– Вы! Я помню Вас! Такая милая маленькая девушка, в розовеньком платьице, и эти холодные глаза… Я помню, как Вы пришли в первый раз и сказали тоном избалованной аристократки: «Штаны я хочу!». Но теперь у Вас нет защиты, я слышал, он мёртв и вся его шайка разбежалась.

Эктори попыталась что-то сказать, как-то оправдаться, но слова застревали в горле, словно ком, хотелось убежать, спрятаться где-нибудь и разреветься. Но нельзя! Она собрала всю решимость в кулак, сказала громко и чётко, подражая немного надменному тону Хафэра:

– Вы отказываетесь от сделки, что может спасти Вашу репутацию и привлечь новых клиентов, просто из-за неприязни? Вы не можете засунуть свои чувства куда подальше и готовы потерять немало денег? Вы глупец, а есть ли у глупца право продолжать жить? Нет! Я обещаю…

Неожиданно продавец упал на колени, взмолился. Эктори удивилась, что весь этот бред, придуманный только что, сказанный с видом, словно она и правда может воплотить любые угрозы в реальность, возымел такое влияние, сказала уже более спокойно:

– Я хочу обмен. Вы мне пару штанов, какую-нибудь блузку, куртку и сотню амперских, а я вам платье и шпильки.

– Но милая леди, брюки на женщин не шьют, – проговорил продавец еле слышно, боясь вновь вызвать её гнев.

– Мне нужны штаны, а не брюки.

– Милая… – вновь опасливо попытался возразить продавец.

Эктори не дослушала, увидев объёмные шаровары, аккуратно разложенные на одном из столов. Она указала на штаны, потребовала:

– Их, в примерочную. Или мне здесь переодеться?

Продавец подхватил шаровары, указав на перегородку, проводил Эктори. В глазах его читались неприязнь и желание что-то доказать, в движениях смирение с собственным бессилием.

Эктори расшнуровала корсет, забрав штаны, попросила принести что-нибудь зелёное на верх. Снимая ботинки, она заметила лёгкую боль, словно от натёртых мозолей.

Ария быстро переоделась, пока никто не смотрел, достала из медальона пиджак, вытащила кинжал, сунула за пазуху, замотала талию широким поясом, обвернув поверх цепочку с сумкой от платья. С радостью распустила простую на вид конструкцию из волос со множеством дополнительных валиков и совсем незаметных шпилек, попросив ленту, собрала волосы в низкий хвост, завязала бант.

Забрав сотню имперских, Эктори поспешила удалиться, но, только шагнув за порог, опустилась на холодную каменную плитку, проговорила неуверенно:

– Это я, что ли, такая страшная?

– Не ты, а братец твой старший, – усмехаясь объяснила Сайма. – Я долго думала, где это мы. Только увидев напыщенную морду этого торгаша, поняла, это окраины его земель. Как там говорил Ваш отец, «Государства возводимого огнём и мечом»?

– И к чему это ты? Что это значит?

– Потом вспомнишь, а пока не сидела бы ты посреди ночи в подворотне. А ещё лучше, просто не сидела бы в этом мире.

Эктори кивнула, поднялась и замерла – до её ушей донёсся голос продавца, нервный, неразборчивый, умоляющий поторопиться, потом он стих, со стороны большой улицы послышались шаги, отделившиеся от общего шума. Эктори вдруг стало страшно, беспорядочные мысли заметались. Не успев ещё всё осознать, она побежала, пытаясь скрыться в тёмных дворах.

Ария выбежала в небольшой сад, закрытый со всех сторон домами-коробками из металла и камня, заползла в пышные кусты, поджала ноги, закрыла рот рукой, остановив дыхание, замерла. Она не смогла бы затеряться в толпе – белые волосы привлекали слишком много внимания. Убежать? Ноги начинали всё сильнее болеть. Чтобы применить хоть какое-нибудь заклинание, нужно сконцентрироваться, иначе можно что-то напутать, сказать какую-нибудь чушь, ведь в первом языке очень много созвучных слов. Оставалось только затаиться и надеяться, что это она слишком мнительная или что те, кто идёт следом не догадаются где она.

Шаги приближались. Насколько Эктори смогла расслышать, их было трое – мужчины: один совсем маленький и лёгкий, ставил ногу, почти как женщина, двое других высокие, но не особенно тяжёлые, хотя у одного под одеждой пластины из чего-то тонкого и твёрдого – трутся и немного звякают при каждом шаге, а у другого меч – большой, ему не по размеру – ножны всё время бьются о ногу.

Эктори вытащила кинжал.

Трое остановились, тот, что был с мечом, спросил:

– Куда делась эта Имперская тварь?

Мелкий цыкнул на него, велел не мешать, потом, немного помолчав, ответил:

– Она отгородила себя от энергии этого мира, но она точно где-то здесь. Ждите.

– Ты! Да ты понимаешь, колдун сраный… – заорал тот, что в «доспехах».

Но мелкий что-то сделал, что он замолк, не успев договорить. Эктори ощутила, словно мир выворачивают наизнанку, грубо подчиняют его суть собственной цели, безжалостно подавляют сопротивление энергии. Потом она смогла расслышать слова заклинания, оказавшиеся незнакомыми, тихие, но чёткие, не похожие на древние языки. У неё промелькнула мысль: «Новая магия», которую она тут же постаралась отбросить – немыслимо, чтобы элементы согласились понять языки, не существующие ещё с начала мироздания, проще поверить, что можно обойтись и вовсе без слов, во всяком случае, последнее у неё весьма хорошо получалось…

Неожиданно совсем рядом с ней в землю вонзилось остриё меча – жёлтое, хищно поблёскивающее, с необычной аурой. Эктори поняла – меч Имперский, такие делают специально только для одного владельца, а он потом бережёт своё оружие больше собственной жизни, потому что все арии считают, что такой меч не оставит хозяина и в тех мирах.

Эктори выскочила, тряхнула рукой, сбросив Сайму, выставила перед собой кинжал, вскрикнула:

– Этот клинок тебе не принадлежит, верни хозяину!

Волшебник испуганно попятился, а двое высоких расхохотались, воин с мечом проговорил:

– Я его убил, как и тебя убью.

Эктори подавила страх, выскочила вперёд, попыталась полоснуть по горлу, промахнулась, крикнула:

– Кто вы такие?!

– Мы сыновья тех, кого вы сожгли заживо, – ответил мечник.

Второй – в броне, шагнул ей за спину, схватил за шиворот, швырнул на землю, предложил:

– А может, не будем так просто убивать? Этакую тварь изловили. Говорят, Имперские женщины не такие, как обычные.

Мечник скривился в отвращении:

– Она ещё ребёнок…

– Ты хочешь её убить, не всё ли равно?

– Я хочу поступить так же, как поступили с моей семьёй, а у них есть честь…

– Ты благородный, в этом вся беда.

Неожиданно их прервал крик колдуна, тот забился в судорогах, хрипя и хватаясь за горло.

Мечник бросился к мелкому.

Эктори вздрогнула, дрожь пробежала по всему телу, при виде омерзительной смерти. Ей стало отвратительно страшно, хотелось реветь, забившись в безопасный угол. Но борясь с желанием уползти, она поднялась на колени, воспользовавшись замешательством, воткнула кинжал с ногу «защищённого» – о стопах-то он и не подумал. Вытащила лезвие, по рукоять запачканное тёмной кровью, в голове прозвучали слова: «Ты боишься, боишься пролитой крови», ноги подкосились, она опять упала.

Раненный взвыл, поднял ногу, замер в странной позе. Мечник подскочил к Эктори, ударил, собираясь снести голову, но она резко подалась назад так, что лезвие лишь немного задело щёку.

Мечник шагнул вперёд, изо рта его хлынула кровь, в недоумении он взглянул на наконечник стрелы, торчавший из груди, не успев толком понять, что произошло, свалился замертво.

Ничем не примечательный с виду мужчина средних лет подал Эктори руку.

Она встала, стараясь не смотреть на три неживых тела. Мысли в голове противоречили друг другу: одни утверждали, что это нормально, что такова суровая реальность, другие – что она боится пролитой крови.

Мужчина исполнил полный Имперский поклон, такой идеально точный, какой Эктори и сама выполнить не могла бы, сказал немного печально:

– Не вышло у меня прийти на помощь даме в беде… Ну, да я не благородный рыцарь, а простой слуга пожелавшего спасти мир.