Пространство раскрылось, как будто бумажная книга.

Плавный взмах женских рук, и во всех коридорах медленно встали смутные тени. Призрачные фигуры людей, словно сотканные из зеленоватого, сияющего тумана. Лица едва различимы. Разные, но как будто посмертные маски застывшие.

Они множились, становясь все реальнее, вставали вокруг, со всех сторон обступая Гётлимов.

Разновозрастные и разнополые. И малые дети, и женщины всех возрастов и форматов, и широкоплечие мужчины с осанкой воинов, рядом с которыми горбили полупрозрачные спины призрачные старики....

Я прижалась всем телом к Коту, мучительно от себя отгоняя ужасающую догадку. Эти люди — те самые «души», что светящимся зеленоватым туманом струились у нас под ногами. До сих пор для меня они были лишь содержанием колб, некой странной субстанцией. А теперь...

Им, вполне ощутимым, наверное, чувствующим и разумным, предстоит стать всего лишь источником энергии для столько нужного Гётлимам ритуала. Просто расходник. Дрова.

Резкий взмах рук и громкий хлопок в ладоши. Я взглянула Гётлиму в лицо, все так же до боли знакомое, Славкино. Ему все этого мучительно не хотелось. Он старательно отстранялся от женской своей половины, тянувшей в себя будто страшный магнит, поглощающей.

Мановение мускулистых рук, смутно похожее на пассе в бальном танце, и она снова запела, издавая гортанью целые трели гортанных лающие звуков. Все громче и громче. Пронзительный вскрик, и две призрачные фигуры рядом ярко вспыхнули и растворились. На их месте зияли черными воронками в туманном сиянии пола две страшные, круглые дыры. Еще один вскрик, и все с точностью повторилось. Я успела заметить сгорающих и разглядеть. Полная рослая женщина и ребенок...

Она их убивает. Если можно вообще говорить об убийстве существ бестелесных.

Можно.

Это чувствовалось, это кричало, это било по нервам и это терзало мой разум.

Им страшно и больно. Громкие, полные муки и острого разочарования стоны разносились в ответ каждой вспышке.

С каждой секундой Гётлимы сливались все ближе. Черты лиц терялись, контуры их отражения размывались, как будто бы краска водою на мокром листе. Еще один вскрик... предвещающий очередное убийство и...

Мощный рывок и моя вспотевшая рука, судорожно цеплявшаяся за крепкий хвост вдруг опустела. Молниеносный бросок хищного зверя, и мой светлый муж, дотянувшись когтистыми лапами до женской сути Гётлима, наотмашь ударил. Убивать не позволил, не смог. Но и сам не убил.

Он вылетел за пределы невидимости, представ во всей жуткой звериной красе. Удар не был смертельным, он лишь раскидал оцепеневших от ужаса мимикримов по разные стороны от центра главного зеркала.

Испугались? Еще бы. Когда в крепко запертой комнате тебе на голову падает зверь, вполне ощутимый, с когтями, хвостом и зубами, не грех удивиться.

Вот только остолбенение это длилось секунды. Слишком мало для плана победы. Ничтожно.

Что он задумал? Один на один с двумя противниками, один из которых наверняка вооружен. Хотя... о чем это я? Какое оружие, они оба голые. И довольно-таки беззащитные. Августа уже попыталась ползти в ту сторону, где лежала их брошенная одежда, но связь ритуала ее не пускала. Связь. Погодите, так я же ведь зеркало. Однажды мы их уже разъединили.

А теперь у нас куча зеркал и обратный процесс... Драные яги, отчего же не думается? Мысли метались как сонные мухи на стеклах. Потеряв хвост кота и горячую спину в виде твердой опоры, я почувствовала себя неуверенно. Вялая паника. Попыталась рукой опереться о зеркало и поняла, что оно теперь — лишь иллюзия. Рука провалилась куда-то, не встретив сопротивления. Плод воспаленного воображения, обман зрения. Как и все, происходившее здесь.

Глаза бы закрыть и исчезнуть отсюда, чтобы секунды спустя проснуться на твердом диванчике офисного кабинета.

«Размечталась, красавица! — вдруг голосом мамы язвительно прознесло мне сознание. — Сопли вытерла, мозг включила, задницу подняла и пошла выручать мужика своего. Или мне за тебя это сделать?»

Ровно такими словами меня поднимали на все судьбоносные встречи, экзамены и собеседования. И работало, надо признать.

Мысли как по команде выстроились ровными строчками. Незримый будильник на тумбочке над головой, выставленный материнской рукой, громко затикал.

Время пошло.

Кот стоял в центре комнаты, лупя по бокам себя гибким и толстым хвостом, и рычал. Тот-который-не-Славка скорчился на полу, обхватив себя крепко руками, и очевидно решил не участвовать в происходящем уже окончательно. Совсем.

В отличие от неуемной своей половины. Противная до чего баба она оказалась. Упорно ползла к тому месту, где явно лежал пистолет.

Итак, что мы имеем. «Души» найдены. Вон, все стоят, ожидая развязки. Нет, чтобы в общем порыве подняться и накостылять этим иродам. Ладно, это все лирика.

Что еще? Гётлимы вот они. Немножко потрепаны, зато оба в наличии. Корабль или что там у них тоже есть. Что нам осталось для выполнения миссии? Прервать ритуал, этих двух повязать, души как-то упаковать «до выяснения», и мы совершенно свободны. Я ведь правильно рассуждаю?

Кот нервно дернул хвостом, повернув в мою сторону оба уха. Это он так соглашался? Я не улавливаю...

Ну и ладно. Часики тикали, Августа ползла, тени молча стояли. И Кот почему-то стоял, как-то мрачно и пристально их разглядывая.

Пора.

Стараясь практически не дышать, я двинулась к пистолету навстречу. Логика очень простая: ритуал выстроен на отражении в зеркалах? Значит, надо разбить их к чертовой матери и всем ягам впридачу. Оно иллюзорно? Так я тоже «зеркало». Как-нибудь справимся с этой всей ерундой. Не магией, так пистолетом. Ничего тверже стали приклада рядом все равно не было. Вот кстати и он, тяжелый и черный мой друг.

За один только вид лица потрясенной Августы это стоило сделать еще пару раз. Круглыми совершенно глазами она взирала на кучу одежды, шевелящуюся на полу, и оружие, вынырнувшее из ее складок. Хорошая штука. Никогда в жизни ими не пользовалась и даже понятия не имею, как оно заряжается. Как стреляет — тем более.

Пока наша врагиня хлопала изумленно глазами, я обошла осторожно кота, замершего напряженно на месте, и прицелилась в стену напротив. Представила себе ее снова стеклянной. Хрупкой, как и положено зеркалу. Как нажму на курок, (его я обнаружила быстро), понадеявшись на заряженность пистолета. И бабах! С громким звоном оно на пол осыплется мелкими и красивенькими осколками.

Пистолет в моих пальцах стал тоже невидимым, отчего у Гётлимихи что-то сломалось в мозгах. Она вдруг резво прыгнула в сторону моего четвероногого мужа и с оглушительным ревом решила ему прямо в морду вцепиться. Похоже, мультиморфиха собралась обернуться в кого-то хищного и серьезного, раз так лихо распрыгалась. Почему-то не вышло. Осечки бывают не только у пистолетов.

Окончательно ошалев, она взвыла, пытаясь хоть пальцами, но поймать брезгливо отступающего от бешеной голой бабы Кота.

Я все это видела в зеркало, с которого взгляд не сводила, пытаясь сосредоточиться.

Оставалось надеяться, что получилось. Курок оказался тугим, и держа ствол сразу двумя руками, я с огромным трудом его все же нажала.

Ба-бах!

Меня неожиданно отшвырнуло назад. Курица глупая! Я почему-то решила, что у пистолетного выстрела отдачи не будет, и едва не упала. Кот подскочил, подставляя мне спину. И как только увидел?

Свист я услышала и даже отчетливо видела, как искажая пространство зеркал, пистолетная пуля летела куда-то туда... в космос, наверное. Само зеркало не пострадало. Попытка не удалась.

Призрачные тени вокруг пришли в некоторое движение, медленно зашевелившись, словно выстрел их всех разбудил.

И что-то мне смутно подсказывало: не к добру это все.

«В хаосе и осколках можно внезапно найти нечаянный смысл и кусочек нежданного счастья. Просто не забывайте перчатки.» М. К. Кот «Дневники и записки»