда.
Б. — Что же вы предлагаете?
А. — Сейчас разойтись по домам, а завтра с новыми силами встретиться здесь снова.
Б. — В конце концов, мы протянем веревку из окна в окно, и вы будете двигаться по веревке.
А. — Конечно.
Б. — Ну, поползли.
(Пытаются двигаться каждый к своему окну).
А. — Дернул меня черт вылезти на этот карниз!
Б. — Господи, только бы не свалиться!
А. — Пусть они берут автографы, интервью. В конце концов, я люблю свою жену, свою работу.
Б. — Одиночество, одиночество, можно подумать, что там меня ждет веселая компания.
А. — Только бы до окна добраться, я бы уж выдержал свою популярность.
Б. — А смотреть на нее из окна, разве это не радость? Уйти из жизни, не завершив годовой отчет. Никакой ответственности. Позор!
А. — Покончить с собой! Как такое в голову может прийти? А завтра — съемка на телевидении, распределение ролей в театре. Отдать Гамлета этому нахалу? Как бы не так! Ради одного этого стоит жить.
(Добираются до своих окон. Облегченно вздыхают}.
Б. — До свидания.
А. — До завтра.
Б. — Здесь же.
А. — В это же время.
II действие
Фасад многоэтажного дома. На карниз четырнадцатого этажа из окна вылезает Бухгалтер. Стоит. Молчит.
Б. — Вот теперь — все! Теперь моя жизнь точно закончена. Теперь мне осталось одно — туда! Как все глупо получилось! Как мог я так довериться? И кому? Этому фигляру, этому болтуну. Пустой, никчемный и… подлый человек! Обидно. Ведь все так хорошо начиналось. И вот какая-то глупость, оказывается, может испортить все. А ведь меня когда-то ждали мои родители. Мои мама и папа. Мама рожала меня в муках. Они с папой тратили свое время, силы и, наконец, деньги для того, чтобы вырастить меня. Они надеялись, что я стану замечательным человеком. Они хотели, чтобы я сделал то, что не удалось сделать им. А я учился в школе, я сдавал экзамены, я с таким трудом каждый божий день вставал по утрам, чтобы не опоздать в школу. Я так насиловал себя, чтобы разобраться во всех этих науках. А сколько нервов я истратил, чтобы поступить в институт! А эти экзамены, каждые полгода! Мне до сих пор снится сон, что преподаватель задает мне вопрос, а я не могу на него ответить. Самое интересное, что утром я не могу вспомнить вопрос. Если бы я его вспомнил и ответил, этот сон ушел бы от меня насовсем. Но вспомнить вопрос я не могу и не могу на него ответить во сне. Я столько всего выучил, я столько всего узнал. И все это зря. Все это теперь никому не нужно.
Из-за какой-то глупости. Из-за того, что я доверился этому прыщу. Как замечательно было сказано в той пьесе: «Вот моя рука. Стоит только подумать, и мои пальцы шевелятся».
Как здорово устроен человек! Как гениально я устроен! Стоит только подумать, и я делаю шаг. Я поднимаю руку. Я говорю слова. Я запомнил десятки тысяч слов и понимаю их значение. Я расставляю их в определенном порядке и могу делать это с огромной скоростью. Я могу решать уравнения, могу складывать и вычитать. У меня в голове — компьютер, который может создавать самые высокоразвитые компьютеры.
Удивительно, как гениально создал нас господь бог! Я ем, и пища проходит в мой желудок по пищеводу. Почему-то она должна медленно по нему продвигаться. Она попадает в желудок, и сразу же выделяется желудочный сок, чтобы обработать ее. Пища превращается в полезные вещества, которые необходимы моему организму, это же целый перерабатывающий завод. Вещества попадают в кровь. Мне становится теплее, я могу двигаться, могу бегать, могу говорить. Как много во мне всего интересного и совершенного! Как хорошо устроен человек!
И как плохо он устроен, если все это — беззащитно перед какой-то подлостью. Какая-то мерзость заставляет меня, со всеми моими заводами и компьютерами внутри, захотеть все это уничтожить.
Все это — мои руки, мое тело, мои глаза и все, что я вижу, перестанет через минуту существовать!
Нет! Нет! Я лучше убью тебя! Негодяй! Выходи! Выходи сюда! Что ты не выходишь? Ты, трус! Ты, подлец! Выходи! Ответь мне!
Скажи, по какому праву ты убиваешь меня? Меня создал бог. Бог меня создал! Какое ты имеешь право уничтожать меня? Я — божье произведение и, уничтожая меня, делая мне подлость, ты идешь против бога! Нет, я не ропщу! Нет, я не виню никого, кроме себя. Мне было дано все для счастливой жизни. И если я такой хрупкий и беспомощный, значит, я виноват сам, что не умею себя защитить. И что же? Если я не могу себя защитить, он имеет право бить меня?
Нет! Негодяй! Трус! Иди сюда! Ты слышишь меня? Иди сюда! Я требую! Это мое последнее желание!
Артист выглядывает в окно.
А. — Вы меня звали?
Б. — Я давно зову тебя! Ты все слышишь! Ты — трус!
А. — А почему вы мне «тыкаете»? Мы ведь с вами на брудершафт не пили.
Б. — Ты, ты, ты! Вы — это знак уважения! А я не уважаю тебя. Я тебя — презираю! Иди сюда, если ты не трус!
А. — Вы меня хотите убить?
Б. — Я хочу услышать, что вы скажете в свое оправдание. Хотя какая разница, что ты скажешь? Ты соврешь, тебе же ничего не стоит соврать мне. Да и кому угодно. Ты — человек без совести.
А. — Так, все, это переходит всякие границы приличия. Я не позволю себя оскорблять. Я иду к вам, вернее, вылезаю. Я хочу понять, почему вы так кричите? Зачем вы так буйствуете? Что я вам сделал такого, что вы меня так невзлюбили?
Б. — Давай, давай, иди сюда!
А. — Вот он я. У вас теперь есть возможность вывалить на меня все, что вы думаете. Только без рук, а то мы оба полетим вниз.
Б. — А я этого и хочу. Я вас и позвал сюда для того, чтобы схватить вас. И вместе, слышите вы, вместе, полететь туда. А так было бы очень просто. Вы мне нагадили, а я один отправился туда. Нет, теперь и я убью вас, я вместе с вами туда полечу.
