Хафэр хотел начать расспрашивать Эктори, он понимал, что в сложившейся ситуации именно так и должен поступить, уже приготовился сказать, что она не похожа на какую-нибудь дальнюю родственницу, предположить, что она дочурка какой-нибудь придворной дамы, но в таком случая всё шло бы к обвинению в воровстве и он прекрасно понимал, что Эктори оправдаться не сможет, потому промолчал.

Модельер отложил перо, сунул ей под нос эскиз пышного тёмно-зелёного платья, с невысоким воротником, плотно облегавшим горло, обнажёнными руками, объёмными вертикальными складками, создававшими видимость присутствия груди, корсетом, подчёркивавшим тонкую талию, юбкой, стелившейся по полу, расшитой по подолу стразами.

Эктори довольно кивнула:

– Замечтательно!

Модельер, подозвав какую-то девушку, сказал: «Работаем», отдал листок.

Эктори поспешно убрала блузку и юбку, медальон повесила на шею, собрала волосы.

Хафэр раскрыл книгу, которую он давно уже пытался дочитать, но неожиданно за спиной у него словно бы материализовавшийся Гэо, учтиво поклонившись, сообщил:

– Господин Советник просит Вас.

Хафэр ничего не ответил, всем видом показав, что он недоволен, встал и ушёл.

Гэо занял его место, огляделся, встретившись взглядом с полураздетой Эктори, вежливо отвернулся.

…

Поверх нижнего белья на неё надели панталоны – кружевные с рюшечками и ленточками, потом белую мягкую юбку и сверху несколько слоёв жёсткой объёмной сетки из тонкой, то ли лески, то ли проволоки, принялись послойно пришивать их к широкому поясу.

Модельер, выждав после ухода Хафэра несколько минут, подошёл к Эктори, наклонился к её уху, прошептал:

– Госпожа Ар, Вы извините за всё это представление, он Вас не помнит, а нас просили Вас не выдавать. Мы выражаем почтение Вашему терпению и рады, что Вы почтили нас своим присутствием.

Эктори несколько опешила, но постаралась не подавать виду. Тихо шепнула Сайме:

– Ты уверена, что появляться в кругах, где вертелась прошлая я, было хорошей идеей? Может, мне стоило забиться куда и сидеть, не шевелясь?

– Ну, ты же хотела всё вспомнить. А теперь всё? Бросаем и ныкаемся?

– Ни за что! – запротестовала Эктори. – Просто скажи, кто я, а я буду вести себя подобающе. Ты-то всё помнишь.

– Здесь ты Ар, там, в Академии – Эктори.

– Что мне это даёт? Я же их всех не помню.

– Да не парься, это нормально.

Она хотела обидеться, но отвлёк модельер, как-то очень уж внимательно её разглядывавший.

Он подшагнул, склонился, еле ощутимо коснулся плеча её левой руки, нехорошо сощурился.

Эктори смотрела во все глаза, наконец, смогла разглядеть белёсый широкий след, словно браслет, окольцовывавший руку, почти не заметный на светлой коже. Не нашла в этом ничего необычного для себя, вопросительно посмотрела на модельера.

– Так они, и правда, Вам руку оторвали, – не уточнил, а констатировал тот.

Эктори вздрогнула, но она по-прежнему не могла понять, чего тут такого.

Модельер картинно всплеснул руками, воскликнув: «Шрамы – позор! Это никуда не годится! Всё исправить!», убежал с листочком.

Одна из девушек пришивавших подъюбник, страдальчески взглянула на Эктори, пожаловалась:

– И так всегда, госпожа Ар. Работать невозможно, у него постоянно возникают новые идеи, когда работа уже начата.

Эктори сочувственно взглянула на девушку, предложила:

– А почему бы тебе не уйти?

Та хмыкнула:

– Вы, госпожа, совсем ничего не понимаете. Мне нравится шить. Вот Вы улыбаетесь, а я Вам скажу: мне нравится шить, придумывать, как воплотить в ткани самые смелые и, казалось бы, немыслимые идеи, но у меня нет этих самых идей. Вот поэтому-то мне и нужен кто-то, кто будет разжигать запал.

Эктори кивнула, сделала вид, что поняла, о чём ей говорили.

Неожиданно вмешалась другая швея:

– Чего ты донимаешь госпожу Ар своей болтовнёй? Она не такая, как мы, ей не понять.

Эктори почему-то стало обидно от этих слов: как это так – ей не понять? Хотя и хотелось возразить, что она вовсе не избалованная аристократочка, которая ничего не смыслит в жизни, она промолчала, ведь это именно недалёкие аристократочки бросаются объяснять и доказывать, а она выше этого.

Вскоре вернулся счастливый модельер с новым эскизом, сунул его швеям, принялся опять руководить.

На Эктори надели ещё один слой сетки, только более тонкой и лёгкой с почти незаметным ячейками, собрали его воздушными складками, расшили бисером. Поверх – слой плотной тёмно-зелёной ткани, по подолу подшили так, что юбка по форме напоминала круглый мешочек для монет со вставкой некоего подобия кружева спереди. Нашли на эту конструкцию широкий пояс, к нему присоединились топик с запа́хом и треугольной вставкой из сетки под грудью. Рукава сделали пристежными: плечо обернули чем-то жёстким, хорошо держащим форму, обшитым всё той же плотной зелёной тканью, от середины плеча до середины предплечья шёл «фонарик» с узкой манжетой.

Модельер посмотрел, кивнул, велел Эктори прокрутиться, а когда она послушно выполнила указание, сказал:

– Работа не закончена, а мне уже нравится!

Он взял лист чего-то, похожего на толстую фольгу, жестом отогнал швей, предупредил Эктори, что ей следует замереть, если она хочет остаться целой, приложил к талии лист, аккуратно продавливая всей ладонью, выгнул по форме, взял второй, сделал тоже самое, прочертил на них что-то, вырезал ножом немного странной формы, больше похожим на перо для письма. Собрав из полосок корсет прямо на Эктори, спаял, пройдясь по краям светящимся камнем, прикреплённым к деревянной рукоятке, завязал спереди, шнуровку прикрыл двумя сильно вытянутыми треугольниками, объединёнными в одну деталь, закрепив их на маленькие крючочки. По бокам к корсету привязал два выгнутых треугольника и ещё один сзади, сформировал из них ещё одну юбку, похожую на те, что обычно надевают под платья, для придания им необычной формы. Спереди к корсету пристегнул висюльку в форме капли с парой бусин, на длинной цепочке, продемонстрировал её Эктори, сказал:

– Сумочка, госпожа. Сейчас Вы с господином Корэром и нести что-то самой необходимости не имеете, но мы помним, как Вы любите подобные мелочи.

Эктори улыбнулась, прикинула, что такую вещицу можно потом в Академии таскать: сунуть в карман или на пояс повесить, а то медальон, конечно, меньше, но приметнее. Спросила в нетерпении:

– Всё?

– С платьем – да.

Услышав это, Гэо повернулся, шагнул к Эктори, уточнил:

– Пошли уже? Господин Советник…

– Терпение, дружище! Даме нужно сделать причёску, а Вы сходите за обувью для неё, не может же быть, чтобы юный Император об этом не позаботился.

– Юный засранец он, – в шутку пробурчал Гэо, – идеи у него, и не объяснишь, что от его идей у других сплошная морока, ибо, – Гэо надул губы, слегка опустил уголки вниз, передразнивая вечно печальное выражение лица Хафэра, – «Это приказ, сам назвался моим слугой», – махнул на модельера рукой, вышел.

Модельер шепнул Эктори: «Не обращайте на него внимания, бывают у него скачки от слепой преданности, до вот этого», протянул ей руку, извинился, что позволяет себе подобную вольность, но так будет проще.

Эктори кивнула, протянула ему руку, шагнула следом в дверной проём, не сопротивляясь.

Они переместились, но совсем не так, как это произошло, когда шли с Хафэром по быстрым путям или уж тем более совсем иначе, чем с помощью терминалов – это было гораздо проще, словно бы они и правда просто прошли через дверь, но лёгкое беспокойство сил миров всё же ощущалось, хотя оно, как успела заметить Эктори, всё время, что она находилась в городе, проникало везде и всюду, но на этот раз затронуло и её.

Девушка – хозяйка небольшой по сравнению с другими помещениями, комнатушки, в которой они оказались, кивнула Модельеру в знак приветствия, вежливо поклонилась Эктори.

Эктори ответила таким же поклоном, отведя руки за спину.